– Ты решил мне методичку для поступающих в школу КГБ пересказать? – Речь Богданова вызвала у Шилкина еще большее раздражение. – Я же приказал отчитаться по умениям и навыкам каждого из членов группы, а не перечислять то, что они должны уметь в идеале!
– Это и есть то, что они умеют в реальности, – Богданов постарался произнести эту фразу так, чтобы она не звучала как объяснения для слабоумного, хотя мысль о том, что у полковника Шилкина не все в порядке с головой, появлялась у него все настойчивее.
– Прямо каждый из них? – с издевкой спросил Шилкин.
– Каждый из нас, – подтвердил Богданов.
– Хорошо, – Шилкин вдруг успокоился. Он снова опустил голову, рассматривая каракули на листке, и ушел в глубокое молчание.
Богданов просидел напротив нового командира добрых двадцать минут. За это время он успел разозлиться, вспомнить нехорошим словом полковника Старцева и генерал-лейтенанта Мортина, остыть и даже развеселиться. Ситуация и впрямь выглядела комично: два командира подразделения специального назначения, старый и новый, сидят в кабинете и в гробовом молчании рассматривают каракули, появляющиеся на листе бумаги. Чем не зарисовка к картине про умалишенных?
Оказалось, сидели они не просто так, а в ожидании звонка. Когда зазвонил телефон, полковник Шилкин вздохнул с облегчением, отложил в сторону карандаш и поднял трубку.
– Полковник Шилкин на проводе, – представился он.
– Добрый день, товарищ полковник, полковник Старцев говорит, – послышалось из трубки. – Успели познакомиться с командой?
– Да, успел. Вот сидим с подполковником Богдановым, ждем дальнейших указаний, – довольно дружелюбно произнес Шилкин.
Звук аппарата был настроен на полную громкость, Богданов слышал каждое слово полковника Старцева.
– Вы уже обсудили план операции? Ввели команду в курс дела?
– Только собираюсь, – ответил Шилкин. – Хотелось бы сначала услышать ваше мнение.
– По поводу чего? – голос Старцева прозвучал удивленно.
– Стоит ли проверять команду на профпригодность, – заявил Шилкин. – По этому вопросу мы с Федором Константиновичем переговорить не успели.
– Разве есть необходимость обсуждать подобные вопросы с начальником Первого главного управления? – искренне удивился Старцев. – Как мне кажется, этот вопрос должен быть целиком в вашем ведении.
– Думаете?
– Уверен.
– Хорошо, так я и поступлю, – произнес Шилкин и задал новый вопрос: – Относительно даты что-то прояснилось?
– У вас два дня, – ответил Старцев. – Сегодня прорабатываете план с группой, завтра вместе с Богдановым к десяти утра – в кабинет генерал-майора Лазарева. Будем решать, как вас переправлять.
– Разве операцию разрабатывает не лично товарищ Мортин? – Шилкин, казалось, удивился.
– Обстоятельства изменились. Товарища Мортина освободили для решения более сложной задачи, – заявил Старцев. – Окончательное решение будет принимать генерал-майор Лазарев. Но вы, если считаете нужным, можете оспорить это назначение.
– Нет-нет, ни в коем случае, – Шилкин только что руками не замахал, так его обескуражило предложение Старцева. – Я все понял: завтра в десять мы с подполковником Богдановым прибудем в Управление.
– Вот и отлично, машину я за вами пришлю, – подытожил Старцев и положил трубку.
Шилкин последовал его примеру. И тут же, без перехода, начал выкладывать Богданову детали задачи, поставленной перед группой «Дон».
– Четыре дня назад спецслужбы государственной безопасности получили приказ: оказать помощь дружественному государству Египет в пресечении утечки сугубо конфиденциальной информации. Главный маршал авиации Хосни Мубарак обратился с такой просьбой лично к Леониду Ильичу. Проанализировав последствия утечки подобного масштаба, товарищ Брежнев принял решение: направить спецгруппу советских разведчиков для предотвращения последствий. Начальник Первого главного управления совместно с начальником Управления нелегальной разведки постановил: на выполнение задания командировать группу «Дон». Под моим руководством.
– Что конкретно мы должны сделать? – задал вопрос Богданов.
– Мы должны вычислить секретного агента, завербованного израильской разведкой, через которого может произойти утечка информации государственного значения. Нейтрализовать его без ущерба для жизни и здоровья, изъять документы, похищенные им, ликвидировать их и доложить о выполнении задания лично Председателю Комитета государственной безопасности.
– Что значит «нейтрализовать»?
– Этот вопрос требует обсуждения с вышестоящим начальством.
– Какие именно документы мы должны изъять?
– Данный вопрос будет обсужден завтра на совещании.
– Какая-то информация от службы египетской разведки у нас есть? Я имею в виду имена тех, кто оказался на подозрении службы разведки в рамках этой утечки?
– Вопрос еще прорабатывается, информация требует уточнения.
– Тогда что нам вообще известно? – не выдержал Богданов. – Что кто-то сунул нос куда-то и попал в яблочко? И этого «кого-то» нам нужно будет искать по всему Египту?
– Все вопросы мы сможем задать завтра при личной встрече с генералом Лазаревым.
Ответ Шилкина прозвучал неискренне, Богданов почувствовал, что он знает больше, чем говорит, и это его разозлило.
– Послушайте, так дело не пойдет, – заявил он. – Да, мы встретились не при самых лучших обстоятельствах. Можно сказать, нас друг другу навязали, но раз уж нам придется работать вместе в обстановке строжайшей секретности на территории чужого государства, нам придется научиться взаимодействовать! Невозможно выполнять секретное задание без взаимного доверия. Просто невозможно. Если вы не хотите доверять мне и моей команде, лучше сразу отказаться от наших кандидатур. Позвоните генералу Лазареву или самому Мортину и откажитесь от этого задания! Или откажитесь от нашей группы. Так вы хотя бы не подставите под удар государственные интересы. Для нашей группы повторный провал операции будет концом карьеры, так зачем растягивать «удовольствие»? Лучше пусть сразу спишут нас со счетов, чем дождаться нового провала, а потом получить все ту же отставку.
– Думаешь, нас ждет провал? – дождавшись, пока Богданов договорит, задал вопрос Шилкин.
– С таким отношением – непременно, – безапелляционно заявил Богданов.
– Я тоже так думаю.
Ответ Шилкина прозвучал неожиданно. Богданов с удивлением посмотрел на нового командира. «Он что, расписывается в своем бессилии? Или собирается последовать моему совету и сменить команду?» – лихорадочно соображал Богданов.
А Шилкин сидел и улыбался совершенно искренней, открытой улыбкой. Пауза длилась не более двух минут. Затем полковник заговорил, на этот раз слова его кардинально отличались от всего того, что он успел наговорить за полдня пребывания на базе.
– Вот теперь я уверен, что операция пройдет успешно, – заявил он. – Теперь я вижу, что мне досталась правильная команда. А ты, надо признать, силен, брат!
– Не понял? Это что, шутка такая? – спросил Богданов, совершенно сбитый с толку.
– Нет, Вячеслав Антонович, это такая проверка, – Шилкин все еще улыбался. – И прошел ты ее на пять с плюсом. Уж если ты готов пожертвовать своей карьерой, лишь бы спасти дело, то на тебя смело можно положиться. А раз можно положиться на тебя, то, значит, и на твою команду.
– Ничего себе поворот, – до Богданова начал доходить смысл слов полковника Шилкина.
– Не обижайся, подполковник. Без этого никак нельзя было обойтись, дело слишком серьезное, и я должен идти на него в полной уверенности, что мои люди меня не подведут. То, что меня назначили командиром «Дона», не моя инициатива. Юрий Владимирович категорически заявил: только со сменой командного состава твоя группа может получить это задание, а у Лазарева кроме твоей группы никаких кандидатур не нашлось. Вы идеально подходите для проведения операции, так он сказал, и Андропов вынужден был согласиться, но поставил свои условия.
– Так все это был хорошо сыгранный спектакль? Водитель, его подобострастие, чашка чая и комната, – вслух произнес Богданов.
– Водитель у меня молодчина, правда? Так сыграть не каждый сможет, – Шилкин снова рассмеялся. – На прощание я ему так и сказал: театр в твоем лице потерял гениального актера.
– Вам бы я тоже Сталинскую премию присудил за выдающиеся актерские данные, – заметил Богданов.
– Сталинскую? О, нет! Избавь меня от подобной награды. Знаешь, скольких лауреатов этой премии репрессировали уже после ее присвоения, – то ли в шутку, то ли всерьез заявил Шилкин. – И слушай, давай покончим с формальностями. Я Геннадий, можно Гена. Ты – Вячеслав, если удобно, просто Слава. И с выканьем пора заканчивать, раз уж нам придется какое-то время вместе работать. Идет?
– Как скажете, – не стал спорить Богданов.
– Вот и славно. Значит, все недоразумения мы разрешили, можем двигаться дальше.
– И что будет дальше? – переварив услышанное, спросил Богданов.
– А дальше мы будем готовиться к выполнению сверхважного задания, – заявил Шилкин. – Собирай команду, обсудим подробности предстоящей работы. Думаю, это делу не повредит. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.
– Надо бы их как-то подготовить к переменам, – заметил Богданов.
– Успели мне косточки перемыть? – догадался Шилкин. – Ладно, можешь сообщить им приятную весть, что их новый командир не самодур с одной извилиной, а вполне адекватный боевой офицер.
Богданов поднялся и направился к выходу. Уже у дверей оглянулся и произнес:
– Можно вопрос?
– Валяй, – разрешил Шилкин.
– Сцену с самодуром сами придумали или посоветовал кто?
– Старцев присоветовал, – улыбнулся Шилкин. – Мы с ним успели пересечься, прежде чем меня сюда забросили. Хороший мужик, надо признать. За своих болеет, как за родных детей.
– Да, умеет Николай Викторович интригу закрутить, – на этот раз рассмеялся Богданов.
– Что есть, то есть, – согласился Шилкин. – Ну, иди, время уходит.