– Я пойду по лестнице, – бросил Шилкин через плечо. По пути он подхватил свой чемодан, коротко кивнул группе и начал подниматься по ступенькам.
– Быть может, вы воспользуетесь услугами носильщика? – теперь Николь адресовала вопрос Богданову.
– Без носильщика мы обойдемся, а вот услугами портье воспользуемся, – вежливо проговорил Богданов. – Мы не так часто бываем в чужих местах, как наш друг. Так что от помощи не откажемся.
Николь благодарно улыбнулась.
– Жан проводит вас, – сообщила она. – Третий этаж, номера люкс А и С.
Портье подхватил ключи.
– Прошу за мной, господа, – на европейский манер обратился к посетителям портье. – Лифт у нас уникальный. Пока поднимаемся на нужный этаж, я успею познакомить вас с его историей.
Члены группы «Дон» во главе с командиром зашагали к лифту. Разговорчивый портье на ходу рассказывал историю отеля в целом и уникального лифта в частности.
– Представить сложно, что ступаешь по тем же камням, по которым когда-то ступал сам великий Александр Македонский! А ведь так и есть, мой друг, так и есть. Вы знали, что, по мнению ученых-историков, наша Александрия – не единственное творение Александра? Нет-нет, не в общем понимании, а именно одноименные творения. Считается, что Александр основал не одну и не две Александрии, а гораздо больше. Пакистан, Ирак, Иран, Афганистан, Турция, Туркменистан и даже Индия – все они претендуют на право считать, что на их землях Александр тоже закладывал легендарные города. Верю ли я этому? А почему нет? Македонский – великий человек, он мог плодить города, как другие плодят пустословные речи. Вы согласны со мной?
Ашраф Марван и Ахмед Хамруш стояли на палубе теплохода, сентябрьский ветер обдувал их, создавая приятное ощущение прохлады. Марван давно бы ушел с палубы, если бы не духота в каютах. Терпеть жару он не желал еще сильнее, чем слушать нескончаемый рассказ своего вынужденного попутчика. Хамруш же, казалось, не признавал того, что в его обществе кому-то может быть неинтересно. С блаженной улыбкой он смотрел на воды Средиземного моря и говорил, говорил, говорил…
К Марвану он подошел сам, еще при посадке на теплоход. Увидев издали, замахал рукой, как старый знакомый, чуть не вприпрыжку подскочил к нему и сердечно поздоровался:
– Приветствую вас, мой добрый друг! Вы меня, вероятно, не помните, я старый приятель вашего почившего в бозе тестя. Гамаль был для меня больше, чем другом. Как приятно встретить того, кто проводил время с этим великим человеком, жил с ним бок о бок, знал его привычки, жесты, слышал его голос! Как же я рад, что встретил вас!
Марван Хамруша помнил, но его энтузиазм по поводу встречи не разделял, как не разделял и мнение о своем тесте. Однако воспитание не позволило молодому Марвану осадить человека чуть не вдвое старше его. Он вежливо поздоровался, изобразив на лице некое подобие радости, а уже через час сильно пожалел, что не ограничился коротким кивком. Хамруш в буквальном смысле завладел им, как дорогой игрушкой, оккупировав все пространство вокруг. Каким-то образом ему удалось договориться с попутчиком Марвана и получить его место в каюте. Затем он договорился с кем-то из обслуживающего персонала теплохода, и те выделили для Марвана и Хамруша отдельный столик для трапезы.
Дальше – хуже. Узнав, что Марван в Триполи лишь проездом, он вынудил того согласиться вписать его в полетный лист как второго пассажира. Но и это было бы еще ничего, если бы не бесконечный поток историй, которыми Хамруш потчевал Марвана с рассвета до заката. В прямом смысле этого слова. К концу третьего дня пути Марван готов был выбросить Хамруша за борт, настолько он утомил его своими разговорами. Но врожденная вежливость и возраст собеседника не позволяли Марвану в грубой форме объяснить свое отношение к назойливости попутчика, а намеков Хамруш не понимал. Одно было хорошо: ответов на свои вопросы Хамруш не ждал. Вот и сейчас, задав вопрос, он, не дожидаясь ответа, переключился на другую тему.
– Осталось всего пять часов до прибытия, – взглянув на наручные часы, проговорил Хамруш. – Это радует. Признаться, поездка меня несколько утомила. Хорошо хоть приятный собеседник попался, а так бы плавание показалось вечностью.
«Для меня так и есть, – с досадой подумал Марван. – С трудом представляю, как переживу еще и перелет».
– Триполи – чудесный город. По-своему красивый и, конечно, весьма знаменитый. А вы знали, что этот город раньше носил другое название? Нет? Его основали финикийцы еще в седьмом веке до новой эры. Представить сложно, насколько он древний! А ведь так и есть! На месте Триполи раньше находились три финикийских города: Эа, Сарбата и Лептис-Магна. Затем их объединили в провинцию, получившую название Триполитания, что означает «Трехградье». Когда Триполитания вошла в состав Римской империи, она получила название Триполи. Так по сей день за ней и закрепилось это название. Подумать только, через несколько часов мы сможем любоваться городом, которому несколько тысячелетий! Вас это не ошеломляет?
– Нисколько. По роду своей деятельности мне приходится бывать в разных местах, – на этот раз Хамруш явно ждал ответа, поэтому Марвану пришлось заговорить.
– А вот меня все равно ошеломляет, хоть я бывал в Триполи не раз и не два. Знаете, становится прохладно, пора вернуться в каюту, – заявил Хамруш. – Вы со мной?
Марвану свежий воздух на палубе не казался прохладным. Он с трудом переборол желание отказать попутчику и остаться на палубе, но, подумав, все же согласился. Хамруш радостно заулыбался, подхватил Марвана под локоть и увлек в каюту. Там он вдруг притих, уселся в уголке, минут двадцать сидел в полном молчании. Марван даже забеспокоился такой резкой смене поведения. Он и радовался тишине, и беспокоился одновременно. Когда пауза стала невыносимой, Марван обратился к Хамрушу:
– Что-то не так? Вы загрустили.
– Да, мой юный друг, мне печально, – скорбным голосом проговорил Хамруш. – Не за себя печалюсь, за любимую страну.
– Вот как?
– Да, мой мальчик, то, что происходит сейчас в Египте, не должно происходить. Не об этом мы с отцом твоей жены мечтали, когда свергали монархию. Да! Славные были деньки! И Гамаль, наш идейный лидер, наш отец и наследный принц, наша опора и надежда, как он был хорош тогда!
Хамруш снова замолчал, на этот раз погрузившись в приятные воспоминания. Вот он, молодой, амбициозный, вступает в ряды коммунистической организации ХАДЕТУ. Партизанская деятельность увлекла его, как первые пробы пера. Тогда, служа на благо организации, он многое узнал, многому научился. Тогда же написал книгу «Партизанская война». Это он настоял на том, чтобы установить связь с лидером молодой организации «Свободные офицеры» Гамалем Насером.
Их первая встреча прошла не совсем гладко. Хамруш помнил тот день по минутам. Поднявшись в шесть утра, он оделся, тщательно вычистил мундир и обувь. Ему хотелось произвести впечатление на известного в определенных кругах майора. И он произвел. На встречу Насер пришел не один, а с тремя помощниками. На их фоне Хамруш выглядел дилетантом, так уверенно они держались. Говорил в основном Насер. Интересовался настроением в рядах ХАДЕТУ, ловко торговался, зная, что оружие соратникам Хамруша нужно позарез. А потом вдруг заявил, что откладывает принятие решения на неделю. «Мне нужно подумать», – проговорил он и, не дожидаясь реакции, покинул дом, где проходила встреча.
Хамруш чувствовал себя раздавленным. Как так? Он пришел к Насеру за поддержкой, а тот его выслал! И как он вернется к своим? Как объяснил свой провал? Открыть правду членам ХАДЕТУ он так и не смог. Вернувшись, сказал, что решение будет через неделю, все этим и удовольствовались. Все, но не он. Следующие семь дней Хамруш прожил как в тумане. Ел, спал, занимался текущими делами, но мысленно был там, в уединенном домике на окраине Александрии. Что он там делал? Вел беседу с Насером. День за днем он находил новые аргументы в пользу того, почему Насер должен помочь членам ХАДЕТУ.
Когда наступил важный день, Хамруш снова начистил мундир и обувь и снова отправился на встречу. На этот раз Насер был один, и эта встреча запомнилась Хамрушу даже больше, чем первая. «Ты мне подходишь, – сказал тогда Насер. – Голова варит, рвения хоть отбавляй, преданности не занимать. Думай! «Свободные офицеры» готовы принять тебя в свои ряды».
Оружие для ХАДЕТУ он тогда добыл, но с того дня его жизнь кардинально изменилась. Вступить в ХАДЕТУ Хамруша заставило положение в стране: чрезвычайная бедность населения на фоне жирующего монархического клана. Резкая пробританская ориентация королевского правительства, коррумпированность в армии, правительстве и прочих силовых ведомствах. Все это не могло не возмущать людей, радеющих за страну. Ко всему этому прилагался стыд за поражение в войне против Израиля в 1948–1949 годах. Жить дальше в таких условиях не представлялось возможным, это понимали все.
Члены ХАДЕТУ не были сторонниками военного переворота, не желал этого и Хамруш. И все же в 1952 году он вступил в организацию «Свободные офицеры», а к лету вел активную пропаганду в египетских войсках Александрии, где служил капитаном. 21 июля 1952 года к Хамрушу пришли братья Насера Шауки и Ээз эль-Араб. Они объявили, что Хамруша срочно вызывают в Каир. Зачем? Для получения инструкций.
Вечером 22-го черный «Остин» Насера подъехал к Хамрушу. Это было около семнадцати тридцати вечера. Насера сопровождал Камаль ад-Дин Хусейн и еще двое офицеров.
– Готовься. Сегодня ночью армия осуществит переворот и предъявит требования королю Фаруку.
– Сегодня? Уже? – Для Хамруша новость оказалась совершенно неожиданной.
– Сегодня, – повторил Насер и, поняв, насколько ошеломлен Хамруш, смягчился: – Я знаю, тебе больше по душе теория народной революции. Но так не будет. Смирись.
Насер велел начать мобилизацию лояльных «Свободным офицерам» частей армии в летней резиденции, где отдыхал Фарук.
– Нельзя допустить конфликтов между гарнизона