– Мне пора бежать. – В дверях он обернулся и произнес: – Не откладывайте с пансионатом. Как только решитесь, поставьте меня в известность.
Олег Степанович кивнул, молча пожал руку, протянутую Артемом. Вид у судьи был удрученный.
– И последнее, – сказал адвокат. – Не выходите без надобности на улицу.
Когда Павлов ушел, Олег Степанович устало прислонился к двери.
«Не выходите без надобности на улицу», – повторил он про себя пожелание адвоката.
В его сознании мелькнул кадр из новостей, черный мешок с телом следователя Кривчука. Липкие щупальца страха опять оплели его сердце.
Приперт к стенке
Леонид Михайлович вошел в кабинет Прокопенко.
Его первый заместитель с озабоченным видом разговаривал с кем-то по телефону, но, завидев шефа, сразу же бросил в трубку:
– Я перезвоню.
Краснов закрыл за собой дверь и тяжело опустился на массивный диван, обтянутый блестящей кожей.
Прокопенко же поднялся из-за стола, сел в кресло, которое располагалось напротив Краснова, и спросил:
– Вы хотели что-то сказать мне, Леонид Михайлович?
Краснов слегка опустил голову и медленно потирал виски, словно испытывал сильнейшую мигрень.
Анатолий Сергеевич нахмурился. Ему показалось или?..
От Краснова и на самом деле исходил едва уловимый запах спиртного. Это было настолько неожиданно, что первый заместитель опешил. Его руководитель всегда проявлял категорическое неприятие вредных привычек, в частности алкоголя. Краснов даже на торжественных мероприятиях за весь вечер мог лишь пригубить немного шампанского. А здесь вдруг на рабочем месте…
– Что случилось? – тихо спросил Прокопенко.
Краснов отвел руки от лица, и Анатолий Сергеевич вздрогнул, увидав перед собой дряхлого старика с воспаленными глазами.
– Толя, я сейчас тебе скажу одну вещь, – наконец-то проговорил Краснов. – Только ты должен пообещать, что это останется между нами.
– Какой может быть разговор, Леонид Михайлович. Мы знаем друг друга почти десять лет. Я считаю справедливым, что мы можем доверять друг другу.
– Об этом не знает даже моя жена, – продолжал Краснов. – Ты для меня не только первый заместитель, но и лучший, самый надежный помощник и, не побоюсь этого слова, верный друг.
– Мне лестно это слышать, – сказал Анатолий Сергеевич. – Так все-таки что произошло?
– Мою дочь и внучку похитили. Оля и Арина взяты в заложники.
Прокопенко замер. Больше всего его поразило, каким тоном были произнесены эти жуткие, отдающие смертельным страхом слова. Но из уст начальника они почему-то прозвучали как-то бесцветно, даже равнодушно, будто речь шла о затерявшемся галстуке.
– Как это случилось? – выдержав небольшую паузу, спросил Анатолий Сергеевич.
– Несколько часов назад они должны были приехать из аэропорта. Но этого не произошло.
– Ну да. Я же сам машину отправил, как вы сказали.
– Судя по всему, их перехватили прямо на выходе, – глухим голосом продолжил Краснов. – Я успел позвонить, но мы разговаривали с Олей не более пяти секунд. Потом связь оборвалась.
– Можно узнать местоположение телефона, – заметил Прокопенко. – Даже если он выключен.
– Я думал об этом. Но… – Краснов безнадежно махнул рукой.
– Это как-то связано с теми угрозами, что поступали вам? – осторожно поинтересовался Анатолий Сергеевич.
– Да. После нашего короткого разговора с дочерью мне пришло сообщение. Там было всего два слова: «Вас предупреждали».
Прокопенко встал и начал мерить кабинет неспешными шагами.
– Я подумал, что ты должен знать об этом, – сказал Краснов.
– Вам интересно мое мнение?
Леонид Михайлович пожал плечами.
– Я догадываюсь, что ты сейчас скажешь.
Лоб первого заместителя прорезала упрямая морщина, в глазах появился стальной блеск.
– Вам следует обратиться к силовикам, – заявил Прокопенко. – Только так, Леонид Михайлович. С бандитами нельзя миндальничать. У вас есть связи с руководством МВД и ФСБ. Маховик должен закрутиться прямо сейчас. Главное, чтобы не произошло утечки в прессу.
«Посмотрел бы я на тебя, если бы твою семью забрали какие-то отморозки», – обреченно подумал Краснов и проговорил:
– Толя, всех тех, кого в силовых структурах знаю я, знаешь и ты. Они хорошие ребята, настоящие профи, но не волшебники. Я не могу так рисковать своей семьей.
– Что вы сказали жене?
– Солгал, придумал, что Оля задержалась у подруги. Не забывай, что это моя дочка. Для моей жены она падчерица. Они не особо ладят. Я отправил супругу к ее сестре, чтобы не мешалась. Понимаешь, я должен сам со всем этим справиться.
Некоторое время в кабинете царила напряженная тишина.
– Что думаете делать, Леонид Михайлович? – наконец задал вопрос Прокопенко.
Краснов тяжело вздохнул, поднялся с дивана и сказал:
– А тут и думать нечего, Толя. Во втором сообщении мне дали сутки на принятие решения. Поэтому в ближайшее время прошение об отставке будет лежать на столе президента.
Лицо Прокопенко было будто высечено из камня.
– Леонид Михайлович, не мне вам рассказывать, как поступают с заложниками, когда требования бандитов выполняются. Вы готовы поставить на кон жизнь своих самых дорогих людей?
– Я не вижу другого выхода. Теперь я понимаю, что вся эта кутерьма с судьей Романовым возникла из-за меня. Павлов доказал, что Романов чист. Соответственно, мне не нужно краснеть за своего протеже. Но кто-то никак не хочет успокаиваться, желает любым способом получить мое кресло и мантию. Не вышло с Романовым, и этот тип нажал на другой рычаг, переступил все разумные рамки. В такой ситуации я бессилен. Уверен, ты на моем месте поступил бы точно так же. Бог с ней, с этой должностью. Ради своей дочери и внучки я пойду на все.
– И тем не менее, – не отступал Прокопенко. – Мы можем справиться и своими силами. Что мы теряем? Запросим записи камер видеонаблюдения, посмотрим, кто встречал ваших родных. Пробьем звонок…
– Толя, хватит! – внезапно крикнул Краснов. – Ты не понимаешь? Я сам так решил! – Он медленно двинулся к выходу.
Анатолий Сергеевич безмолвно смотрел на него.
У дверей Краснов оглянулся и проговорил:
– Такие вот дела, Толя. Хочу тебя предупредить, чтобы ты ничего не делал за моей спиной. Я тебе не прощу этого, потому что цена вопроса – жизнь моей дочери и внучки.
– Я понимаю ваши чувства, – сдержанно произнес первый заместитель. – Но если после такого решения с вашими родными что-то случится, то это будет вашим крестом до конца жизни. Простите за прямоту.
Краснов с горечью улыбнулся.
– За эту прямоту я и ценю тебя, – сказал он. – Ладно. Утро вечера мудренее. Извини, что задержал тебя. Не хотел, чтобы нам мешали.
Он ушел, а Прокопенко еще долго стоял посреди кабинета и машинально барабанил пальцами по столу. Лицо его было непроницаемым.
Непрошеный гость
Как только Павлов уехал, Олег Степанович рассказал супруге о предложении адвоката насчет подмосковного пансионата. Все время, пока судья говорил, Галина Николаевна сидела на кресле, внимательно слушала мужа и не сводила с него глаз.
– Почему бы и нет, Олег? – сказала она, когда Романов закончил. – Павлов наверняка знает, как лучше. Я ему верю.
– У меня тоже нет сомнений в его искренности, – произнес Олег Степанович. – Я, собственно, внутренне был готов к его предложению. Просто хотел выслушать твое мнение.
Галина Николаевна мягко коснулась пальцами руки супруга.
– Я всегда тебя поддержу. Мы ведь, слава богу, не чужие люди друг другу. Всю жизнь вместе…
Романов тепло улыбнулся и сказал:
– Я очень благодарен тебе за то, что ты никогда не бросала меня в трудную минуту.
– Артемий Андреевич – необыкновенный человек, – сказала Галина Николаевна. – Если честно, изначально я немного предвзято относилась к адвокатам. Особенно когда наслушалась твоих рассказов о том, что они вытворяют в зале суда, чтобы обелить убийцу или насильника.
– Есть и такие, – подтвердил Олег Степанович. – Но Павлов явно выделяется из общей массы.
– Ты говорил, на него напали вчера.
– Не просто напали, Галя. Его хотели убить.
Галина Николаевна вздрогнула и побледнела.
– Это из-за тебя? – спросила она.
Судья пожал плечами и ответил:
– По всей видимости.
Женщина не знала, куда деть руки, нервно сцепила пальцы в замок.
– А если он откажется вести твое дело? – осторожно осведомилась она. – Все-таки ситуация зашла уже слишком далеко.
– Я тоже думал об этом. Но после сегодняшней встречи сомнения рассеялись. Павлов – крепкий орешек. Надеюсь, на финише мы выйдем победителями и он докажет, что дело против меня было сфабриковано.
– Ты напряжен как струна, – внезапно сказала Галина Николаевна. – О чем сейчас думаешь? Я ведь вижу, что ты места себе не находишь.
Романов поднялся со стула, начал ходить взад-вперед по комнате.
– Верно, Галя. От тебя ничего не скроешь, – сказал он. – Видишь ли, перед уходом Павлов напрямик спросил меня, были ли в моей судебной практике сбои. Те, которые имели место по моей вине. – Он посмотрел на жену, но та сидела молча, ловила каждое слово мужа. – Сначала это меня возмутило, – продолжил Олег Степанович. – Но потом я понял, что он прав. Любой человек совершает ошибки. Разница лишь в том, что один готов их признать, а другой – нет. Он предпочитает делать вид, что ничего не произошло. Ты знаешь, как говорят врачи: «У каждого врача есть свое кладбище».
– Ты сделал что-то неправомерное? – тихо спросила Галина Николаевна.
Романов вздохнул и ответил:
– Было такое дело. Наверное, я виноват перед тобой в том, что скрыл это от тебя. Этот прокол долгое время не давал мне покоя. Я с большим трудом вел себя так, словно ничего не случилось. Правда, мне немного легче было от того, что человек, которого я осудил, действительно был преступником, фактически убийцей. Он сам это признал.
– Тогда в чем же твоя вина? – воскликнула Галина Николаевна, расцепляя пальцы. – Я ничего не понимаю!