о за дрянь?
– Материалы у тебя?
– Дэн принес. Выглядит он хреново, совсем ты его заездил. Или вы поссорились?
– Я не могу сейчас объяснить, но, если… – вдруг ему пришла в голову идея, – я сейчас отправлю тебе предварительный монтаж со всех съемок. Начинай сборку без меня. Без всяких выкрутасов, просто склей все в осмысленном порядке. Хорошо?
– Что за спешка?
– Не могу объяснить, но мне нужен хоть какой-то цельный материал.
– Какой длины?
– Все равно.
– Сделаю, только тебе в копейку влетит, потому что это мое личное время.
– Не проблема. И спасибо тебе. Просто скажи, сколько я должен. Нет, лучше пошли счет прямо «Ревелейшн Продакшнз».
Такси остановилось. Кайл сунул чек за поездку в карман, и тут из дома Макса вышел швейцар и открыл дверь:
– Мистер Фриман?
Кайл кивнул, удивленный.
– Мистер Соломон ожидает вас, сэр, – улыбнулся швейцар.
Айрис провела Кайла по квартире, которая была освещена еще ярче, чем в прошлый раз.
– А где игровые автоматы? – поинтересовался он у Айрис, которая оставила вопрос без внимания.
Дверь в кабинет Макса была распахнута, но там никого не оказалось. Айрис даже не замедлила шаг, проходя мимо. Они миновали обширную кухню, отделанную синим и белым мрамором и заставленную посудой из нержавеющей стали. Кайл заглянул в ванную: сияло там как в операционной. На всех дверях в коридоре, кроме одной, висели новенькие замки. Мир света, которым Макс себя окружил, сжимался. Айрис провела Кайла в спальню.
– Мой дорогой Кайл, – сказал Макс, он сидел, обложившись подушками, в кровати размером с квартиру Фримана. – Айрис, благодарю, – горничная тут же закрыла за собой дверь.
Кайл воззрился на него. Оранжевый загар Макса выцвел до карамельного цвета. На изможденном лице застыла гримаса, как будто он постоянно выслушивал какие-то ужасные новости. Из-под тяжелого одеяла виднелись только худая шея, руки и голова. Помимо одеяла, тщедушное тело основателя Последнего Собора согревала красная шелковая пижама и халат с узором пейсли.
Перед кроватью стоял стул, приготовленный для посетителя. Для него. Обескураженный, Кайл не знал, что делать. В этом весь Макс. Кайла сжигала ярость с того момента, как он уехал из дома Марты Лейк в Сиэтле, он придумал кучу способов отомстить лживому старику-манипулятору. Но демонстрация слабости его обезоружила. «Это что, уловка?»
– Приношу свои извинения, Кайл. Боюсь, я сейчас не в лучшей форме.
– А кто в лучшей?
– Ну мало ли…
– Скажи это Марте.
Глаза Макса вспыхнули тревогой:
– Ты слышал?
– Мне рассказал Малькольм Гонал.
– Боже мой, зачем ты говорил с этим отвратительным человеком?
Кайл со вздохом плюхнулся на стул:
– Макс, это просто невероятно. Ты все еще продолжаешь вешать мне лапшу на уши.
– Прости? – Недоумение Макса казалось искренним.
– Боже мой, зачем ты нанял этого отвратительного человека для съемок фильма? – передразнил Кайл.
Макс вздрогнул и поднял маленькие руки, как будто голос Фримана причинил ему боль.
– Сейчас это не имеет значения.
– Для меня имеет. Он – ничтожество. А я помню, как ты соловьем заливался, расписывал, как восхищаешься моей работой, когда нанимал меня. Зачем? Тебе же было совершенно наплевать на то, кто снимет этот фильм, если сначала ты выбрал этого дебила!
– Марта умерла вчера, а ты думаешь только об этом? Кайл, я удивлен.
– Нет. Не начинай. Хватит вилять. Я не это имел в виду.
– А что же? Если я тебя расстроил, сначала предложив работу ему, то приношу свои извинения. Проект нужно было начать срочно, и у меня не было времени на поиски людей. А про него все говорили, что он крайне настойчив.
– Настойчив! Да в твоем фильме и слова правды не было бы. Ты даже минуты из него никому не смог бы показать.
– Сейчас я это понимаю. К сожалению, я ошибся.
– Почему ты мне не сказал, кого нанял? А? Я знаю почему. Потому что никакого продолжения не планировалось. Ты не хотел показывать этот фильм, ты делал его для себя. Это не съемки – это расследование. Гавриил осознал это слишком поздно, когда уже попал в капкан. Мы – приманка. Мы все вызываем огонь на себя. Мы – пушечное мясо.
Закрытые веки Макса задрожали, дернулся тонкогубый рот. Но эта демонстрация слабости Кайла не остановила. Или Макс просто намекнул на его дурные манеры?
– Меня могли выпотрошить в номере американского мотеля. Какая-то тварь. Никто не знает, что это, кроме тебя. А ты крайне выборочно выдавал нам информацию. В результате Гавриил лишился ноги, а меня и Гонала уже сегодня ночью могут разорвать на куски. Сьюзан тоже убили они? Вот как она умерла? За ней пришли старые друзья?
– Не надо. Пожалуйста.
– У меня в Сиэтле чуть инсульт не случился вперемешку с инфарктом, – Кайл осекся. Макс плакал, отвернувшись к окну, как будто в комнате уже никого не было. Кайл сбавил обороты: – Макс. Кто они? Что происходит? Расскажи, пока не стало еще хуже. Макс?
Тот наконец посмотрел на него. Он говорил шепотом, и голос у него дрожал:
– Как бы невероятно это не казалось, Марте и Бриджит повезло. Сьюзан тоже, – Макс сглотнул, – но очень многих… забрали. В другое место.
Вряд ли Макс притворялся, что ему горько. Но его внезапная откровенность не принесла Кайлу облегчения. «Другое место». От этих загадочных слов у него во рту пересохло. В комнате стало душно. Он как будто держался за якорь, несущийся ко дну океана. В памяти всплыли обрывки собственных снов, рассказы Гонала и Гавриила, то, что показала ему Марта.
– Что? – Больше он ничего не смог из себя выдавить, голос срывался, как у Макса.
Соломон вытер глаза платком, который вытащил откуда-то из-под одеяла, как кролика из шляпы.
– Мне жаль. Правда, – он покосился на графин, стоящий на тумбочке. – Не откажешься?
Кайл встал, чтобы разлить бренди по бокалам.
– Только честно, Макс. Шутки кончились. Я никуда не уйду, пока не узнаю все.
Макс шмыгнул носом и сел поудобнее:
– Конечно. Но у меня были определенные причины не рассказывать тебе все. Для начала, ты бы мне не поверил, как не поверила бедная Сьюзан Уайт. Я пытался ей все объяснить. И ты правильно понял, что с ней случилось, – Макс вздрогнул. – Я видел потолок над ее кроватью. Боже мой…
– О господи!
Макс прижал платок к глазам, как будто пытаясь стереть видение:
– Она умерла от одного вида ночного гостя. Ее бедная дочь решила, что это пятно от воды, трубы протекли. Представляешь, что она подумала бы обо мне, если бы я пытался объяснить, почему ее мать умерла от страха? Кто вообще может мне поверить? Любой посчитает сумасшедшим. Я не могу обратиться ни в полицию, ни даже в церковь. Ты видел достаточно, чтобы это понять.
– Ты все знал и подверг нас опасности…
– Кайл! Я не знал. Я сам понял только в процессе.
– Не ври мне.
– Думай как хочешь, – Кайлу вдруг показалось, что Макс устал не меньше него. Он потянулся к бренди, тяжело дыша. – Да, я не рассказал тебе о некоторых фактах, которые знал, но лишь потому что они были невероятными. Я не думал, что дойдет до такого. Что она… что она, в принципе, сможет все это сделать.
– Да кто? О чем ты?
– Нас убивают, потому что мы совершили самое страшное преступление против нее. Бросили ее. Это ее месть.
– Макс, ты говоришь о сестре Катерине? Она умерла в семьдесят пятом году.
Соломон не счел это замечание достойным внимания и продолжил говорить будто бы сам себе:
– Если ты совершил ужасное преступление, то постараешься уничтожить улики. Так поступают тираны. Всегда поступали.
– Да о чем ты?
Макс посмотрел на Кайла, как старый мудрец на молодого идиота:
– Это больше не должно тебя волновать.
– Что?
– Выслушай меня, пожалуйста. Я прошу об одном, последнем одолжении. Я могу только надеяться, что с тобой и Дэном все будет… хорошо. Я полагал, что только те, кто был связан с нею в Храме, могут погибнуть таким неприятным образом. Но когда я поручил тебе съемку фильма, то навел их и на тебя. Я должен был все понять раньше.
– Я думал, ты понимал, что делаешь.
Макс посмотрел на свои руки, которыми беспокойно водил по одеялу:
– Возможно… возможно, мое желание отыскать истину и уберечь себя было сильнее заботы о других. Я готов это признать, если тебе станет легче.
От этой жалости к себе Кайлу захотелось ударить Макса по голове стулом. Он глубоко вздохнул и сделал глоток бренди. Его тут же чуть не стошнило.
– Вот мы наконец говорим, Макс. Ты, кажется, в кои-то веки говоришь мне правду. Пожалуйста, продержись еще немного, пока я не пойму, что со мной случится, когда я вернусь в свою занюханную квартиру и ночью впаду в кому. От истощения из-за проклятой постановки. И в таком состоянии я не смогу защититься от твари, которая умеет проходить сквозь стены. Прямо сейчас речь идет о моей жизни, урод!
Макс устало закрыл глаза. Потом открыл, приподнял выщипанную бровь:
– Завтра я переведу тебе оговоренную сумму. Будь так любезен, раздели ее с Дэном. Считай это ранней компенсацией за то, во что я тебя втянул. И позволь тебе напомнить, что, даже если ты смонтируешь фильм, он остается собственностью «Ревелейшн Продакшнз», и ты ни при каких обстоятельствах не имеешь права кому-либо его демонстрировать. До тех пор пока я не решу начать распространение.
– Ты не в том положении, чтобы выдвигать мне требования.
Перспектива финансового краха отравила последние два года жизни Кайла. То, что крупная сумма должна была на него свалиться накануне смерти, казалось символичным, если не уместным совпадением. От столь злой иронии ему, казалось, стало еще хуже, если это вообще было возможно. Судя по всему, было.
– Нет, но с этим вполне справится мой адвокат. Я оставил инструкции относительно судьбы фильма после моей… после того как моя участь будет решена. А это произойдет скоро, – Макс почти выплюнул последнее слово. Кровь, которая еще оставалась в его высохшем теле, отхлынула от кожи. – Видит Бог, ты получишь свой фильм. Когда-нибудь. И эта история…