— Теперь, как благородный мужчина, я обязан на тебе жениться! — заявил он с торжественными интонациями в голосе.
— Ничего ты мне не обязан! — провокационно усмехнулась я.
— Ну должны же мы как-то скрепить наши отношения… — уже менее уверенным тоном предположил он.
— Конечно, должны! — Я протянула Кириллу раскрытую ладонь. — Давай пять!..
— Сомневаешься в моем благородстве? — наигранно ужаснулся любимый.
— Нет, — я мотнула головой, лишь сильнее затянув петлю из своих волос у него на руке, — не сомневаюсь. Но брак между нами невозможен, ибо нас разделяет слишком многое.
— Твоя семья? — осторожно, словно для пробы, спросил Кирилл. — Наверное, они не согласятся, не дадут нам своего благословения?
— Плевать мне на семью, — искренне призналась я. — Проблема вовсе не в этом. — Я отвязала свой локон от его запястья, поднялась и начала собирать разбросанную по полу одежду. Свою и Кирилла…
— А в чем тогда? — Он приподнялся на локте, и я невольно залюбовалась буграми мышц, перекатывающимися под его гладкой, оливково-смуглой кожей.
— В моем бессмертии, — буркнула я, натягивая лишенные рукавов остатки рубашки. Кирилл в это время иронично рассматривал свою — почти разорванную на две половины. — Нам срочно нужна новая одежда, — сообщила я.
— Эй, а ну не уклоняйся от темы! — насмешливо скомандовал он. — Не поможет. Итак, я — смертный, поэтому не гожусь тебе в мужья?
— Да, — нехотя признала я. — Отведенный тебе жизненный срок — всего лишь один быстротечный миг для меня. Я не хочу видеть тебя старым, больным и немощным. Не хочу видеть твои страдания и мучиться от собственного бессилия, от неспособности помочь тебе, от невозможности противостоять жестокому времени. Я не хочу похоронить тебя и потом тосковать по тебе долгие тысячи лет…
— Ясно! — Он нагнулся, делая вид, будто зашнуровывает ботинки, а на самом деле скрывая расстроенное выражение лица. — Нао, как я понимаю, не женятся повторно и не выходят замуж во второй раз, лишившись своего партнера?
— Нет! — подтвердила я. — И крайне редко переживают друг друга…
— Самоубийство? — осуждающе нахмурился он.
Я кивнула.
— Не вздумай! — Он с наигранной бравадой погрозил мне пальцем. — Я того не стою. Но знаешь, теперь я тоже мечтаю о бессмертии, естественно, только ради того, чтобы вечно быть с тобой. И готов заплатить любую цену за осуществление своего желания. Как думаешь, это возможно?
— Не знаю. — Я пожала плечами. — Но если хочешь получить совет, то, пожалуй, я расскажу тебе одну старинную сказку…
— О бессмертии? — скептично усмехнулся он.
— О желаниях, — поправила я. — Итак, слушай. Рассказывают, что в давние-давние времена на задворках Листограда находился один странный магазинчик. Вывески на нем не было — прежнюю когда-то унесло ураганом, а новую хозяин не стал прибивать, ведь каждый местный житель и так знал, что в этом магазине продаются желания…
— Разве такое возможно? — недоверчиво прищурился Кирилл.
— Не перебивай, — сердито шикнула на него я. — Просто слушай. Так вот, ассортимент того магазина поражал воображение: здесь можно было купить практически все. Огромные парусники, замки и поместья, замужество, любовь, титул герцога, богатство, детей, красивую фигуру, победу в битве, породистых скакунов, власть, успех и многое другое… Не продавались только жизнь и смерть. По утверждению хозяина магазина, ими торговали в главном здании фирмы, расположенном где-то в другом мире… Каждый пришедший в магазин — ведь есть и такие желающие, которые ни разу не зашли в магазин, а остались сидеть дома и просто желать — в первую очередь узнавал цену своего желания. Цены были разные…
Например, высокооплачиваемая работа стоила отказа от стабильности и предсказуемости, готовности самостоятельно планировать и упорядочивать свою жизнь, веры в собственные силы и разрешения себе работать там, где нравится, а не там — где нужно. Власть стоила еще дороже: приходилось отказываться от некоторых личных убеждений, уметь всему находить рациональное объяснение, не стесняться отказывать другим, знать себе цену — и она должна быть достаточно высокой, разрешать себе часто говорить «я», заявлять о себе, несмотря на одобрение или неодобрение окружающих. Некоторые цены, запрашиваемые в этом магазине, казались странными. Например, замужество можно было получить практически даром, а вот счастье стоило дорого. Приходилось лично отвечать за сохранение счастья, учиться получать удовольствие от малого, отказываться от стремления соответствовать другим людям, уметь ценить то, что у тебя уже есть. Нужно было банально разрешать себе ощущать себя счастливым, осознавать собственную ценность и значимость, отказаться от чувства вины за приносимую жертву, в виде риска потерять некоторых друзей и знакомых.
Не каждый пришедший в магазин покупатель был готов сразу купить желание. Некоторые, увидев цену, пугались — поворачивались и уходили. Другие долго стояли в задумчивости, пересчитывали наличность и размышляли, где бы еще достать средств. Кто-то начинал жаловаться на слишком высокие цены, просил скидку или интересовался распродажами. Но встречались среди покупателей и такие, которые доставали все свои сбережения и получали заветное желание, завернутое в красивую шуршащую бумагу. На счастливчиков смотрели с завистью, судача о том, что хозяин магазина — их знакомый, и поэтому желание досталось им просто так, без всякого труда. Хозяину магазина часто предлагали снизить цены, чтобы увеличить количество покупателей. Но он всегда отказывался, так как от этого пострадало бы качество желаний. Когда у хозяина спрашивали, не боится ли он разориться, — он лишь насмешливо качал головой и отвечал, что во все времена находятся смельчаки, готовые рисковать и изменять мир, отказываться от привычного и предсказуемого, размеренного быта, способные поверить в себя, в имеющиеся у них силы и средства для того, чтобы оплатить исполнение своих желаний.
А на двери магазина уже добрую сотню лет висело почти незаметное, мало кем читаемое объявление: «Если твое желание не исполняется, значит, оно еще не оплачено»…
— Поучительно! — согласно кивнул Кирилл после того, как я замолчала. — Хочешь сказать, что если я пока еще не стал твоим мужем, то значит — я еще не оплатил исполнение своего желания?
— Ну примерно так… — подтверждающе хмыкнула я.
— Тогда мне очень хочется узнать, сколько стоит исполнение этого желания? — Кирилл улыбался, стараясь показать, что принял мою сказку всего лишь за забавную шутку, но было заметно — она запала ему глубоко в душу, наведя на вполне серьезные размышления. — Надеюсь, кто-нибудь подскажет мне цену, и тогда…
— Э нет, брат, так не пойдет! — вдруг донеслось откуда-то снизу, и из-под нар выкатился грязный, сильно потрепанный рюкзак. — Ты должен сам узнать цену своего желания и сам же ее заплатить! — Клапан рюкзака раскрылся, и наружу выбрался весьма довольный собой Маврикий.
— Ах ты, нахал! Да я тебя сейчас убью! — возмутился мой нао. — Немедленно признавайся — ты за нами подглядывал, да еще и подслушивал!..
Представив, что именно мог услышать или увидеть наш любопытный кот, я невольно покраснела.
— Никак нет! — бодро отрапортовал полосатый негодник. — Я ничего не видел, ибо лапами глаза закрывал. — Он положил передние лапы на морду. — И ничего не слышал, ибо другими лапами затыкал уши! — Задние лапы тут же пошли в дело. Выглядел он при этом на редкость комично.
— Ах ты, жулик полосатый! Ладно, убедил! Так и быть — живи, разрешаю, — рассмеялся Кирилл.
Помилованный Маврикий отвел лапы от морды и подмигнул мне настолько по-свойски, что я сразу же поняла: видел и слышал он вполне предостаточно… В ответ я показала наглецу язык, мысленно пообещав себе не забывать о том, в какое неудобное положение он меня поставил, и отплатить коту какой-нибудь гадостью при первом же удобном случае.
— Ну, теперь дело осталось за малым, — сообщил Кирилл, подходя к двери, — нужно выбраться из этого чертового бункера и отправиться на поиски Врат вечной жизни. — Он самоуверенно взялся за ручку и дернул. Крепко запертая дверь даже не шелохнулась…
— Нет, а вы чего ожидали? — насмешливо осведомился вредный кот. — Ну прямо дети пятилетние! Решили, что все у вас теперь будет в шоколаде? В смысле, если проверка удалась — то нам и двери нараспашку откроют, и доброго пути на свободу пожелают?
— М-да-а-а… Кхм! — Я смущенно кашлянула. — Неувязочка получается…
— Извините, не хотел вас обидеть. — Маврикий воспитанно шаркнул лапкой и насмешливо прищурил желтые глазища. — Но согласитесь, что получилось классно!
— Действительно, непростительная наивность с моей стороны, — самокритично признался Кирилл. — Семейство Сидоровых — Бубликовых, может, и хронические злодеи, но отнюдь не дураки. А такую дверь, — он опытным в подобных вопросах взглядом окинул стальную преграду, — без спецоборудования и роты ОМОН не выломаешь. Эх… — Капитан печально вздохнул, отошел от двери и опять уселся на нары. — Придется ждать…
— Чего ждать? — не поняла я.
— Ясное дело чего: погоды у моря или волшебника на голубом вертолете! — подначивающе хихикнул вредный кот.
— Дальнейшего развития событий, — спокойно пояснил Кирилл, пропустив мимо ушей реплику Маврикия. — Если ничего сделать нельзя, то придется смириться, расслабиться и получать удовольствие. А поэтому, — он схватил меня за руку и, к огромному смущению Маврикия, усадил к себе на колени, — отдыхай и копи силы. И ты тоже. — Он насмешливо глянул на кота. — И учти, советую без какой-либо задней мысли, ибо копчиком чую, скоро в этом милом заведении начнет происходить кое-что интересное.
Я скептично фыркнула, но спорить не стала. Чрезмерно болтливый Маврикий открыл было рот — намереваясь выдать очередную колкость, но передумал и только протестующе дернул усами, не решившись возразить. Кстати, и правильно поступил, ибо вскоре выяснилось, что Кирилл был прав.
Я только пригрелась на коленях у любимого и даже умудрилась задремать, как бункер сотряс мощный взрыв. Пол ощутимо качнулся, одинокая лампочка, на проводе болтающаяся под потолком, лихо мотнулась из стороны в сторону, едва не разбившись. Уютно устроившегося у нас под боком Маврикия сбросило с нар и закинуло в дальний угол камеры.