Умереть — значит перестать умирать.
Квадратура круга. В старое время люди пытались высчитать квадратуру круга. Теперь же они пытаются найти приемлемое решение ирландского вопроса.
Бессознательная ложь. Величайший лжец — лжец бессознательный.
«Беда тебе, если все о тебе хорошо говорят». Верно, но и: «Беда тебе, если ты обо всех хорошо говоришь».
Священники и адвокаты. Священник должен относиться к своему прихожанину, как к подсудимому — адвокат, который защищает его, даже если считает виновным и не верит в успех дела.
Последователи. Все мы в той или иной мере последователи, равно как все мы в той или иной мере чудаки и мерзавцы; но одни умеют быть последователями независимыми и достойными, другие же делают это угодливо и, насколько это в их силах, исподтишка.
Порок и добродетель создают и поддерживают друг друга. Один без другого были бы непереносимы.
Евреи. Обычно евреев ненавидят за то, что они распяли Христа, а надо бы ненавидеть за то, что они дали Ему рождение.
Особое искусство — знать, на что не следует обращать внимания. Чем дольше длится беседа, тем такое искусство более необходимо.
Женщина готова перенести любое наказание при условии, что ее наказывают не ее оружием.
Нечистая сила. Все народы питают тайную симпатию к своей нечистой силе.
В один прекрасный день мы наконец признаем, что для национального благосостояния переучивать ничуть не лучше, чем недоучивать.
Искусство — как природа. Если вы не пустите его в дверь, оно войдет в окно.
Лишения — это неуклюжая попытка добиться того же, что гораздо проще достигается благосостоянием.
Жить — то же самое, что играть в ресторане на скрипке, которую впервые взял в руки.
РОБЕРТ ЛЬЮИС СТИВЕНСОН1850–1894
Автор «Острова сокровищ» писал не только приключенческие романы. Его перу, как, впрочем, перу почти всякого английского писателя, принадлежит и «non-fiction» — «нехудожественные» произведения: путевые заметки, дневники, воспоминания, письма, эссеистика, литературная критика. В нашу подборку включены высказывания Стивенсона из статей, эссе, заметок, рецензий, первоначально публиковавшихся в периодике, в журналах «Корнхилл», «Лонгменз» «Скрибнерз», «Инглиш илластрейтед», «Мэгэзин оф арт», «Современное обозрение», а впоследствии вошедших в три сборника: «Virginibus puerisque» («Девам и отрокам», 1881), «Воспоминания и портреты» (1887) и «О людях и книгах» (1891).
Та самая непосредственность и легкость, что делает мужскую дружбу столь приятной, ее же в дальнейшем и разрушает.
Лев — царь зверей, но для домашнего животного он вряд ли годится. Точно так же и любовь слишком сильное чувство, чтобы стать основой счастливого брака.
Страсть к искусству стала с недавних пор определяющей функцией каждой второй представительницы слабого пола, и функция эта выполняется с такой монотонной четкостью, словно это не женщина, а отлично сконструированная и отлаженная машина.
Чтобы прожить вместе всю жизнь и при этом ухитриться друг другу до смерти не надоесть, совершенно необходим талант, и немалый.
Брак — это шаг столь серьезный и ответственный, что совершить его отваживаются лишь самые легкомысленные, азартные и непостоянные люди.
Законно молить Бога, чтобы он не дал нам впасть в искушение, но незаконно избегать тех искушений, которые нас посещают.
Мы идем по жизни, как наступающая армия по опустошенной территории: возраст, которого мы достигли… мы оставляем у себя в тылу без всякого прикрытия.
Слова и поступки легко извратить… лишить их первоначального смысла. Не знаю, хорошо это или плохо, но люди неправильно понимают смысл того, о чем мы говорим, превратно оценивают наши чувства.
Самая жестокая ложь часто говорится молча.
Надежда — это мальчишка; безрассудный, опрометчивый добрый малый, годный лишь на то, чтобы гонять голубей; вера же — это опытный, суровый и в то же время улыбающийся мужчина. Надежда живет невежеством, вера — знанием жизни, в основе которой — гнет обстоятельств и человеческая нерешительность. Надежда пребывает в поисках успеха, полного и безоговорочного; вера же полагается исключительно на неудачу, считая достойное поражение победой. Надежда — добрый, старый язычник; вера же выросла в христианское время и с детства узнала цену унижения.
Истинное счастье — это то, как мы начинаем, а не как кончаем, чего мы хотим, а не что имеем.
Желание и любопытство — два глаза, магически преображающих мир.
Как только благоразумие наподобие огромного гриба начинает расти в нашем мозгу, мгновенно возникает паралич благородных поступков.
Памятники ставятся всему тому, что наименее памятно.
По забавной иронии судьбы, те места, куда нас отправляют поправить пошатнувшееся здоровье, отличаются, как правило, поразительной красотой.
Нет ничего необычного, ничего несообразного, ничего… невероятного в том, что к имбирному пиву мы испытываем живейший интерес, а к землетрясению, даже самому разрушительному, — ничтожный.
Гораздо лучше дать себя разорить легкомысленному племяннику, чем дать себя прокормить брюзгливому дядюшке.
Напечатаете вы три или тридцать статей в год, допишите или не допишите свое эпохальное аллегорическое полотно — все эти вопросы не представляют для мира решительно никакой ценности.
Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актерами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту.
Мы готовы признать, что совершали ошибки на всех предыдущих этапах своего жизненного пути лишь в том случае, если пришли к неожиданному и твердому убеждению, что уж сейчас-то мы совершенно правы.
Многое говорит в пользу трусливых и благоразумных истин. В самом деле, к мыслям человека, еще полного задора и надежды, безусловно прислушаться стоит, но если этот же самый человек потерпел бесславную неудачу и ему стыдно смотреть людям в глаза, — вот тогда ему следует внимать как пророку.
Многие наши самые сокровенные мысли идут на потребу посредственностей, которых мы своей моралью словно бы утешаем, утверждаем в их посредственности. Что ж, поскольку люди посредственные составляют большинство человечества, — так оно, наверное, и должно быть.
Из этого, однако, вовсе не следует, что Икар не заслуживает большей похвалы и, быть может, большей зависти, чем преуспевающий коммерсант мистер Сэмюэль Баджетт.
Англичанину иностранец может показаться забавным, как обезьянка, но снизойти до того, чтобы иностранца изучить, — никогда!
Самые чужие — это те чужеземцы, что живут среди нас.
В молодости новое заслоняет старое, однако с годами прошлое постепенно окрашивается в теплые, радужные тона.
Краснодеревщик никогда не считает, сколько мебели красного дерева он починил; даже писатель если и пересчитывает написанные им фолианты, так только когда они выстроились перед ним на полке. Зато могильщик ведет счет своим могилам.
Первый шаг — перечеркнуть раз и навсегда собственную непогрешимость!
Только когда рухнуло и рассыпалось тщательно возводимое здание наших амбиций и желаний, только когда мы сидим понурившись среди обломков — только тогда познается истинная цена дружбы!
Большинство людей, обнаружив, что причина собственного позора — они сами, еще громче поносят Бога и судьбу. Большинство людей, раскаявшись, требуют от своих друзей разделить с ними всю горечь покаяния.
Успех произведения зависит не только от того, кто его написал, но и (в неменьшей степени) от врожденного чутья того, кто его прочитал.
Воспоминания — это волшебные одежды, которые от употребления не снашиваются.
Нет большего тщеславия, чем преуспеть в беседе… только беседуя, можем мы по-настоящему узнать наше время и нас самих… Иными словами, для каждого человека говорить — это главное дело в жизни…
Жизнь — это поле битвы, ведь даже самые дружеские отношения — это всегда борьба; и если мы не отстоим собственные ценности, нам предстоит всю оставшуюся жизнь краснеть под укоризненным взглядом своего двойника, всю жизнь терпеть поражение — и в любви, и в несчастьях.
Женщины наблюдательнее мужчин… они учатся (боюсь, не от хорошей жизни) сносить утомительное и инфантильное тщеславие противоположного пола. Поэтому у любой женщины замечания тоньше и язвительнее, чем у самого бывалого, опытного мужчины.
Театр — это поэзия поведения; роман — поэзия обстоятельств.
Нынешнее поколение, уж не знаю почему, снисходительно относится к интриге (в литературе. — А.Л.), предпочитая ей позвякиванье чайных ложечек и покашливание викария.
Великий романтик — праздное дитя.
Нет искусства, которое бы создавало иллюзию. Находясь в театре, мы ни на минуту не забываем, что мы в театре…
Брак ужасен, но ведь и одинокая, заброшенная старость не менее ужасна. Связь между людьми — вещь необыкновенно приятная, но и крайне ненадежная.
Не бывает правдивого искусства… Нет искусства, которое бы «соревновалось с жизнью»… Отдаленные, невнятные звуки искусства, как правило, заглушаются гораздо более громкими звуками жизни и доносятся до нашего слуха лишь изредка, когда жизнь, как неопытный музыкант, фальшивит…
Почти каждый человек, если ему поверить на слово, придерживается совершенно не тех убеждений, какими руководствуется в жизни.
Самая темная эпоха — сегодняшняя…
Эгоизм спокоен, это и сила Природы, и сама Природа… Можно было бы сказать, что деревья эгоистичны.