— А откуда вы знаете, что я — принцесса? — испытующе прищурилась я, изумленная подобной прозорливостью.
— А у тебя это на лбу написано, кру-у-упными такими буквами! — протяжно усмехнулась сторожиха, полностью снимая шарф и демонстрируя нам редкие седые волосы, стянутые на затылке в крохотный хвостик. В мочках ее ушей поблескивали тяжелые золотые серьги.
— Женщина! — повторно ахнула Лизка.
— А то! — насмешливо подбоченилась баба Зина. — А вы кого тут встретить ожидали?
— Ну не знаю… — замялась блондинка. — Мечтали найти нечто ценное, которое ищем уже давно, а…
— А сбылось — это! — категорично отрезала баба Зина и отвернулась от Лизки, наглядно демонстрируя, что та ей совсем не интересна.
— А ты, красавица, и в самом деле принцесса, причем по праву рождения и по силе! — Сторожиха ткнула мне в грудь испачканной в земле варежкой. — Из краев ненашенских. Пахнет от тебя, — она шумно потянула воздух носом, — по-другому, не по-здешнему. Колдовством пахнет, древним родом. А еще, — она насмешливо хмыкнула, — думаешь ты, будто смерть над тобой власти не имеет. Но — ошибаешься!..
Я хотела возразить, но вовремя прикусила язык, понимая — незачем сейчас вступать в бессмысленную дискуссию, ибо те, кто причастен к замыслам судьбы, все понимают по-иному и видят в другом свете.
— Еще вот в нем кровь древняя течет! — Баба Зина безошибочно указала на Кирилла. — Послабее, чем твоя, но тоже от бессмертных предков досталась. А еще… — она поводила взглядом, будто разыскивая кого-то, — еще одного чую…
— Я здесь! — Анриэн отодвинул в сторону массивных троллей, до сего момента скрывавших его от глаз кладбищенской сторожихи, и бестрепетно вышел вперед. — Мадам! — Он галантно опустился на одно колено и склонил голову. — Я к вашим услугам!
— Ишь ты! — опешила баба Зина, с интересом рассматривая темнокожего воина. — Ой, лапочка-то какой! — Она восхищенно всплеснула руками, дивясь его изумрудно-зеленым глазам, волне шелковых кудрей, эффектно рассыпавшихся по воротнику куртки, алым устам, достоинству и грации. — Ох ты боже мой, черен ведь, будто негра из Зимбабвы, но хорош — просто спасу нет! — Она расплылась в кокетливой улыбочке. — Эх, парень, будь я лет на тридцать моложе, уж я бы тебя поцеловала…
— Да вы и сейчас ничего! — льстиво мяукнул наш вредный кот, за что тут же получил панический, на грани обморока, взгляд Анриэна.
— Скажешь тоже, черт полосатый! — совсем по-девичьи зарделась сторожиха.
— А вы чем тут занимались до нашего прихода? — спросила я, пытаясь выручить Анриэна, кажется попавшего в весьма щекотливую ситуацию.
— Могильщицей я здесь работаю, по совместительству, — начала рассказывать баба Зина, все так же не отводя плотоядного взгляда от пленившего ее сердце красавца. — Могилы копаю. Ничего так работенка, сдельная. Девять могил выкопал, десятая — твоя… Хочешь? — внезапно и весьма непоследовательно предложила она мне.
Я вздрогнула от нехорошего предчувствия.
— И на какие лотосы она мне сдалась? — Вопрос прозвучал невнятно, ибо губы не слушались, дрожали.
— Ну мало ли… — многозначительно захихикала хитрая сторожиха. — Смерть-то, она ведь рядом, по пятам за тобой идет. Зубами щелкает, воет — аки пес, а взять пока не может. Пока… — зловеще уточнила она.
Меня прошиб холодный пот ужаса, ведь я прекрасно понимала, о ком именно она сейчас говорит. О демоне Баргесте!..
— Мы ищем Врата вечной жизни! — раздраженный ее намеками, вдруг откровенно выпалил Кирилл. — Уверен, вы что-то о них знаете. Не поделитесь ли с нами оперативной информацией, уважаемая гражданка?
— С вами? — с явной антипатией скривилась сторожиха. — С вами — нет! Вот с ним, — она влюбленно подмигнула Анриэну, — могла бы, но тоже не стану. Ему эти знания только во вред. Любые врата куда-то ведут, а ему идти никуда не надо. Пусть здесь останется, со мной…
Услышав подобное, несчастный дроу едва удержался от брезгливой гримасы.
— Поймите, гражданочка, нам очень нужна информация о Вратах, — посуровел мой нао. — Извините, но как бы нам силу применить не пришлось…
— Угрожаешь? — словно волк, оскалилась баба Зина. — А ведь лопата у меня тяжелая… Ты уж не обессудь, парень, если сам пострадаешь.
Услышав подобную угрозу, тролли повторно схватились за ятаганы. Маврикий еще крепче прижался к моим ногам, выгнул спину и хищно прижал уши. Похоже, обстановка на кладбище накалялась, что не сулило нам ничего хорошего…
— С ума сошел? — Я возмущенно дернула любимого за рукав, стремясь поскорее исправить допущенную им ошибку, способную стать фатальной. — Опомнись и извинись, нельзя так разговаривать с хранительницей.
— А как нужно? — не понял Кирилл.
— Миром все решать, полюбовно, — разъяснила я. — Вы уж его извините, — снова попросила я вредную бабку, — это он сгоряча. А мы готовы любым образом отплатить за вашу информацию…
— Любым? — Сторожиха так красноречиво глянула на Анри, что он аж покраснел. — Жаль… — разочарованно вздохнула баба Зина. — Вот была бы я лет на тридцать помоложе… — Она ухватила себя варежкой за подбородок и задумалась.
На лбу невезучего дроу выступили крупные капли пота, а на лице появилось такое выражение, что я моментально поняла — он в красках представляет себе то, что случилось бы с ним, будь эта женщина лет на тридцать моложе.
— Эх, да чего там!.. — наконец решилась баба Зина. — Ладно, уговорили. Плати за информацию, принцесса!
— Как, чем? — ошеломленно выдохнула я, сбитая с толку такой резкой сменой ее интересов.
— Чем? — Сторожиха рассмеялась. — А я тебе загадку загадаю: пятнадцать сантиметров в длину, семь в ширину — и очень нравится женщинам?..
Я недоуменно приоткрыла рот, не находя ответа на этот странный вопрос.
Троица троллей дружно вытаращилась на Анриэна.
— Ты это, ты оп-па? — вопросительно приподнял бровь Спинолом.
— Нет, а я-то тут при чем? — багрово покраснел многострадальный дроу. — У меня — больше… — брякнул он и испуганно прикусил язык.
Баба Зина злорадно расхохоталась.
— Кончайте придуриваться! — вдруг выкрикнула Лизка. — Пятнадцать на семь сантиметров — это размер стодолларовой купюры. А вовсе не то, о чем вы, извращенцы, подумали. Долларов она от нас хочет, денег!
— А-а-а! — с облегчением выдохнул Анри.
Тролли разочарованно заворчали, будто их лишили возможности увидеть нечто необычное.
— Не знаю, что такое доллары, — как можно любезнее улыбнулась я, — но, может, вас устроит это? — Выгребла из кармана пригоршню золотых монет и протянула их сторожихе.
Баба Зина потрясенно ахнула и уселась прямо в снег.
Обманчиво крохотный снаружи, внутри домик сторожихи оказался неожиданно просторным и вместительным. Нашлось место для всех, даже для наших габаритных троллей.
— Спать ложитесь, время уже позднее, — суетилась хозяйка, распределяя спальные зоны и раскладывая не первой свежести матрасы с разъехавшимися швами и торчащими из них клоками ваты. — Утро вечера мудренее. Негоже чужим ночью по кладбищу шастать…
Небрезгливые тролли не спорили. Предельно умотавшаяся Лизка, долгое время буквально тащившая на себе нервного Надира, без слов прикорнула под боком у любимого и моментально уснула. Многострадальный Анриэн забился в угол, подальше от неровно дышащей к нему бабы Зины, замаскировался какой-то ветошью и предусмотрительно затих. Я сунула ему в руки сонно мурчащего Маврикия, глянула на засаленную мебель, дернула плечом и вышла на улицу, на свежий воздух. Кирилл последовал за мной.
На задворках домика я обнаружила небольшую лавочку, скромно притулившуюся к кирпичной стене, смахнула с нее снег и уселась, подняв голову к ночному небу. Яркие бриллианты звезд причудливо рассыпались по черному бархату небосвода, складываясь в давно знакомые созвездия. Вон Большая Ладья, а рядом с ней — Малая, Исполин и Охотник со сворой своих гончих… Вроде все как у нас, а угол обзора какой-то другой — непривычный, искаженный…
— О чем мечтаешь? — Кирилл ласково тронул меня за плечо. — Не замерзла? Может, в дом пойдем?
— Душно там, — отказалась я.
Любимый понимающе вздохнул, уселся рядом и обнял, притягивая мою голову к себе на плечо.
— Устала? — с сочувствием спросил он. — Или утратила веру в успех нашего предприятия?
— Еще чего, не дождешься! — строптиво хмыкнула я. — Вера — понятие относительное. А сильнее веры в богов и удачу может быть только вера в себя… — Я помолчала, а потом нараспев продекламировала:
Судьба меня не раз ломала,
Кричала: «Брось груз, не неси!»
Но я хрипела и стонала,
Себе сто раз напоминала —
Не верь, не бойся, не проси.
Разбавив сильно слезы кровью,
Ее дразнила: «Укуси!»
Не поступилась я любовью,
Твердила в пику многословью —
Не верь, не бойся, не проси.
Друзей немало потеряла,
Хотя молила: «Их — спаси!»
На злато честь не променяла
И принципу не изменяла —
Не верь, не бойся, не проси.
Враги и те перед судьбой
Вразбежку, словно караси,
Уплыли следом за водой,
Позволив мне вершить самой —
Не верь, не бойся, не проси.
Века минуют, все мы сгинем,
Хоть Богу просьбу вознеси,
Но грех с души, конечно, скинем,
Коль прежней силы не отринем —
Не верь, не бойся, не проси.
— Изумительные стихи! — восхитился Кирилл. — Чьи они?
— Королевы Алиеноры, — с такой гордостью, будто сама их сочинила, сообщила я. — Можно сказать, что она — мой кумир. Ну та самая, которая родила полукровку… Помнишь, я тебе рассказывала?
— Помню, — кивнул любимый. — И не понимаю, откуда она черпала силы для борьбы за свое счастье… А еще, вообще ничего не понимаю в происходящих вокруг нас чудесах, — пожаловался он. — Ну как такое возможно, чтобы хибарка, внешне крохотная, изнутри оказалась больше моей квартиры?