– Нашлась пропажа! – радостно закричал Дорохин. – Вот молодцы аманцы, от такой заботы нас избавили.
Богданов тоже был доволен, хотя и не так бурно выражал свои эмоции. Теперь он сможет связаться с Москвой и получить четкие инструкции относительно осложнившегося задания. Богданов подошел к стене, извлек из-под обоев прямоугольник и неожиданно произнес:
– Знал бы Шилкин, что все его труды оказались напрасными.
Бойцы группы «Дон» решили, что он говорит про спрятанную инструкцию, но это было не так. Богданов заметил, что двое из четырех нападавших пришли в сознание, и решил, что пришло время слить им дезинформацию.
– Столько усилий, столько трудов, и все напрасно, – продолжил он. – Пожалуй, надо бы ему сказать, что у Марвана документов из штаба Садата нет и никогда не было. Все, чем он владеет, – это высказанное на каком-то из заседаний предложение, что подготовку к военным действиям следует ускорить. Разве подобные сведения чего-то стоят? За такое он по возвращении получит по полной. Даже жаль его.
Казанец и Дорохин быстро сообразили, что речь Богданова адресована не им, и тут же подыграли.
– Агенты нашей разведки тоже были уверены, что у Ашрафа Марвана есть доказательства посерьезнее, чем пустые слова, – с обидой в голосе проговорил Казанец. – Облажались командиры, отправили нас гоняться за призраками.
– Значит, Марвана отпускаем? – спросил Дорохин.
– Конечно, пусть моссадовцы его забирают. Пустышки нам не нужны, – ответил Богданов.
Забрав прямоугольник, он велел Казанцу охранять пленников, а сам пошел на кухню, где у мадам Дюбуа над раковиной висела аптечка. Пять минут ему понадобилось на то, чтобы получить инструкцию для связи с Москвой. В инструкции ему предписывалось явиться в аптеку на улице Пьер-Шарон. Хозяйка аптеки, мадам Легран, ждет месье Войчеха. Пароль для связи: «Нет ли в продаже пипеток? От боли в ушах мой пес не может спать».
Визит к мадам Легран пришлось отложить до утра. Богданов приказал рассредоточить пленников по разным комнатам, после чего начал допрос. Только к шести утра один из агентов АМАНа в обмен на обещание оставить ему жизнь рассказал об операции под кодовым названием «Ангел», о роли Шилкина в этом деле и о том, что руководство операцией лежало непосредственно на начальнике военной разведки. Полученные данные удовлетворили Богданова. Он закончил допрос, собрал группу на кухне и провел инструктаж:
– До полудня из дома ни ногой. Сидим тихо, чтобы никто не догадался, что в доме кто-то есть. За пленниками следить, особенно за Шилкиным, не хотелось бы лишиться его прежде, чем на его счет придет распоряжение. Дубко нужно успеть сменить до восьми утра, позже квартал просыпается, остаться незамеченными не выйдет. К тому же мне придется уйти, а следить одному за пятерыми не слишком удобно.
– Кого отправишь? – спросил Дорохин.
– Очередь моя, – напомнил Казанец. – Но если есть добровольцы – я не против.
– Езжай, Казанец, и осторожнее там, – предупредил Богданов.
Казанец уехал, спустя полчаса приехал Дубко. На инструктаж ушло не больше пятнадцати минут, после чего Богданов ушел.
К мадам Легран он решил идти пешком. Дойдя до улицы Пьер-Шарон, он отыскал аптеку. Она располагалась на первом этаже доходного дома. Богданов вошел, осмотрелся. Стеклянные витрины сверкали чистотой, на полках ровными рядами лежали всевозможные лекарственные препараты. За прилавком стояла француженка лет тридцати пяти.
– Мадам Легран? – обратился к ней Богданов.
– Да, месье, я Франсуаза Легран, хозяйка заведения. С кем имею честь?
– Месье Войчех, – представился Богданов. – Друзья посоветовали мне вашу аптеку.
– Вот как? И что же ищет месье?
– Нет ли у вас в продаже пипеток? От боли в ушах мой пес не может спать, – обыденным тоном спросил Богданов.
– Пипетки? Сейчас в наличии нет, но, если месье располагает временем и может подождать, я пошлю помощника, и он привезет столько пипеток, сколько месье закажет, – без запинки проговорила мадам Легран.
– Время у меня есть, – ответил Богданов.
– Тогда пройдите сюда, подождете в гостиной, так будет удобнее, – предложила мадам Легран и откинула крышку прилавка. Она провела Богданова в дальнюю комнату, оборудованную под гостиную. Мягкий диван, множество подушек, кофейный столик и две тумбочки резного дерева. На стенах висели картины, окон в комнате не было.
– Располагайтесь, – предложила хозяйка.
Богданов сел на диван, мадам Легран открыла дверцу угловой тумбочки, извлекла оттуда телефонный аппарат и поставила на столик перед Богдановым.
– Это все, что вам нужно, – сообщила она и вышла.
Богданов некоторое время смотрела на телефонный аппарат, размышляя, насколько надежен может быть этот канал. Затем поднял трубку. Сначала он услышал шипение, затем четкий голос, как будто говорящий сидел с ним в одной комнате, произнес:
– Месье Войчех?
– Да, – коротко ответил Богданов.
– Соединяю с полковником, – проговорил человек на другом конце провода, и уже через минуту в трубке раздался голос полковника Старцева.
– Значит, помощь все же понадобилась, а, Богданов? – произнес он.
– Обстоятельства сильно изменились, – ответил подполковник.
– Говори, – потребовал Старцев.
– Насколько открыто я могу говорить? – уточнил Богданов, прежде чем начать доклад.
– Так, если бы мы с тобой оказались наедине в глубокой тайге, – ответил Старцев.
Богданов приступил к докладу.
Глава 9
– Да, ситуация… Генерал Мортин в курсе?
– А ты как думаешь, Николай Викторович? Через голову Мортина сразу к Председателю КГБ?
– И какая реакция?
– Ему сейчас не до реакции. Он слишком занят усилением контроля в Афганистане. В июле антимонархический переворот, в августе формирование республиканского правительства, далее чистка рядов высшего командования. Что будет к концу года, никто не может предсказать, а у нас с Афганистаном подписан Договор о Дружбе, запущены крупные экономические программы. Мы уже вложили в Афганистан около миллиона долларов, а недавнее соглашение на двести тысяч долларов? Нет, Николай Викторович, Мортину уж точно не до полковника Шилкина.
Разговор между начальником спецотдела Управления нелегальной разведки и начальником Управления генерал-майором Лазаревым происходил в кабинете последнего в двадцать часов тридцать минут по Москве. Накануне утром полковнику Старцеву из Парижа по прямой секретной линии поступил звонок. На связь вышел подполковник Богданов, выполняющий с группой задание по просьбе главного маршала авиации Египта Хосни Мубарака.
То, что Богданов воспользовался этим способом связи, было закономерно. Рано или поздно, он должен был это сделать. Либо, когда выполнит задание, либо, если выполнение задания станет невозможным. Старцев готов был услышать от подполковника что угодно, но только не то, что услышал. Вернее, не то, что услышал в конце. Богданов сообщил, что документы Марвана они получили, что с уверенностью может заявить – второго экземпляра не существует и в контакт с агентами МОССАДа Марван не вступал. Так что операцию можно считать выполненной.
А дальше пошло то, что в Управлении нелегальной разведки называют «побочным эффектом». Богданов говорил долго и, благодаря прямой связи, открыто. Не называя имен и объектов, но так, чтобы посвященному человеку было понятно без дешифровальщиков. Про Шилкина, оказавшегося двойным агентом, завербованным службой военной разведки Израиля. Про Марвана, плененного членами группы и удерживаемого в предместье Парижа. Про четверых агентов АМАНа в доме мадам Дюбуа. И завершающий штрих – вопрос: какие будут указания?
Старцев еле сдержался, чтобы не предъявить: «А когда ты все эти огороды городил, про указания не вспоминал? Ясно же было сказано – никаких эксцессов!» Но нет, с Богдановым по-другому и быть не могло! Вместо этого он бросил короткое «жди» и прервал сеанс связи. С этой проблемой он пошел к генералу Лазареву. В отличие от Старцева тот воспринял новости спокойно. Пару минут молчал, затем приказал:
– Богданов должен связаться с нашим послом в Париже, передать ему материалы Марвана, вернуться на конспиративную квартиру и ждать дальнейших указаний. До четырех он нам не понадобится, по опыту знаю, а потом пусть возвращается и ждет твоего звонка.
– Что ему сказать насчет Марвана и всех остальных? – спросил Старцев.
– Ждать дальнейших указаний, – повторил Лазарев и выпроводил Старцева.
Старцев вновь воспользовался прямой связью и дал распоряжение Богданову. Передать негативы и микропленки послу он должен был уже сегодня. Для подобных экстренных случаев был разработан специальный план по переброске секретных документов из любой точки земного шара в Москву. Посол приходил на встречу в четко оговоренное место и устанавливал контакт с сотрудниками Управления нелегальной разведки. Для Парижа это было кладбище Монпарнас, надгробие Шарля Пижона. Дату и время сообщали по дипломатическим каналам. После встречи посол ехал в аэропорт и, пользуясь дипломатической неприкосновенностью, спокойно вылетал из страны.
На текущий момент чрезвычайным и полномочным послом во Франции служил Степан Васильевич Червоненко. Этот пост он занимал с мая 1973 года, но Старцеву он был знаком еще с тех времен, когда служил в Чехословакии. Был он знаком и Богданову, и это на порядок облегчало дело. Получив от Богданова материалы, посол уже в пятнадцать двадцать по Москве встречался с полковником Старцевым. Микропленки и негативы тут же отдали в дешифровальный отдел, а генерал Лазарев отправился «на ковер». Полковника Старцева он вызвал к себе только в двадцать ноль-ноль – хождение по «инстанциям» заняло у Лазарева больше четырех часов.
Доклад у генерал-лейтенанта Мортина для Лазарева стал самым тяжелым испытанием с начала службы на посту начальника Управления нелегальной разведки. Такого удара Мортин, пожалуй, не получал за всю свою карьеру, хотя и принял его, как и подобает советскому офицеру, с достоинством. Уже вдвоем они направились к Председателю КГБ Юрию Владимировичу Андропову, а тот, в свою очередь, поспешил с докладом к Брежневу.