е Николаевне принадлежала только третья часть дома: две небольшие комнатки, одна порядка десяти квадратных метров, и вторая совсем крохотная – четыре квадратных метра, и между ними небольшой узкий коридорчик, три метра в длину. Вот в этой маленькой комнатушке Славка и стал жить. А теперь еще и очередную «жену» сюда привел. У этой его Людмилы есть своя двухкомнатная квартира, но там живут ее мать и ее дочь Катя. Славка там не прижился, и они переехали к Вере Николаевне. Здесь им конечно тесновато, и Людмила уже намекала, что было бы неплохо им поменяться комнатами, а то как-то несправедливо получается, что они вдвоем со Славкой теснятся в крохотной комнатушке, а она одна в большой барствует. Но Нина Николаевна ей ответила, что здесь она еще хозяйка, и переходить в маленькую комнату она не собирается.
С Верой Николаевной я познакомился семь лет назад, когда Славка еще досиживал свой второй срок. Я тогда снимал квартиру в соседнем с ней доме, где мы жили с женой и дочерью, и мы целый год были соседями. Жилье у нас тогда было, а вот прописки не было, и жена не могла из-за этого устроиться на работу. Вера Николаевна оказалась очень доброй женщиной, она и предложила нам прописаться у нее в доме. И мы за это были ей очень благодарны. Я помогал ей весной вскапывать ее маленький огородик возле дома, а когда вернулся Славик и завел огромного пса, которого нужно было чем-то кормить, привозил им со своего огорода по два или три мешка мелкой картошки. Славик меня тогда очень удивил тем, что не может поднять мешок картошки. Он на голову выше меня, и казался мне сильнее меня, но я этот мешок легко поднимал, а он вообще не смог его вытащить из коляски моего мотоцикла. Вера Николаевна тогда сказала, что он свое здоровье в тюрьме оставил.
Праздничный стол Вера Николаевна накрыла в своей комнате. Гостей она не звала, поэтому кто вспомнит и придет поздравить, тому она и рада будет. Кроме нас с женой были только Славка с Людмилой, да ее дочь Катя. Людмила оказалась довольно симпатичной молодой женщиной среднего роста, но немного резковатой. Катя вообще была красавицей, молоденькая девушка лет пятнадцати. Поскольку Славке пить нельзя, то Юбилей праздновали без выпивки. Мне почему-то показалось, что Людмиле не очень нравится наше с женой присутствие на этом празднике. А может мне это только показалось, ведь мы с Людмилой до этого не были знакомы, и, возможно, она чувствовала себя не совсем уютно в нашем присутствии. Жена спрашивала у Веры Николаевны какие таблетки она сейчас принимает, и не нужно ли ей чего ни будь привезти. Не успела Вера Николаевна ответить, как Людмила резко ответила, что у них все есть, и в помощи они не нуждаются. Потом Катя села к Славке на колени и стала обнимать его за шею, изображая маленькую девочку и называя его отцом. Вере Николаевне это не понравилось, и когда Славка с Людмилой вышли во двор покурить, она высказала Кате свое недовольство.
– Ты зачем к нему на колени садишься? – спросила она Катю.
– А что, я не могу к отцу на колени сесть?
– К отцу можешь, но Славка тебе не отец, он для тебя посторонний мужчина. Ты ведешь себя как опытная проститутка. Если он тебя как ни будь изнасилует, то в этом будешь виновата только ты, но в тюрьму после этого сядет он.
Вера Николаевна конечно же хотела ее предупредить, а заодно и сына уберечь от тюрьмы, и сделала это из лучших побуждений, но Катя на нее обиделась. Она что-то сказала матери и уехала домой. Праздник явно был испорчен, поэтому, не дожидаясь чая с тортом, уехали домой и мы.
Примерно через месяц мне домой позвонила какая-то женщина и спросила знаю ли я Веру Николаевну.
– Конечно же знаю, – ответил я.
– Это ее подруга звонит. Вера Николаевна просила, чтобы Вы к ней приехали, только не домой, а ко мне. Она сейчас у меня живет.
– Хорошо, приедем. Диктуйте адрес.
На следующий день мы с женой на мотоцикле поехали по указанному адресу. Это оказался старый двухэтажный дом, которые раньше строили для работников завода «Химволокно». На втором этаже этого дома и находилась однокомнатная квартира, в которой жила подруга Веры Николаевны. Она нам об этой подруге рассказывала, но мы с ней никогда раньше не встречались. В квартире теперь жили трое: Вера Николаевна, ее подруга и большой черный кот. Увидев нас Вера Николаевна расплакалась и поведала жуткую историю продолжения ее Юбилея.
Когда гости разошлись, она убрала со стола, помыла посуду, и решила пораньше лечь спать, так как от праздничных хлопот сильно устала и не было сил даже телевизор смотреть. Закрыла дверь в комнату, переоделась в ночнушку, и легла в постель. Не успела уснуть, как в комнату кто-то вошел.
– Что, уже дрыхнешь, старая? – услышала она голос Людмилы.
Открыла глаза и увидела, что это Славка с Людмилой. Что им здесь понадобилось?
– Еще не подохла? – опять спросила Людмила. – Ты сколько будешь небо коптить и мешать нам жить? Давно пора в могиле лежать, а она все жизни радуется и праздники устраивает. Ты долго еще будешь нас мучить?
Она схватила Веру Николаевну за волосы и стащила с кровати на пол. Славка сел на стул и молча наблюдал за происходящим.
– Ты зачем мою дочь проституткой обозвала? Зачем над ребенком издеваешься?
– Да я ее не обзывала, – пыталась оправдаться Вера Николаевна, – я ее просто предупредить хотела.
– Предупредила? А теперь у ребенка истерика. Слезами заливается. Ты мне за это ответишь.
Людмила опять схватила Веру Николаевну за волосы и стала бить ее головой об пол.
– Славка, что же ты смотришь? Защити мать! – обратилась мать к сыну, но тот смотрел на происходящее и улыбался.
Вера Николаевна заплакала, не столько от боли, сколько от обиды на сына. Сколько раз она его спасала? Если бы она его не закодировала, он бы уже давно сам в могиле лежал. А он позволяет сожительнице вот так издеваться над матерью. А Людмила, распаляя сама себя вошла в раж, била ее кулаками по лицу, душила, и опять била головой об пол. Вера Николаевна больше ни о чем не просила. Она видела только смеющиеся глаза сына и понимала, что ему нравится, как издеваются над матерью.
Когда она очнулась, то не сразу поняла, что лежит не в постели, а в своей комнате на полу. Сознание возвращалось постепенно, вспомнила, как ее избивала сожительница сына, и смеющиеся глаза Славки. Из-за закрытой входной двери доносились голоса Славки и Людмилы.
– А давай ее придушим, – предлагала Людмила.
– Следы останутся, – возразил многоопытный в уголовном деле Славка.
– Ну тогда подушкой, от подушки следов не останется.
– Давай сама, я не буду.
А ведь они не шутят, подумала Вера Николаевна, могут и задушить. Ее любимый и единственный сынок Славка один раз уже пытался это сделать. Это случилось после его первой отсидки. Он тогда сильно напился и начал обвинять мать в том, что это она его в тюрьму посадила. Обвинения закончились тем, что он несколько раз ударил ее по лицу и начал душить. Ей тогда удалось вырваться и убежать из дома. Среди ночи прибежала она в милицию, рассказала, что сын хотел ее задушить. Обратно она приехала с нарядом милиции. Сын спокойно спал в своей комнате и никакой агрессии ни к ней, ни к милиции не проявлял.
– Ты зачем мать избил? – спросил его милиционер.
– Я? – удивился Славка. Да я ее даже не видел.
– А откуда у нее синяки на лице?
– Не знаю. Может на пороге упала. Порог у нас скользкий.
– А она утверждает, что ты ее еще и душил.
– У нее в последнее время с головой проблемы.
– Но ты же пьян?
– Ну выпил немножко после работы, и сплю.
Ни в голосе, ни в поведении никакой агрессии. И милиция почему-то поверила ее сыну, а не ей. Ее оставили дома, а сами уехали.
А на этот раз ее точно задушат. Она потихоньку попробовала встать. Получилось. Тихонько подошла к двери и закрыла ее на накидной крючок. Сын с сожительницей по-прежнему совещались, как лучше от нее избавиться. Она подошла к окну и открыла его. Высоковато конечно, до земли метра полтора, в ее возрасте можно и ноги поломать. Но зато оно выходит прямо на улицу, а не во двор. На ней только ночная рубашка и комнатные тапочки. Обувь для улицы стоит в коридоре, там же и теплая одежда висит. В шкафу, который стоит в комнате, есть ее кофты, но его сейчас нельзя открывать, дверка будет сильно скрипеть, услышат. Перекрестилась и полезла в окно. На землю спустилась почти нормально, только руки и ноги сильно разодрала.
Куда дальше? В милицию? Нет, в милицию она больше не пойдет. Нужно ехать к подруге, Славка не знает где она живет. В комнатных тапочках и в ночнушке побрела на площадь. Оттуда на такси и приехала к подруге, которой пришлось еще и за такси заплатить. Теперь вот уже почти месяц живет здесь, без денег и без документов. Если бы догадалась взять с собой сберкнижку, то пенсию могла бы снимать, но тогда она об этом не думала. А теперь вот сидит на шее у подруги, закончила свой грустный рассказ Вера Николаевна.
Я пообещал привезти ей картошки и денег, и жена заверяла ее, что мы ее не бросим. А пока-что я отдал Вере Николаевне те немногие деньги, которые были у меня в кошельке, на первое время на продукты хватит.
– А Вы в милицию не обращались? – спросила жена.
– Нет, – ответила Вера Николаевна.
– А может вы съездите в милицию и заявите на них? – предложила Вера Николаевна нам с женой.
– От нас заявление не примут, во-первых, мы для Вас посторонние люди, а, во-вторых, сами мы ведь ничего не видели. Нас даже слушать не станут, – пояснил я. – А давайте завтра я отвезу Вас в милицию, и Вы сами напишете на них заявление.
– Нет, сама я ничего писать не буду. Это ведь мой сын все-таки.
Вот она, материнская любовь. Он ее убить собирался, а она не хочет заявлять на него в милицию. Но, в принципе, это ее право.
Мы с женой еще несколько раз навещали Веру Николаевну, привозили продукты, немного денег, картошку и яблоки, чтобы она не чувствовала, что сидит у подруги на шее. Но в последний приезд нам показалось, что отношения между подругами немного разладились, в разговорах между ними уже не чувствовалось того тепла, которое было два месяца назад, а в их голосах был какой-то холодок. Характер у Веры Николаевны конечно не ангельский, возможно она что-то лишнее и сказала подруге. А когда мы приехали к ним в очередной раз, подруга сказала, что Вера Николаевна у нее больше не живет. Приезжал Славка и уговорил мать вернуться домой. Хотелось спросить: «А откуда он адрес узнал?», но мы не стали это спрашивать, возможно сама подруга как-то и сообщила Славке где находится его мать. Как я понимаю, отсутствие матери его вполне устраивало. Прошло уже три месяца как она сбежала, но он и не собирался ее искать. А тут вдруг приехал забирать. Что-то здесь не так. Наверно подруга, может даже из лучших побуждений, пригрозила ему, что в милицию сходит.