– Домработница… – пыхнув дымом сигареты, Георгий язвительно ухмыльнулся. – А что случилось-то? Что за кипеж?
– Да ничего особенного… – спокойно парировал тот. – Охранник сказал, что вы сюда привозили каких-то девушек. Я так понял, вы «снимали» проституток? Если да, то как их звали и где их можно найти.
– Во дает! – недоросль слегка толкнул локтем своего приятеля. – Не, ты слышал? Мы еще должны запоминать, где и каких шлюх брали и как их зовут…
Тот, изобразив презрительную мину, согласно кивнул.
– Вам надо – вы и ищите… – поддакнул он.
– А резину давно поменяли? – указав взглядом на колеса, спросил опер помоложе. – И в связи с чем перекрашивали?
– Так когда прошлый раз тачку угоняли, эти козлы где-то уделали всю резину – как будто по бороне проехались, – не моргнув глазом, пояснил Георгий. – Да и кузов покоцали не слабо. Пришлось крыло с дверцей менять и перекрашивать. Не, а в чем, собственно говоря, дело? Вы чего, вообще, приперлись сюда и донимаете своими расспросами? И вообще, мы с Казбеком в данном случае кто: подозреваемые или свидетели?
– В данном случае – свидетели, – усмехнулся опер постарше. – Пока… А там видно будет. Счастливо оставаться!
…Мухлевич, выслушав их доклад, недовольно покривился. Ему очень не понравилось, что оба опера высказались за то, что Георгий Рогалин может быть причастен к происшествию в Липинце. Во всяком случае, интуиция подсказывала именно это. Когда они напрямую поставили вопрос о более тщательной проверке алиби Рогалина-младшего и его приятеля Казбека, а также о том, чтобы «Фордом Мондео» занялись эксперты, Мухлевич отрывисто хлопнул рукой по столу.
– Вы что, рехнулись? – в упор глядя на своих сотрудников, раскипятился он. – Вы, вообще, соображаете, на кого предлагаете наехать? Прямых улик у вас нет? Нет! Алиби подтверждено? Подтверждено. Чего еще надо? Найти на свою задницу приключений? Мы ведь даже не знаем, какая именно машина задавила людей, а они тут уже и виноватого нашли, и доказательства добыли… Съездите в Липинец, еще раз все осмотрите, поговорите с людьми, уточните… Вдруг окажется, что там замешан не «Форд» а какой-нибудь «уазик». То-то же! Дуйте в Липинец, к вечеру жду у себя.
Когда недоуменно переглянувшиеся опера скрылись за дверью, Мухлевич поднял трубку и набрал номер. Протерев на своем месте не одну пару казенных штанов, он прекрасно знал, как полезно бывает иметь под рукой людей, которые обязаны лично тебе. И такие люди у Мухлевича были.
– Так, парни… – приглушенно заговорил он, когда браво отрапортовавшие о своем прибытии подручные уселись напротив. – Дело надо сделать – и как можно быстрее. Про ДТП в Липинце вы уже слышали? Вот… Где-нибудь на СТО надо срочно найти или темную «Ниву», или какой-нибудь импортный джипчик со свороченной мордой. Если у хозяина нет свидетелей того, где он был вчера вечером и ночью, берите его в оборот и дожимайте до чистосердечного – типа того, что это он даванул ветеранов. Поняли? Но сработать надо чисто, чтобы комар носа не подточил!
– Да, но там же вроде были взяты отпечатки шин… – с сомнением хмыкнул один из оперов. – С точно таким рисунком – попробуй, найди!
– «Убедите» лоха признаться в том, что он за ночь успел переобуть машину, а те покрышки сжег где-нибудь в овраге. Кстати, прикиньте, где именно это могло бы быть, и там действительно надо сжечь четыре покрышки. Все должно выглядеть предельно убедительно. Выполнять!
В очередной раз впустую сходив в райотдел милиции, Федор Романцов молча копался в моторе своей «семерки». Надо было поменять воздушный и масляный фильтры, отрегулировать зажигание, проверить свечи. Уже несколько притупившаяся боль утраты ничуть не снизила его внутреннего ощущения столкновения с низостью и продажностью структур, призванных защищать людей и исполнять закон. В который уже раз, сокрушенно вздыхая, Закирбеков только и смог повторить уже сказанное ранее:
– Ищем, Федор Алексеевич, ищем… Но… Пока никак не выйдем на след этих мерзавцев. Где-то «залегли на дно», сволочи. Но гарантирую – мы их все равно найдем! Они отправятся на нары.
– Скажите, а вот я слышал, в Запрудинке тоже три какие-то иномарки сбили женщину с ребенком. Может быть, это те самые и есть? Кстати, этих-то хоть поймали? – испытующе глядя на главного районного «пинкертона», спросил Романцов.
Немного помявшись, Закирбеков развел руками.
– Я тоже предполагал, не те ли это самые отморозки, – досадливо морщась, кивнул он. – Созванивался со своим коллегой, майором Денисяхиным. Но тот сообщил, что ни номеров, ни даже примет машин никто не запомнил. Вот в чем беда-то! Все произошло слишком быстро. Толком не удалось установить даже цвет и марки автомобилей. Очевидцы запомнили только, что это предположительно были иномарки темного цвета. А их даже у нас в провинции уже сотни штук.
– Кстати, а Денисяхин – это случайно не тот самый, которого года четыре назад выгнали из здешнего райотдела за то, что избил случайных людей, чтобы те взяли на себя убийство? – уже собравшийся уходить остановился в дверях Романцов. – Еще, говорят, пьянствовал в рабочее время… Это не он?
– Ну, вообще-то, он… – неохотно признался Закирбеков. – А что прикажете делать? В провинцию молодежь не едет. А работать кому-то надо…
– Да, конечно… – Как бы согласившись с ним, Федор кивнул, выходя из кабинета.
Но на душе у него было совсем другое. Теперь Романцов окончательно понял: убийц Виктора и Веры никто и никогда не найдет. А если и найдут, они все равно отмажутся. Поэтому, решил он, и розыск, и суд, и воздаяние за совершенное зло вершить следует самому, и только самому.
…Когда он установил крышку воздухоочистителя, сзади послышалось знакомое:
– Здорово, дядь Федь! Лайбу чиним?
– Здорово, Вадь, здорово… – не оглядываясь, откликнулся Романцов. – Да вот сейчас закончу, хочу съездить в Запрудинку, повидаться с людьми, с мужем той женщины. Узнать, что там и как было… Ты представляешь, кто там командует угрозыском? Денисяхин! Не помнишь такого?
– А то! – саркастично хохотнул Вадим. – Кто его тут не помнит, сволочь и шкуру! Так он, оказывается, снова в ментовке окопался?
– Не то что окопался, а еще и в чинах вырос. Теперь он майор… О, как оно получается! И тут от суда отмазали, и там к чину пристроили. Недаром говорят, что дерьмо не тонет… Зато внука бабы Веры на работу не взяли. Он же после военного. Приехал сюда, устроился. Месяц проходил испытательный срок. А потом ему говорят: не, ты нам не подходишь. Там другие нужны – держиморды, чтобы, как верные псы, исполняли приказы своего начальника… – Романцов с горечью вздохнул.
– Дядь Федь, – Вадим заговорил вполголоса, доставая из кармана блокнот, – достал я в Меднореченске у пиратов базу данных учета автотранспорта. И вот что удалось выяснить. Черных «бэх» с тремя шестерками в номере в нашей области двенадцать штук. Из них я выбрал три. Одна принадлежит хозяину модельного агентства «Формула успеха», зовут его Гольдбаум Петр Семенович, тридцати пяти лет, вторая – старшему менеджеру торгового дома «Весна» Нестерчуку Вольдемару Антоновичу, сорока двух лет, третья – некоему Фоломьеву Роману Альбертовичу, двадцати трех лет, студенту четвертого курса института управления и администрирования.
– Та-а-а-к!.. – Федор отрывисто стукнул кулаком в ладонь. – Остановимся на этом! Вера сказала, что меж собой эти уроды кого-то назвали Ромахой. Возможно, это и есть тот, кто мне нужен.
– Чудненько! Таких случайных совпадений не бывает. Давайте-ка я еще раз съезжу в Меднореченск, потолкаюсь по вузам среди своих знакомых, попробую выяснить, что к чему, – пряча блокнот, предложил Вадим. – А то, если не набрать достаточно доказательств, от суда эти твари открутятся, как пить дать.
– Вадь, я в милицию больше не пойду – нечего там делать. – Романцов смотрел куда-то в небо, его взгляд при этом был недвижимо-жестким. – Как только я точно буду знать, кто погубил Веру и Виктора, расплачиваться с ними буду сам. Попросил бы помочь тебя, но за это может светить немалый срок. Не хочу, чтобы тебе сломали жизнь.
– Бросьте! За меня беспокоиться нечего… – усмехнувшись, Вадим махнул рукой. – А за правое дело и отсидеть не грех. Завтра к вечеру буду. Думаю, что-нибудь обязательно смогу выяснить.
Чему-то чуть заметно улыбаясь, он решительно зашагал в сторону своего дома.
Глава 4
Прибыв в Запрудинку, Федор без особого труда нашел дом семьи Сильченко. На стук в калитку к нему никто не вышел, хотя с улицы было видно, что входная дверь открыта нараспашку. На цепи, хрипло тявкая, бегал дворовый пес. Как человек, сведущий по части всякой животины, Федор сразу же понял, что бедолага сидит на жаре без глотка воды. Проникшись сочувствием к барбосу, Романцов толкнул калитку, которая тоже оказалась не заперта, и вошел во двор. Заметив под водосточной трубой у угла дома бочку с водой, он зачерпнул из нее валявшейся неподалеку алюминиевой миской и поставил перед радостно запрыгавшим псом. Благодарно виляя хвостом и блаженно урча, измученное жаждой животное принялось жадно лакать дождевую влагу.
Поднявшись на крыльцо, Федор сразу же почуял тяжелый запах водочного перегара, мутной волной вырывавшийся из прихожей. Уже без стука он вошел в дом и, заглянув в одну из комнат, увидел там молодого мужчину в мятых штанах, спящего на кровати со скомканным матрацем. Тут же валялось множество пустых бутылок. Как сразу же понял Романцов, жили в этом доме не синюшные алкаши – в комнате обстановка была приличная, и сохранялся относительный порядок. А вот на кухне царил полнейший хаос – горы немытой посуды, объедки, дочерна затоптанный пол…
Вдобавок ко всему, какой-то небритый, грязный тип усердно шарил в раскрытом настежь холодильнике. Припомнив, что на семейном портрете, висящем в комнате, рядом с хорошенькой жизнерадостно улыбающейся женщиной было вовсе не это испитое, землисто-серое лицо, а тот выпивоха, который сейчас беспробудно дрых в спальне, Федор постучал мужика по плечу.