Вероятно, Э. Панкхерст была несколько разочарована результатами своей миссии, так как основной цели – удержать Россию в лагере союзников Британии, – во имя которой она и отправилась в это нелегкое путешествие, ей достичь не удалось. Оставалось извлечь из поездки максимум политической выгоды для своей организации. Поэтому сразу по возвращении суфражисток в Англию Britannia вышла с анонсом специального собрания WSPU, на котором Э. Панкхерст должна была выступить с рассказом о своем визите в Россию. Это выступление собрало большую аудиторию, несмотря на то что вход на мероприятие был платным, и впоследствии и Э. Панкхерст, и Дж. Кенни еще не раз выступали с лекциями о своей русской миссии перед переполненными залами. Они рассказывали о героизме русских женщин, призывая англичанок следовать их примеру, и бичевали большевизм. Примечательно, что 7 ноября, в день Октябрьской революции, лидер WSPU, выступая в Куинс-холле, заявила, что Россия разваливается, ее армия деморализована и союзники больше не могут рассчитывать на серьезную поддержку с ее стороны. Главное – не допустить подобного в других странах. «Россия должна послужить уроком для всех демократий в мире» [76], – говорила она. Наблюдение за событиями в государстве-союзнике усилило наметившуюся у Э. Панкхерст в годы войны склонность к консерватизму. Ее взгляды все больше расходились с интересами рабочего движения, несмотря на то что с сотрудничества с ним началась ее политическая карьера, она, в отличие от ряда лидеров тред-юнионов и лейбористской партии, не одобряла движение шоп-стюардов[55] и создание различных рабочих комитетов. В них, как и в усилившемся забастовочном движении, она видела опасные симптомы распространения большевизма, борьба с которым со временем стала центральной идеей ее политической кампании.
Нельзя не отметить, что руководители WSPU были опытными политиками и трансформировали свою организацию в соответствии с требованиями момента. По мере того как перспектива предоставления женщинам избирательных прав становилась все более очевидной, они начинают снова включать суфражистские требования в свои кампании, приписывая при этом изменившееся отношение правительства к данному вопросу своим патриотическим заслугам. С весны 1917 г. страницы Britannia снова пестрят суфражистскими лозунгами, и WSPU организует массовые собрания и митинги в поддержку избирательной реформы. В ноябре 1917 г. Э. и К. Панкхерст трансформируют WSPU в Женскую партию (Women’s Party), готовясь принять участие в первых послевоенных выборах с участием женщин. Программа новой партии, ориентированная на избирательниц, включала в себя требования равноправия полов: равной оплаты труда, равного права на развод, равных прав для родителей, повышения брачного возраста для женщин, создания перинатальных центров. Вместе с тем она носила ярко выраженный националистический характер и требовала направления всех усилий народа на нужды войны, исключения иностранцев с правительственной и гражданской службы, наказания Германии и ее союзников, оппозиции гомрулю[56]. Но основным принципом партии было то, что интересы общества должны ставиться выше любых частных интересов, особенно интересов рабочих. Все вопросы способно решить государство в условиях национального единения и отсутствия социальных конфликтов. Эта программа предвосхищала основные идеи корпоративной доктрины, несколько лет спустя выдвинутой Б. Муссолини, и демонстрировала полный отход лидеров милитанток от социалистических идей, на которые опиралась идеология WSPU в начале своей истории.
Таким образом, война внесла серьезные коррективы в деятельность суфражистских обществ, заставив многие из них на время отказаться от основных программных задач и усилив разделение между ними. Однако, невзирая на различное отношение к войне, их действия имели одинаковую социальную направленность: все они оказывали помощь беженцам, детям-сиротам, малообеспеченным семьям, занимались организацией госпиталей и других медицинских служб, профессиональной подготовкой женщин для того, чтобы они могли заменить мужчин в различных сферах хозяйства, и т. п. Отказавшись на время от борьбы за политические права, суфражистки продолжали отстаивать другие их права: они выступали против попыток ограничения личной свободы, за равные условия и оплату труда. Даже WSPU, хоть и занял ультрапатриотические позиции, продолжал выступать против двойных стандартов, сексуальной эксплуатации женщин, за равную ответственность родителей перед детьми, как брачными, так и внебрачными, равную оплату мужского и женского труда. Сосредоточившись в большей степени, нежели другие организации, на пропагандистской и политической работе, WSPU успешно продемонстрировал правящим кругам способность женщин к участию в политике на самом высоком уровне. Поэтому независимо от того, какой позиции придерживалось то или иное суфражистское общество, их совокупная деятельность объективно способствовала завоеванию женщинами новых позиций.
Суфражизм и избирательная реформа 1918 г.
Первая мировая война, с одной стороны, доказала гражданскую и профессиональную состоятельность женщин, с другой стороны, сделала невозможным проведение очередных парламентских выборов без новой избирательной реформы, так как предыдущий избирательный закон увязывал право голоса для мужчин с цензом оседлости, а за годы войны 80 % мужчин сменили место жительства. Вместе с тем выборы необходимо было провести сразу после войны, поэтому обсуждение этого вопроса в парламенте началось задолго до окончания военных действий. Осенью 1915 г. суфражисты узнали, что на весенней сессии будет обсуждаться предложение о новых правилах составления списков избирателей мужского пола. Это фактически означало расширение избирательного права для мужчин и вновь поднимало вопрос об избирательных правах женщин. В связи с данным обстоятельством М. Фоссет отмечала, что полемика о политическом равноправии полов была возобновлена не NUWSS и другими суфражистскими организациями, а правительством и парламентом [77].
В определенной степени это было обусловлено тем, что суфражистское движение сильно изменилось за последние годы. В начале войны большинство организаций приостановило свою политическую деятельность и не вело суфражистской агитации, сосредоточившись на проведении патриотических акций. Тем не менее, когда стало известно, что парламент начал готовиться обсуждать вопрос о внесении изменений в избирательное законодательство, все суфражистки, за исключением членов WSPU, окончательно перешедших к тому времени на националистические позиции, опубликовали письмо, в котором заявили о своей готовности возобновить борьбу за политические права женщин. В мае 1916 г. в парламенте рассматривался вопрос о необходимости проведения новой регистрации избирателей и изменения избирательного закона для упрощения регистрационной процедуры. В ответ на это NUWSS принял резолюцию, в которой говорилось, что если билль будет предусматривать расширение избирательных прав на новые группы мужчин, то суфражистки потребуют включения в него суфражистской поправки. Копии резолюции были разосланы всем членам парламента [78].
К этому времени в парламенте и правительстве сложилась достаточно благоприятная расстановка сил по вопросу избирательных прав женщин. Война значительно усилила позиции лейбористской партии, большинство членов которой, как известно, поддерживало борьбу суфражисток. В Кабинете министров возросло влияние ее представителя А. Хендерсона, который был последовательным сторонником женского избирательного права. Помимо этого, в 1915 г. в коалиционное правительство вошли известные суфражисты от консервативной партии Э. Бонар Лоу, У. Селборн, А. Бальфур и Р. Сесил. В либеральной партии и Кабинете министров усилились позиции Д. Ллойд Джорджа, поддерживавшего идею политического равноправия полов. С другой стороны, в конце 1915 – начале 1916 г. из состава правительства вышли такие влиятельные антисуфражисты, как У. Черчилль, Р. Маккенна и Л. Харкорт. Война способствовала изменению взглядов У. Лонга, который до войны был антисуфражистом, но к началу 1916 г. стал активным сторонником политических прав женщин. Кроме того, как отмечает Б. Харрисон, «война сделала вопрос о всеобщем избирательном праве (за которое ратовали лейбористы) не таким пугающим для политической элиты, и таким образом был устранен один из основных доводов против женского избирательного права» [79].
Однако, несмотря на эти позитивные перемены, в начале 1916 г. перспективы обретения женщинами избирательных прав оставались неясными. В парламенте сохранялась оппозиция суфражизму, и лидер либералов Г. Асквит, будучи премьер-министром, по-прежнему ему не симпатизировал, хотя и не являлся столь ярым противником избирательных прав женщин, как прежде. Кроме того, и правительство, и парламент были заинтересованы в том, чтобы принять новый избирательный закон как можно скорее, и опасались, что включение в законопроект вопроса о парламентском женском избирательном праве приведет к замедлению и осложнению этого процесса.
Учитывая трудность задачи и дефицит времени, можно понять, что правительство, обремененное большим количеством военных проблем, действительно находилось в сложном положении. Поэтому оно попыталось переложить ответственность за принятие решений об изменении избирательного закона на парламент. 12 мая 1916 г. Г. Асквит объявил, что правительство не может обеспечить устраивающее всех решение проблемы, и предложил парламенту самому решить вопрос о составлении регистрационных списков избирателей.