– Рассказывай, – потребовал Шилкин.
– Махфуз Авад приехал в Триполи, чтобы принять последний вздох умирающего родственника. Его дядя по отцу много лет страдает неизлечимой болезнью, сейчас же, по всей видимости, пришел его конец. Врачи дают ему два, от силы три дня. Вот почему приехал Махфуз. Вот почему он так спешил в порту, боялся не застать родственника в живых.
– Откуда это известно?
– Дядю Авада лечит англоязычный доктор. Когда мы подошли к дому, он как раз говорил с Авадом. Врач уехал, оставив морфин, больше он ничем не мог помочь умирающему.
– Не думаю, что Авад причастен к краже документов, – заявил Шилкин.
– Вот как? И с чего вдруг такая уверенность? – не скрывая иронии, спросил Богданов.
– Не нужно ерничать, – Шилкин поморщился. – Мы заняты одним делом, так что будет лучше, если мы не станем друг другу язвить.
– Объяснись, почему вдруг Махфуз Авад отсеян без проверки? – на реплику Шилкина Богданов не отреагировал никак.
– Ты меня удивляешь, Слава! Не понимать элементарных вещей, – Шилкина буквально распирало от возмущения. – Ты что, совсем не знаком с обычаями народов Востока? Старость для них равнозначна святости. Не станет араб использовать кончину родственника как прикрытие. Нет, он приехал в Триполи исключительно для того, чтобы отдать дань уважения старшему в клане!
– Я с тобой не согласен, – возразил Богданов. – Да, для восточных народов уважение к старшим – не пустой звук. И все же практика показывает, что в каждом правиле бывают исключения. Никому не дано знать, на какие ухищрения способны люди, продавшие свою родину. Большинство из них не только дядю похоронят, они себя в могилу заживо положить согласятся, лишь бы выполнить задание МОССАДа.
– Чушь! Я достаточно давно занимаюсь этой работой и прекрасно знаю, чего стоит уважение араба! Проверять Махфуза Авада считаю нецелесообразным. Сейчас важнее сосредоточить свое внимание на Хамруше и Марване.
– Надо хотя бы его багаж проверить, – вступил в разговор Дубко.
– Вломиться в дом, где собралась чуть ли не половина клана Махфуза? Ты в своем уме? – взвился Шилкин.
– Слава прав, – Дубко встал на сторону Богданова. – Мы не можем быть уверены, что Авад не тот, за кем мы приехали. И потом, времени у нас до полудня завтрашнего дня, а не проверив Авада, опираясь только на твои предположения, уехать из Ливии мы не можем. Собираешься доложить Лазареву, что не стал проверять Авада, так как посчитал его личность вне подозрений? Хорошо же ты будешь выглядеть! Думаю, твой Мортин тоже такого решения не одобрит. А уж про Юрия Владимировича и говорить нечего. Так что хватит спорить. Лучше обсудим, как мы можем его проверить? Ты говоришь, это небольшое местечко? Насколько оно небольшое? Мечеть там есть? – Дубко повернулся к Богданову.
– Место для молитвы? Да, есть, – Богданов переключил внимание с Шилкина на Дубко.
– Отлично. Тогда нужно ехать обратно, дождаться подходящего момента и проникнуть в дом.
– Поясни, – попросил Богданов. – Хочу убедиться, что понял тебя правильно.
– Фаджр, – коротко бросил Дубко.
– Он может остаться, – заметил Богданов.
– В любом случае попытаться стоит, – ответил Дубко.
– Кто-нибудь объяснит мне, о чем речь? – вмешался Шилкин, которому краткие реплики Дубко и Богданова ни о чем не говорили.
– Фаджр – предрассветная молитва мусульман, – принялся объяснять Дубко. – Первая из пяти обязательных ежедневных молитв. Считается, что утренний намаз, Фаджр, гораздо ценнее, чем сама жизнь. Ввиду своей значимости, совершать ее рекомендуется в мечети. Если мечети поблизости нет, то подойдет специальное место для молитвы. Мой расчет на то, что все присутствующие в доме умирающего родственника перед рассветом отправятся в молитвенный дом и пробудут там до восхода солнца. За это время мы успеем проверить багаж Авада.
– Если, конечно, сам Авад или кто-то из родных умирающего не останется присмотреть за ним, – напомнил Богданов.
– Вот именно! Время потеряете, подвергнете себя и операцию риску, а пользы от вашей вылазки не будет, – выслушав объяснения возразил Шилкин.
– И все равно это может сработать, – стоял на своем Дубко. – Осталось выяснить, когда в Триполи наступает рассвет и когда восходит солнце.
– Спросим у Сергея, – предложил Богданов и вышел из комнаты. Вернулся он минут через десять. – Светать начинает примерно в половине шестого, окончательно солнце восходит в семь. В итоге у нас полтора часа на осмотр дома. Ехать лучше заранее, чтобы не попасть на глаза идущим на молитву людям. Казанец, Дубко, собирайтесь.
– Никто никуда не поедет, – заявил вдруг Шилкин. – Вы с Дубко останетесь здесь. В полночь нужно будет сменить Дорохина. В четыре произвести вторую смену караула. К восьми мы должны быть у отеля в полном составе.
– Это неразумно, – возразил Богданов. – Ехать нужно обязательно. Лучше это сделать тому, кто уже был на месте и хоть как-то ориентируется. Дубко остается – не возражаю, мы с Казанцом справимся вдвоем.
– Я сказал – не поедет никто, – повторил Шилкин. – Это приказ и обсуждать мы его не будем. Юра, жду тебя в машине, сменим Дорохина чуть раньше.
Шилкин резко развернулся и вышел из комнаты. Казанец и Дубко в недоумении посмотрели ему вслед.
– Не понял. Что это было? – подал голос Казанец.
– Добродушный кот показывает свои коготки, – съязвил Дубко.
– Мне-то что делать? – Казанец взглянул на Богданова, ожидая команды.
– Иди, Юра, – ответил Богданов. – И присматривай там за ним.
– Будет сделано, товарищ подполковник, – кивнул Казанец и вылетел из лазарета.
Какое-то время в комнате стояла тишина. Вдалеке завелся двигатель, зашуршали по песку автомобильные шины. Машина уехала.
Богданов покачал головой, сел и задумался. Дубко начал нервно ходить по комнате. Минут через пять он не выдержал:
– И ты подчинишься?
– Предлагаешь наплевать на приказ?
– Нам ничего другого не остается, – заявил Дубко. – Нужно действовать, и действовать быстро. Неизвестно, сколько они там пробудут.
– Это серьезное решение, – Богданов продолжал сидеть. – Неповиновение может привести к провалу всей операции.
– Упустить Авада, если он действительно является завербованным агентом МОССАДа, – вот что приведет к провалу, и ты это понимаешь лучше меня.
– Хорошо, мы поедем. Но что будет, когда мы вернемся?
– Плевать! Пусть об этом у Шилкина голова болит. Или у Старцева с Лазаревым, – воскликнул Дубко. – Надо было сто раз подумать, прежде чем отправлять на задание команду, в которой нет сплоченности.
– Ладно, где наша не пропадала, собирайся, мы едем в Айн-Зара.
Выйдя во двор, Богданов и Дубко поняли, что остались без транспорта. Ни одного «Виллиса» у лазарета не было. Полковник Шилкин действительно был непрост и перед отъездом успел обезопасить себя от неожиданностей.
– Вот зараза! – выругался Богданов. – И здесь успел!
– Черт, об этом я не подумал, а стоило, – Дубко с досады сплюнул на землю. – Может, попробовать у лазаретных машину стрельнуть?
Из этой затеи тоже ничего не вышло. Богданов пробежался по базе, заглянул к гарнизонному снабженцу, к лазаретному начальству – и везде получил отказ. Пришлось вернуться в лазарет и ждать возвращения полковника. Видно, Шилкин что-то почувствовал, а может, изначально не надеялся на то, что Богданов подчинится приказу, в любом случае вернулся он так быстро, как только смог. Вошел в лазарет и с порога заявил:
– Думаю, вы правы, Авада нужно прощупать.
Дубко и Богданов переглянулись. «Ничего себе повороты!» – одновременно подумали оба, но вслух ничего не сказали, ожидая продолжения. Дорохин, вернувшийся вместе с Шилкиным, переводил взгляд с Богданова на Шилкина, не понимая, о чем речь.
– Поступим так: в четыре нужно будет сменить Казанца, – начал излагать свой план Шилкин. – Слава, ты останешься вместо него. Я отвезу тебя к отелю, заберу Казанца, и мы поедем в Айн-Зара. К восьми постараемся вернуться, но, если задержимся, вас отвезет к отелю наш друг Хаким. Он прибудет в семь тридцать, так что вы точно успеете.
– Почему ты? – задал вопрос Богданов.
– Потому что так будет надежнее, – заявил Шилкин. – Снова что-то не нравится, подполковник Богданов? Чем вас не устраивает моя кандидатура? Сомневаетесь в моих способностях?
Богданов промолчал. Он понимал, что дальше давить – только усложнять ситуацию. Пусть лучше едет Шилкин, чем никто.
– Значит, договорились, – Шилкин принял молчание за согласие. – Мы с Казанцом выезжаем в Айн-Зара в четыре часа. К рассвету гарантированно успеем. А сейчас всем спать. Слава, в четыре я тебя подниму.
Первые лучи восходящего солнца только-только начали зарождаться на горизонте. Это были еще даже не лучи, а робкое подобие слабого света. Из домов Айн-Зара выходили люди. Одиночными фигурами или группами из двух-трех человек они двигались туда, где на возвышении стоял добротный дом с плоской крышей. Они, как тени, скользили по дороге, двигались медленно, но уверенно, не поднимая головы. Казалось, им нет дела ни до чего и ни до кого.
Из дома, где остановился Махфуз Авад, вышли трое. Поклонившись на три стороны, они плавно влились в редкий людской поток. Через несколько минут вышли еще двое, потом еще один. Шилкин наблюдал за входом, скрытый от посторонних глаз ветхим строением на территории соседней постройки. Дом, граничащий с жильем дяди Авада, оказался брошенным, территория запущенной, а надворные постройки едва держались.
И все же это было хорошее укрытие: близко к дому, вдали от любопытных глаз и, самое главное, на той же стороне, что и дом Авада. Нет нужды пересекать улицу, по которой идут на молитву люди. Да, они заняты своими мыслями, они подготавливают себя к предстоящей молитве, но кто мешает им оглянуться и увидеть, как черный силуэт крадется к дому тяжелобольного соседа? А тут – никакого риска быть замеченным. Только бы Махфуз Авад вышел из дома. Только бы вышел!