у было вменено в обязанность поддерживать курс доллара, можно ли было усомниться в том, что доллар останется сильным?
Гринбеки Линкольна
Первое появление центрального банка в Америке пришлось на 1860-е годы. До Гражданской войны люди могли выбирать, какими банкнотами пользоваться. В Америке свободно ходили монеты Британии и других суверенных государств, и каждый был волен ими пользоваться.
В то время в стране не было государственного банка. Закон признавал только одно средство платежа - золотые и серебряные монеты. Денежная масса страны состояла большей частью из банкнот, обеспеченных звонкой монетой. Хождение бумажных денег, таким образом, регулировалось законами конкуренции.
Но к 1862 г. правительство Линкольна подсчитало расходы на убийство южан, и получилось больше, чем соглашались дать банкиры северян. И без того зажатый в тиски финансовых проблем, Линкольн решил пойти знакомым путем. В начале 1862 г. был принят закон об узаконенном платежном средстве, разрешивший федеральному правительству выпускать бумажные деньги. Гринбеки Линкольна не имели другого обеспечения, кроме обещаний правительства. Новые деньги выпускались непосредственно правительством и являлись узаконенным платежным средством по всем обязательствам, кроме таможенных пошлин и процентов по казначейским облигациям.
Недовольный законом сенатор Чарльз Сампер размышлял, действительно ли было необходимо «запятнать наше достоинство [неразменными бумажными деньгами] - обесчестить себя явным отказом от выплаты долгов?… Горько - очень горько - думать, что такую страну, такую сильную, такую богатую и столь горячо любимую заставят принять эту морально сомнительную политику»61.
Гринбеки Линкольна до сих пор с нами. Только считанные единицы экономистов, конспирологов и эксцентричных комментаторов с подозрением относятся к этим деньгам и к тем, кто ими управляет. Иными словами, они имеют репутацию, какая бывает только у живых героев войны и мертвых рок-звезд. Но всё, чем можно управлять, обречено стать жертвой плохого управления… но крайней мере, такова наша гипотеза.
Нам трудно это представить, но когда-то у денег не было централизованного управления. Специалисты по истории экономики - приверженцы веры в неумолимую поступь прогресса - описывают период до Гражданской войны как время частых кризисов, нестабильности и банковских крахов. Поэтому введенная Линкольном централизация денежного хозяйства и даже его необеспеченные бумажные деньги многим представляются улучшением.
Но некоторые историки считают, что в предыдущий период - в эпоху Джэксона - у Соединенных Штатов была такая стабильная денежная система, какой впоследствии у них никогда не было. «Разговоры о разгуле жульничества, неплатежей и спекуляций "диких банков" крайне преувеличены, - пишет Генри Роджерс Хаммел в книге «Освобождение рабов, порабощение свободных» (EmancipatingSlaves, EnslavingFreeMen). - Если пересчитать суммарные потери владельцев банкнот за весь период, предшествовавший Гражданской войне, во всех штатах, принявших законы о свободе банковского дела, они будут меньше потерь одного года при 2%-ной инфляции в пересчете на масштабы хозяйства 1860-х годов»62.
Денежные власти 1863 г. очень быстро приобрели плохие привычки. В их распоряжении были печатные станки. В северных штатах объем денег в обращении быстро удвоился. Уже к следующему году курс гринбеков упал до 35 центов золотом. Пытаясь защититься, люди избавлялись от бумажных денег и накапливали золотые и серебряные монеты. Очень скоро частная чеканка монет была объявлена незаконной. А Конгресс попытался «запретить торговые договоры с обязательством оплаты в золоте». Однако в те дни гринбеки не пользовались таким всеобщим доверием, как сегодня. Правительство Линкольна было вынуждено отступить: иностранные государства настаивали на золотом обеспечении денег.
В конце XIX в. созданный Линкольном аппарат централизованного управления деньгами был по большей части демонтирован. Но опасные идеи не удержать под спудом. В 1913 г. была создана Федеральная резервная система, после того как банковская паника 1907 г. убедила банкиров, что банковский картель можно обрядить в мантию филантропии, и они протащили эту идею через Конгресс63.
Первоначально Федеральный резерв представляла собой преимущественно децентрализованную резервную систему с 12 окружными банками. Однако с вступлением США в Первую мировую войну все изменилось. Федеральный резерв был главным финансистом этой войны и накопил огромный пакет краткосрочных государственных облигаций. Не желая после окончания войны расставаться с ролью главного финансиста, Федеральный резерв продолжил политику инфляции денег и стал центральным игроком короткой и глубокой рецессии 1920-1921 гг. В 1920-е годы Федеральный резерв, направляемый Бенджамином Стронгом, тогдашним главой Федерального резервного банка Нью-Йорка, буквально «шел на всё» (по выражению Уильяма Андерсона) в попытке поддержать британский фунт. «Идти на всё» - это привычный стиль Федерального резерва.
От декаданса к депрессии
В тот самый год, когда родился Алан Гринспен, Ирвинг Фишер опубликовал известную статью «Статистическая связь между безработицей и изменениями цен» (А Statistical Relationship between Unemployment and Price Changes). В статье было описано то, что позднее стало известно как кривая Филлипса: функция, демонстрирующая, что умеренная инфляция не так уж плоха, поскольку, судя по всему, стимулирует занятость. К тому времени управляющие Федерального резерва уже разгадали ключевую формулу операций центрального банка в XX в.: для разогрева экономики нужно снижать процентные ставки, для охлаждения - повышать. Все верили, что пока инфляция не вышла из-под контроля низкие процентные ставки будут стимулировать здоровый бум.
Через год после рождения Гринспена в истории Федерального резерва случилось поразительное событие, задавшее тон на следующие три четверти столетия.
В июле 1927 г. Огден Миллс, министр финансов США, организовал совещание у себя дома на Лонг-Айленде. Он пригласил самых влиятельных людей в денежном мире той эпохи - руководителей центральных банков Англии, Франции, США и Германии. Присутствовали Бенджамин Стронг из Федерального резерва, Монтегю Норман из Банка Англии и Яльмар Хорас Грили Шахт из Рейхсбанка. Эмиль Моро, глава Банка Франции, ненавидел переезды почти так же сильно, как руководителей центрального банка Англии. Поэтому он прислал в качестве представителя своего подчиненного, Шарля Риста.
Речь шла о золоте. Точнее говоря, проблема заключалась в утечке золота из Англии, причиной чего был установленный Норманом чрезмерно высокий курс фунта стерлингов. После Первой мировой войны Банк Англии установил завышенный курс фунта, чем вызвал наступление экономического кризиса в Британии. Было предложено всем вместе расширить кредит. Стронг был близким другом Нормана; Шахт и Норман также были в дружеских отношениях. Помехой, как и 44 года спустя, был только француз. Франция пригрозила предъявить к погашению имевшиеся у нее фунты и тем самым опустошить английский золотой запас.
Чтобы снять давление с фунта, Стронг решил снизить процентные ставки в США и сделать американское золото доступным для Франции. При этом он жизнерадостно сообщил Ристу, что намерен предложить «стопку виски фондовому рынку»64. Впоследствии в 1931 г. Адольф Миллер из Совета управляющих Федерального резерва, давая показания перед сенатским комитетом по банкам, сообщил, что этот эпизод представлял собой «самую большую и смелую операцию из всех, когда-либо предпринимавшихся Федеральным резервом, и, по моему мнению, привел к одной из самых дорогостоящих ошибок, когда-либо совершенных им или любой другой банковской системой в последние 75 лет». Экономист из банка J. P. Morganвскоре после совещания на Лонг-Айленд заметил: «Монти и Бен посеяли ветер. Полагаю, мы пожнем бурю… Нас ждет мировой кредитный кризис».
Кредитный кризис наступил, но только через два года после вздувания долга. С конца 1924 г. фондовый рынок уже почти удвоился. После конференции на Лонг-Айленде Уолл-стрит за вторую половину 1928 г. подрос еще на 50%. За три месяца перед августом 1929 г. он раздулся еще на 25%.
Были созданы новые кредитные инструменты, такие, как продажа в кредит, так что все больше и больше людей могли участвовать в процветании. Джон Рэскоб, директор GeneralMotorsи председатель демократической партии, писал: «Каждый должен быть богатым»65.
В 1929 г., как и в 1999 г., многие верили, что новые технологии - радио, телефон, автомобиль, электрическая техника - открывают новую эру богатства.
Федеральный резерв, снизивший процентную ставку, чтобы помочь Англии, был напуган чрезмерным разбуханием кредита и «иррациональной эйфорией» фондового рынка. В 1925 г. учетная ставка, которую коммерческие банки платили за деньги, предоставляемые Федеральным резервом, составляла всего 3%. К 1928 г. ее в несколько приемов повысили до 5%. Но мания продолжалась. Наконец, в августе 1929 г., Федеральный резерв поднял ставку до 6%, и пузырь лопнул (рис. 5.1).
Рис. 5.1. Большие рынки «медведей» - длятся долго… и обходятся недешево. Акции теряют привлекательность для инвесторов на следующие лет десять или больше (см. вверху). Японские акции через 17 лет вернулись к уровню 1984 г. Если в США все будет, как в Японии, можно ожидать, что акции вернутся к отметке индекса Dow ниже 4000 к 2017 г., как раз когда самое многочисленное поколение будет сильнее всего нуждаться в деньгах (внизу).