WNAL. В дальнейшем лига продолжала многое заимствовать из стратегии и тактики суфражистских организаций, даже милитантских, хоть лорд Кромер и заявлял: «Невозможно ожидать, чтобы наши дамы использовали методы сродни суфражистским. Они не могут дефилировать по улицам под развевающимися знаменами и под музыку оркестров. Я не думаю, чтобы кто-нибудь из нас желал, чтобы наша вице-президент ехала по Пикадилли верхом на лошади во главе процессии женщин. Более того, мы не можем предполагать, что наши дамы будут пикетировать парламент, забрасывая депутатов листовками и памфлетами» [155]. Однако в то же время совет рекомендовал отделениям побуждать своих членов посещать предвыборные собрания кандидатов в парламент, чтобы задавать им вопросы об отношении к женскому избирательному праву, – то есть применять метод привлечения общественного внимания, впервые использованный WSPU. Антисуфражистки не отказывались от проведения митингов на открытом воздухе – впервые, в рамках женского движения, к этой форме агитации обратились милитантки; хотя организация этих мероприятий давала суфражисткам много поводов для насмешек. Вот как описывала суфражистская газета The Vote один из митингов своих идеологических противников на Трафальгарской площади: «На ступенях колонны Нельсона испуганные антисуфражистки оказывали мужчинам-ораторам свою женскую поддержку. Полицейские, выстроенные в две шеренги, охраняли их, как будто мы могли унести лестницу и оставить их на съедение львам[45]. Некоторые из мужчин-антисуфражистов занимались тем, что наклеивали заранее заготовленные кружки́ с надписью „Право голоса для женщин. Никогда!“ на спины известных суфражисток. Тип аргументации, подходящий для уличных мальчишек, но недостойный для членов лиги, которая находится под покровительством лорда Кромера, не говоря уже о миссис Хамфри Уорд» [156].
Местные отделения лиги старались обеспечить как распространение листовок, памфлетов, номеров Anti-Suffrage Review, привлекать постоянное внимание прессы, посылая как можно больше писем в газеты. Они создавали специальные фонды для организации различных мероприятий, финансировали избирательные кампании своих сторонников, проводили опросы общественного мнения. Таким образом, невзирая на различие целей суфражистского и антисуфражистского движений, они имели много общего, хоть и находились в постоянном идеологическом противоборстве.
Основная аргументация антисуфражистов против права голоса сводилась практически к тем же доводам, что были изложены в антисуфражистском обращении 1889 г. Они неоднократно повторялись в листовках лиги и речах антисуфражистских ораторов: «Мы верим, что мужчины и женщины различны; их способности и таланты не одинаковы, но дополняют друг друга, поэтому они должны вносить разный вклад в государственные дела.
Нам говорят, что женщины желают получить право голоса и поэтому они должны его получить. Но, прежде всего, большинство женщин не стремятся к этому.
Если работа в национальном парламенте является естественной прерогативой мужчин, то работа в органах местного управления является естественной прерогативой женщин. Здесь находят наилучшее и наиболее полное выражение ее гражданственность и стремление к служению обществу» [157].
Следует отметить, что антисуфражистские взгляды многих представительниц английского высшего и среднего класса основывались не на мысли о неполноценности женщины по сравнению с мужчиной, а на глубокой убежденности в превосходстве женского пола над мужским, которая была связана с викторианскими суждениями о более высокой нравственности женщин. Эта точка зрения ярко проявляется в полемике антисуфражистки миссис Хью Браун с суфражисткой Эвелин Шарп: «История цивилизации являет собой постоянное движение от всеобщего поля битвы к всеобщей встрече за чашкой чая. Поскольку влияние женщины за чайным столом имеет тот же вес, что мужское – на поле битвы, мужчины сильнее в начале истории, а женщины – в конце. Политические (мужские. – О. Ш.) методы – механистичны, социальные (женские. – О. Ш.) – гуманны. Влияние мужчины зависит от того, что он может предпринять в определенных направлениях, влияние женщины зависит только от ее личности. Мне кажется странным, что женщина должна желать войти в мир политики именно в тот момент, когда значение этой сферы жизни падает, и отказываться от тех качеств, которые наиболее необходимы ей для того, чтобы добиться своего превосходства» [158]. Очевидно, взгляды антисуфражистки миссис Бангер из пьесы Б. Шоу «Газетные вырезки» являются хотя и утрированным, но реальным отражением убеждений ряда антисуфражисток. Такая позиция, как нам кажется, делает еще более понятными разногласия между мужчинами и женщинами в объединенной лиге, где каждый пол не сомневался в своем превосходстве.
Риторика мужчин-антисуфражистов, обращенная в большей степени к представителям своего пола, была несколько иной. По мере того как принятие закона об избирательных правах женщин становилось все более реальным, они начинали пугать обывателей тем, что предоставление права голоса приведет к установлению «бабьего царства» (petticoat government), так как в Англии женщин было на 1 млн 250 тыс. больше, чем мужчин. Женское правительство примет антиалкогольные законы и введет запрет на табак. А это, в свою очередь, поставит страну на грань революции и гражданской войны [159].
Более всего антисуфражистов, и мужчин и женщин, раздражали действия милитанток, чье поведение не вписывалось в общепринятые каноны женственности. Их на открытках и плакатах чаще всего изображали в виде уродливых костлявых старых фурий, поведение которых вызывало гримасу отвращения у «истинных леди». Пиком этой антимилитантской пропаганды, балансировавшей на грани приличия, но подернутой флером псевдонаучности, вероятно, можно считать нашумевшую статью врача-психиатра, члена лиги, сэра Алмроза Райта «Милитантская истерия». Она была опубликована в The Times 28 марта 1912 г. и стала сенсацией из-за резкости суждений [160]. В статье, без сомнения, чувствуется влияние немецко-австрийской психиатрической школы, которая в то время уделяла большое внимание изучению женских неврозов и была достаточно мизогинистской по своей направленности. Кроме работ Зигмунда Фрейда, автор наверняка был знаком со скандально известным исследованием своего немецкого коллеги Пауля Юлиуса Мебиуса «Физиологическое слабоумие женщины», вышедшей незадолго до этого [161]. С точки зрения А. Райта, социальной базой милитанток является так называемое избыточное женское население, которое «в недавнем прошлом отправлялось за моря в поисках мужа», то есть одинокие женщины, лишенные радостей супружеской жизни и потому подверженные различным неврозам. Воссоздавая традиционный антисуфражистский образ милитантки, А. Райт выделяет в этом психологическом типе несколько подтипов:
1) одинокие женщины, долгое время лишенные радостей сексуальной жизни, их подавляемые инстинкты вырвались наружу. Это женщины, «в которых все превращается в желчь и горечь ненависти к мужчинам»;
2) «недостаточные» женщины, которые не являются самодостаточными личностями и поэтому желают, «чтобы мужчины и женщины работали рука об руку, выполняя одни и те же задачи»;
3) озлобленные женщины, претендующие на интеллектуальное превосходство над мужчинами без достаточных на то оснований.
Проанализировав эти медицинские выкладки, А. Райт сделал вывод, что парламент ни в коем случае не должен уступать требованиям суфражисток, «которые исходят от избыточного женского населения, чье положение усугубляется ненормальными физиологическими условиями». Появление этой статьи именно в 1912 г. было неслучайным, так как в это время WSPU начинает закручивать очередной виток спирали милитантства. Возможно, именно изыскания А. Райта подтолкнули Кристабель Панкхерст к публикации в The Suffragette с апреля 1912 г. цикла статей о венерических заболеваниях, сексуальной эксплуатации женщин, проституции. Часть из них впоследствии вошла в широко известную работу «Страшный бич», в которой она обвиняла мужчин в том, что из-за их развратного поведения нация поставлена под угрозу вырождения [162]. Так и в суфражистский и в антисуфражистский дискурсы были включены проблемы сексуальности, которых до этого обе стороны старались избегать.
Естественно, что суфражисты немало внимания уделяли полемике со своими противниками, хотя нам не встречалось образцов, аналогичных бестактной публикации А. Райта. На страницах суфражистской прессы периодически появлялись статьи антисуфражистской направленности. Одним из самых ярких участников полемики с антисуфражистами был Израэль Зангвилл: «Если вы хотите понять слабость позиции антисуфражисток, вам достаточно представить хотя бы одну из них идущей в тюрьму ради своих идеалов. Такое вообразить невозможно: она не имеет идеалов, в ее жилах нет огня, ничего, кроме простого отрицания, упрямой приверженности древним предрассудкам. Это самое худшее состояние рабства, когда рабы довольны своим положением. К тому же избирательное право не является обязательным. Антисуфражистка имеет полное право оставаться дома за вязанием или чтением дамской газеты» [163].
Поскольку оппоненты, располагая убедительными аргументами, не собирались сдаваться, антисуфражистам приходилось постоянно подкреплять свои взгляды и слова фактическими данными. Эффективными оказались опросы жителей округов, депутаты которых выдвигали законопроекты о предоставлении женщинам избирательных прав. Так, в 1912 г. было организовано канвассирование избирателей округа Северный Сент-Панкрас, выдвинувших в парламент депутата У. Дикинсона, автора одного из вариантов согласительного билля. Жителям были посланы открытки с просьбой ответить на вопрос: «Хотите ли вы, чтобы женщинам было предоставлено право голосовать на выборах в парламент?» Для того чтобы результаты были как можно более объективными, на открытках не указывалось название организации – письма просили отправлять анонимному частному адресату. Было получено 4520 ответов, из них 3387 отрицательных, 1119 положительных и 14 нейтральных. Антисуфражисты широко освещали результаты этого опроса, доказывая, что У. Дикинсон занимается «извращением мнения избирателей»