Питер подвел Кайла к такси.
– Денек отличный, но у нас мало времени. Вы сегодня же летите обратно, так что мы поговорим, а потом кое-что посмотрим.
– У меня самолет в шесть.
Питер кивнул и, едва они сели в такси, сказал:
– Давайте я расскажу вам о городе. У меня есть друг, тоже англичанин, он тоже занимается искусством. Он прожил тут два года и каждую неделю рассказывал мне, что обнаружил новую площадь. Говорил, что этот город наполовину сказка, а наполовину готический кошмар. Хотел бы я так видеть, – грустно добавил он.
Смотря в окно машины, Кайл понимал, что Питер имеет в виду. Под ярким синим небом позднего утра город казался воплощением того, что он любил на континенте: роскошь и разруха, башенки и потемневшие стены, таинственность и притягательность.
– Мы приехали в Старый город. Я знаю тут одно местечко, где подают «Трипель кармелит», лучшее пиво в мире. Англичане любят пиво.
Кайл кивнул.
– Вам это нужно.
– Так плохо?
Питер понизил голос так, чтобы его не услышал таксист, и наклонился к плечу Кайла. От него пахло сигарами, чесноком и ополаскивателем для рта.
– Только подготовленный человек может понять эти работы. Понимаете, нужно увидеть за гротеском… образы, символы, которые содержат картины. В противном случае вы просто испугаетесь и ничего не поймете.
Они сели за деревянный стол у одного из баров на площади Гроте-Маркт, в тени собора Антверпенской Богоматери. Мощеные дорожки обвивали обширную площадь, целый лабиринт средневековых теней, темного стекла, чугунных балкончиков, башенок, стен, покрытых плющом и флагами. Собор вздымал к небу свои величественные башни, а переулки и кафе города у его подножия околдовывали своим немолчным шепотом. Кайл тут же принялся мечтать о панорамных съемках. Город был красив, но пугал.
Питер отхлебнул золотистого пива, которое принесли в бокалах в форме вазы. Кивнул в сторону площади:
– Сюда приходили фризы. Франки. Римляне. Викинги. Наполеон. Голландцы. Немцы. Приходили и уходили. Но они все оставляли что-то после себя. Что-то крайне любопытное. Антверпен притягивает странности. Коллекционирует их. – Питер посмотрел на Кайла поверх бокала. – А вы полагали, что это промышленный город? Ожидали краны и доки?
Кайл улыбнулся.
– Нет. Он – сама история. До такой степени, что его невозможно разгадать. Пока я говорил, город уже изменился. Это искусство. Вот почему сюда приехал Никлас Ферхюльст.
– Вы знаете о фильме, который я снимаю?
– Да. Макс мне рассказал. Я хотел бы его увидеть.
– Но вам известно, что мы нашли?
– Макс подтвердил кое-что, чего мы ожидали, да.
– Ожидали? – Он подавился пивом. – Кто «мы»?
Питер улыбнулся:
– Меценаты. И мои работодатели время от времени. Старая семья, которая не дает известным вещам попасть в плохие руки. То, что я вам покажу, однажды пыталась купить Катерина. Вы об этом знали? Не она первая, не она последняя.
– Любопытство меня убьет, Питер. Я не понимаю, как это связано с сюжетом, над которым я работаю.
Доктор посмотрел, как Кайл пьет пиво: сладкое, как вино, и освежающее, как холодный лагер.
– Осторожно, оно очень крепкое. По ногам дает.
– Отлично.
Питер открыл элегантный портсигар, вытащил сигарету и предложил собеседнику.
– Вы видели немало странного, – это было утверждение, а не вопрос. Питер зажег свою сигарету и поднес огонь Кайлу. – Все, кто ищет старых друзей, узнают такое, чего предпочли бы не знать, – он оставил эту мысль висеть в воздухе. Огляделся, почти не поворачивая головы. – Как Никлас Ферхюльст. Он видел разные вещи, которые не хотел видеть. И рисовал их. После того как убежал из одного местечка во Франции, о котором вы, думается, осведомлены.
– С фермы? – нахмурился Кайл.
– Более или менее. Тогда, в 1566 году, там был город.
Кайл вытер пиво с подбородка:
– 1566?
– Да. У сестры Катерины и ее последователей были предшественники.
Огромная древняя площадь как будто сжалась вокруг Кайла, загоняя его в холодную тень у подножия почерневшего собора. Он вздрогнул.
Питер медленно выдохнул дым, любуясь его завитками на ветру.
– Люди приезжают сюда посмотреть на Рубенса. Брейгеля. Прочих. Но мне кажется, что Никлас Ферхюльст впечатляет сильнее всех. Он писал нечто, известное под названием «Святые скверны». Туристы этого не видят. Я бы сказал, что вы счастливчик, поскольку я покажу вам забытый шедевр. Но я не могу так сказать. Потому что, раз вы приехали сюда, значит, вы уже тоже вовлечены в дело. Ничего хорошего в этом нет.
– Кем он был?
Питер внимательно посмотрел на Кайла:
– Не он является целью вашего визита. Подобно вам, он был всего лишь комментатором. Тем, кто все записал. Нам следует поговорить о Конраде Лорхе, немце из Кельна, – доктор сосредоточенно изучал свою сигарету. – Лорхе был печатником с большими идеями, а потом стал драматургом. Но успеха не добился. Тогда он стал странствующим актером. Говорят, что он был очень харизматичен и убедителен. Хорошо образован. Даже учился в университете. У его родителей водились деньги. И после Реформации Лорхе объявил себя пророком. Сказал, что ему является Господь. Он собрал вокруг себя многих недовольных из Германии, Нидерландов, Валлонии, английских протестантов в изгнании, французских гугенотов. Они постоянно переезжали с места на место, останавливались в деревнях и маленьких городках. Часто их изгоняли. По большому счету, они следовали традициями таборитов и анабаптистов. Из 1530-х годов. Вы о них слышали?
Кайл покачал головой.
– Эти группы не подчинялись государству. Считали себя избранными. Презирали любую власть, правительство. Любую веру, лютеранскую или католическую. Они хотели избавиться от церкви и государства. Воинствующие радикалы. Они обращались к Богу напрямую через своих пророков, своих лидеров. Лорхе даже пережил осаду Мюнстера. Там он учился у пророка Матиса и Иоанна Лейденского. Анабаптистов, которые правили целым городом. Лорхе перенял их идеи. Его преследовали, как и анабаптистов. В Германии и Швейцарии. Но он обладал неограниченной властью над своими последователями. Мы не знаем, сколько их было. Вероятно, несколько сотен или даже тысяча.
В конце концов он развернул свою деятельность на юге – в Утрехте, Генте, затронул даже Лондон, в период до правления королевы Марии. Но мы должны обратить особое внимание на 1566 год. В Нижние земли пришел герцог Альба с десятью тысячами испанских солдат по приказу Филиппа II, короля Испанских Нидерландов. Он должен был уничтожить еретиков-протестантов. По решению Кровавого совета, Лорхе и его Кровавых друзей снова стали преследовать. Они отправились во Францию, где в те времена были сильны гугеноты, французские протестанты. Лорхе увел своих людей в маленький городок Сен-Майенн и сказал, что дальше они не пойдут. Объявил себя и своих людей Последним собором святых и сказал, что здесь они будут строить Новый Иерусалим.
Сен-Майенн – маленький городок среди полей, вы видели это место. Его окружала стена, как и Мюнстер. Это ему понравилось. Она позволяла удерживать людей не только снаружи, но и внутри. Там жили крестьяне – он полагал, что поведет их в свой Новый Иерусалим, даст им свое собственное спасение. Того города больше не существует, но в 1566 году Сен-Майенн переименовали в Новый Иерусалим. – Питер искоса посмотрел на Кайла и слегка кивнул, заметив, как сильно нервничает собеседник. Осмотревшись и убедившись, что никто не подслушивает, доктор откинулся на спинку стула и взмахнул в воздухе сигаретой. – Вы знаете это место как ферму. Но она появилась намного позже, в 1830-х годах. А когда-то там находился целый город. Я был там много лет назад и нашел камни городской стены.
Здесь в 1566 году у Лорхе были видения. Как и везде, куда он приходил. Он бегал по улицам нагишом, а изо рта у него шла пена. Разговаривал с Богом. Ангелы приходили к нему и объявляли его мессией. Крестьяне его полюбили. Он, хороший актер, убедил их. А потом случилось то же, что и всегда. Католиков изгнали, как и протестантов, которые не приняли веру Лорхе. Духовенство тоже. Ушли все, кто не повиновался пророку. Церковь разграбили. Он получил власть над всем городом. Его последователи много сражались в Нижних землях, так что к насилию были готовы.
Питер помолчал, закрыв глаза, как будто концентрируясь, и, наконец, нетерпеливо вздохнул:
– В своем Новом Иерусалиме Кровавые друзья Лорхе объявили частную собственность вне закона. Запрещено было владеть даже едой. Никакой купли-продажи. Никакой работы за деньги, займов, ростовщичества. Как будто коммунизм. Всю собственность контролировало хранилище, вроде банка. Во главе его стоял пророк Лорхе, с которым говорил Господь. Он присвоил все себе. Потом они все стали делать вместе. Есть, спать. Перестали закрывать двери. Духовные занятия и всю общественную жизнь контролировал Лорхе и его совет семерых старейшин.
Кайл заерзал на стуле. Питер внимательно посмотрел на него – правда, одним глазом, поверх очков.
– Понимаете, да? Знакомая схема.
Кайл проглотил остаток пива. Доктор, нахмурившись, смотрел в стол.
– Пророк Лорхе. Он спал целыми днями и восставал от сна, только чтобы объявить волю Бога, переданную ему ангелами. Первым законом Нового Иерусалима стало целомудрие. Прелюбодеяние каралось смертью. В Новом Иерусалиме было место только самым чистым последователям его писания. Мир был проклят, и только Лорхе мог их спасти. Это сказали ему ангелы. Когда возникала какая-то проблема или кто-то сопротивлялся ему, приходили ангелы. Некоторые говорили, что это демоны, но таких не просто изгоняли, а казнили. Это ужасное место они называли раем.
Первой серьезной проблемой стало большое количество вдов. Да, жизнь была тяжела, и их мужья гибли в войнах. Но в основном их изгонял или казнил пророк. Тогда он разрешил полигамию. Сам Лорхе женился на трех самых красивых девушках в городе. У него даже были дети. Он короновался как Царь Израилев и объявил весь мир своим. Сказал, что он и есть Мессия, предсказанный Ветхим Заветом. Носил великолепные пурпурные одежды. Все золото в городе пошло на перстни, достойные царя мира. Совету семерых также достались роскошные одежды. Старейшины сопровождали Лорхе повсюду. Он ввел новые священные праздники. Постоянно проходили фестивали и процессии. Все обязаны были ему кланяться. Ему это не надоедало. Скоро у него было пятнадцать жен, и всех Лорхе нарек королевами. Им построили прекрасные дома, они жили в роскоши. А горожане отдали все, даже одежду, и еду им выдавали по норме. Рыночная площадь превратилась в двор великого пророка. Солдаты охраняли его, держали стражу по периметру. Лорхе восседал на троне, украденном у епископа, и объявлял новые законы, услышанные от Бога. Он объявил себя Императором Черного Леса, который будет править тысячу лет.