Леонид Михайлович услышал лязгающий смех и непроизвольно подумал о ржавых гвоздях, гремящих в банке.
– Не нужно нервничать, – заявил похититель. – Я понимаю ваши чувства. Могу только уверить вас в том, что с вашими родными все в порядке. В настоящее время они сладко спят.
– Полагаю, вам прекрасно известно, что вы совершаете особо тяжкое преступление.
– Разумеется. Я знаю, на какие риски иду. Хочу кое-что добавить, Леонид Михайлович. Информация о снятии ваших полномочий должна пройти не только по федеральным каналам российского телевидения. Я с нетерпением жду эту новость на всех лентах СМИ. Учитывая ваш статус и возможности, вам ничего не стоит разыграть небольшое представление, которое, по сути, будет являться инсценировкой вашей отставки. Я понятно изъясняюсь?
– Вполне. Повторяю, сегодня вечером я объявлю президенту о сложении с себя полномочий. Далее все будет происходить в официальном режиме, который установлен законом. Не в моих силах менять регламент, – вместо ответа на эти слова Краснов слышал лишь мерное дыхание. – Вы на связи? – не выдержав, спросил он. – Какие у меня гарантии, после того как мое прошение будет подписано президентом?
– Все зависит от того, как скоро это случится. Напоследок хочу сказать вам следующее, Леонид Михайлович. Надеюсь, вы не солгали. Потому что в противном случае я верну вам дочь с внучкой в посылках. Скажем, в шести. Или в восьми. Это уж как разыграется моя фантазия.
Перед глазами Краснова пошли багровые круги, в груди что-то сжалось, дыхание едва не остановилось.
– Постойте, – прошептал он, но разговор уже прервался.
Леонид Михайлович молча смотрел на погасший экран телефона.
«Я верну вам дочь с внучкой в посылках».
Эти дикие слова вновь и вновь как гвозди вколачивались в помутненное сознание несчастного мужчины.
За окном прогрохотал гром, вспыхнула молния, рассекая мглистое московское небо пополам.
На волоске
Сурен оборвал разговор, засунул телефон в карман и посмотрел на тарелку, стоящую на кухонном столе. На ней лежали два треугольных куска пиццы с грибами. Ломтики были тонкими и уже слегка зачерствели, отчего их уголки чуть-чуть приподнялись.
На кухню вошел крупный парень в обтягивающей футболке. У него были короткие светлые волосы. Темные глаза недоверчиво скользнули по тарелке с пиццей.
– Опять им жрать готовишь? – недовольно проговорил он. – Хватит перед ними любезничать. Пускай дочка этого шишки из главного суда хлебушка простого пожует.
– Не твое дело, – отрезал Сурен. – Ты, Коля, лучше скажи, где мне искать эту лахудру.
– Ты о ком?
– О Лилит, конечно, – буркнул Сурен. – Эта курица встречалась с адвокатом. Да, с тем самым, с Павловым.
Николай присвистнул и спросил:
– Откуда сведения?
– У меня есть свои источники.
– Так надо найти ее и свернуть ей шею, – заявил парень. – Мне эта особа с самого начала не внушала особого доверия.
– Ей надо было шею свернуть, когда она после того ДТП ко мне в пикап села, – раздраженно бросил Сурен. – И ты, Коля, тоже хорош!
– А я-то тут при чем?! – с изумлением осведомился Николай.
– Я поручил тебе найти ее, когда началась вся эта история! Но пока ты свой зад чесал, она уже куда-то свинтила. Видать, тоже почувствовала, что жареным запахло.
– Сурен, кто же знал, что так все получится. Я решил, сыграем с ней роль влюбленной парочки на велосипедах, и все, баста. Слушай, она вроде в фильме снималась, – вспомнил парень.
– Я выяснял, кадры с ее участием уже отсняты. Телефон молчит, доступ к ее страницам в соцсетях ограничен.
– Найдем, – уверил Сурена Николай. В его глазах вспыхнул нехороший блеск: – А что там наши курочки? Всё спят?
– А тебе-то что? Может, и спят, – задумчиво огрызнулся старший.
– Пора заканчивать эту мелодраму, – хищно зашипел Николай.
Сурен сдвинул брови и спросил:
– Чего ты задумал, салага?
– То, что надо было давно сделать, – резко ответил Николай. – Только идиот мог так рисковать, притащить их сюда, на съемную дачу! А если кто из соседей что-то увидел и решил настучать в мусарню? С ними надо заканчивать!
– Делай свою работу, а в другие дела не лезь! – жестко отрезал Сурен и нахмурился еще сильнее. Разговор явно ему не был по душе.
Крепыш прислонился к холодильнику, скрестил руки на груди и с холодным любопытством уставился на Сурена.
– Так-так, – с расстановкой проговорил он. – Я, наверное, чего-то не догоняю.
– Они нужны нам живыми, – безапелляционно заявил Сурен.
– И что? Ты их отпустишь? – поинтересовался Николай и прищурился.
– Пока не знаю.
– От них уже ничего не зависит. Держать их здесь – все равно что курить рядом с бочкой пороха!
– Ты хочешь их убить? – тихо спросил Сурен.
– Такой был расклад с самого начала. Разве нет?
– Был. Но клиент еще не созрел окончательно. Возможно, ему потребуется услышать их голоса, чтобы успокоиться и завершить начатое. Ты умеешь пародировать голоса, дружок? Как Максим Галкин или Миша Грушевский?
Глаза Николая налились кровью.
– Они видели наши лица, – прошипел он, опустил руки, заложил большие пальцы за армейский ремень. – Чего ради надо было разрабатывать план, где мы все засветили наши рожи, Сурен?
– Хватит паниковать, – устало отозвался тот. – Иди лучше, ящик посмотри или проветрись на улице. Пока не поступит команда, никто этих баб пальцем не тронет.
Николай выругался и двинулся с кухни.
– Эй, постой. А как ты собирался это сделать? – вдруг спросил Сурен. – Мне просто интересно. Пуля в висок?
Парень ухмыльнулся и ответил:
– Охота пули на них тратить. Шеи сломал бы, и все дела. – Он замолчал и растворился в коридоре.
– И все дела, – задумчиво повторил Сурен и подумал, что, скорее всего, так оно и будет.
Потому что в сложившейся ситуации такой сценарий становился единственным. Он не доверял заверениям этого старого опытного судьи.
Три ножа
Сознание нехотя возвращалось к Олегу Степановичу. В ушах его вибрировал протяжный гул, появилась боль, яростно впилась в мозг. Романову казалось, что его голову кто-то впихнул в растревоженное гнездо с шершнями. В монотонном гудении начали образовываться паузы, и лишь спустя какое-то время судья догадался, что слышит человеческую речь, к которой примешивалось странное потрескивание.
Он с трудом разлепил веки. Это оказалось непростой задачей, поскольку глаза его были склеены запекшейся кровью.
– Очнулся? – раздался участливый голос, и судья завертел головой, пытаясь разглядеть человека, произнесшего это слово.
Мутное пятно, двигающееся перед ним, обрело более-менее четкие контуры и приняло облик сутулого мужчины.
– Где Галя? – сиплым голосом спросил Олег Степанович, пытаясь подняться.
К его изумлению, он остался сидеть на месте со сведенными за спину руками. Только сейчас до него дошло, что он находится в своей гостиной, привязан к стулу. Подозрительный треск, доносящийся до слуха судьи, издавала липкая лента, которую разматывал этот человек. Очки Романова, разбитые и забрызганные кровью, сиротливо валялись у двери.
– Где моя жена? – повторил он вопрос, инстинктивно двигая руками, безуспешно стараясь высвободить их.
– Она в порядке, – откликнулся незваный гость, развернул стул с пленником и добавил: – Не пытайся освободиться. Все равно ничего не выйдет. Ты только суставы вывихнешь.
Романов неверяще глядел на неподвижное тело супруги. Она, как и он, была крепко прикручена скотчем к стулу. Голова Галины Николаевны беспомощно свесилась набок, из рассеченной губы все еще капала кровь, пятная ее розовую блузку.
– Подонок! – заявил судья, чувствуя, как из его глотки рвется гневный крик. – Что ты наделал?! Зачем?!
– Я еще ничего не делал, – сказал этот тип и глумливо усмехнулся. – Представление только начинается. Зрители могут занять свои места согласно купленным билетам.
– Она жива? Галя! – закричал Романов, теряя самообладание.
– Жива, жива. Пока что. – Маньяк наклонился над судьей, помахивая перед его лицом молотком для убедительности, и тихо сказал: – А ты немедленно закрой пасть. Будешь шуметь, вышибу все зубы. Вам обоим. И тебе, и ей.
Романов с ненавистью глянул на этого безумца.
– Что вам надо? Денег? Забирайте все, что хотите, – с усилием проговорил он. – Только не убивайте нас.
На худом, небритом лице зазмеилась зловещая ухмылка.
– Откупиться хочешь, судья? Это ты зря. Ничего не получится. Мне от тебя не нужны ни деньги, ни шмотки. Не купишь!
Внезапно Романова осенило.
– Там, в СИЗО, посылка с мылом и страницами из закона… – спотыкаясь на каждом слове, проговорил он. – Это ведь ваших рук дело?
– А ты только сейчас начинаешь въезжать, что к чему, да, уважаемый Олег Степанович?
– Мы знакомы? – осторожно спросил судья.
– Конечно, – последовал ответ. – В последний раз мы виделись лет восемь назад, на приговоре. – Маньяк почесал затылок и продолжил: – Признаюсь, у меня было непреодолимое желание встретиться с тобой пораньше. Равно как и с моим адвокатом, и со следаком. Но увы и ах. Восемь лет, которые ты мне отмерил, лишили меня этой возможности.
Пока он разглагольствовал, Романов лихорадочно рылся в закоулках памяти, пытался вспомнить обстоятельства судебного дела с этим психопатом. Однако, как назло, сознание выщелкивало лишь пустые, выцветшие кадры, которые не имели ничего общего с данным сумасшедшим типом.
– Однако не зря люди говорят, что если что-то очень сильно захотеть, то это желание обязательно сбудется. Мысль, говорят, материальна? – продолжал бубнить маньяк. – Сам видишь, так оно и вышло. Наконец-то наше свидание состоялось. – Он замолчал, подошел к Галине Николаевне, которая все еще находилась в бесчувственном состоянии, и с сочувственным видом погладил ее по голове.
Почему-то именно этот жест вызвал у Романова глухую, совершенно звериную ярость.