Я бежала с неистовой силой, так, что слышала стук своего сердца и чувствовала порывы холодного ветра вокруг.
«Собери всю мощь и беги, догони его», – я прогоняла эту мысль. Мое лицо покраснело, я продолжала бежать. Машина уже выезжала с парковки, которая располагалась в тридцати метрах от крыльца нашей школы. Я представила, что я космическое тело, которое способно лететь, превышая скорость звука. Об этом рассказывали друг другу два моих одноклассника на одной из перемен. Я так бежала, что не заметила, как потеряла равновесие и упала на заледеневший асфальт, посыпанный острыми крупинками реагента, проскользила вперед еще несколько метров. Космические тела тоже нередко падают. Машина Максима Александровича уже свернула с перекрестка на дорогу, проехала несколько метров и остановилась на светофоре. Не в силах встать, я наблюдала, как мерцают красные фары и снуют по переходу ничем не примечательные пешеходы. Моя юбка нелепо задралась, я перепачкалась уличной грязью, колготки порвались, коленки разбились, а из глаз непроизвольно катились слезы.
Я ждала, пока ко мне кто-то подойдет и поможет, но люди проходили мимо. От этого хотелось плакать еще больше. Оголенные конечности посинели и покрылись мурашками, зубы застучали. Терпения долго лежать без верхней одежды на асфальте хватило ненадолго. Я собрала всю свою волю, чтобы встать, отряхнуться и пойти на урок. Как только я зашла туда, раздался громкий смех. Учительница сделала замечание классу, и хохот тут же прекратился. Я села на заднюю парту. Это вызвало воспоминание, связанное с бабушкой. Она внушила мне, что в детстве я любила ковыряться в грязи и теперь меня тянет в грязь, как в прямом, так и в переносном смысле.
– Марина, что с тобой? – удивленно спросила учительница. – Тебя что, машина сбила?
Я кивнула. Мне предложили вызвать «Скорую помощь», но я отказалась. Меня отпустили с занятий и дали денег на такси. Благо моя бабушка разбиралась в народной медицине. Дома мне не пришлось даже задумываться о том, как я буду лечиться; бабушка все за меня решила, так что от нее была хоть какая-то польза. Когда я пришла домой, бабушка предложила мне макароны с жареной рыбой, но я отказалась. У нее тут же включились подозрения: «Чем ты питаешься в школе? Кто тебя кормит? Мальчика себе нашла небось». Но мне было не до бабушки.
Я представила, как на следующий день я захожу в класс и одноклассники ехидно показывают на меня пальцем со словами: «Ее вчера машина сбила!» И добавляют что-то вроде: «Как жаль, что не насмерть». Или бред вроде: «Эта девчонка страшнее смерти! Ее даже смерть испугалась и обошла стороной». Или к примеру: «Она любит показывать всем свои трусы, специально до ушей задрала юбку и долго лежала в таком виде на земле! Вот дура!» Возникла даже вымышленная ситуация, где школьник успел сделать снимок меня, лежащей на асфальте, и теперь передает его всему классу по «блютузу», и это фото расходится по школе, словно вирус. Мозг нарисовал пугающую картинку, в которой мою фотографию кто-то распечатал на принтере и, незаметно от администрации школы, повесил на информационном стенде на первом этаже. Прокрутив в своем воображении варианты предполагаемого развития событий, я приняла решение на следующий день не идти в школу.
Первую половину дня я просидела дома наедине со своими страхами. В надежде отвлечься я взяла с полки книгу, но сосредоточиться на чтении не смогла. Звуки ножниц и фена в соседней комнате еще больше нагнетали обстановку. Я вышла на кухню, налила себя очередную кружку чая и выглянула в окно. Ветер гонял жесткий и колючий снег. Чтобы устоять в доходящей до пояса снежной жиже и разглядеть дорогу перед собой, необходимо было надеть шлем с дворниками, как у автомобиля. Я захотела выйти на улицу, несмотря на боль в колене и острую тревогу, которая не прекращалась второй день. Погоду трудно было назвать хорошей, но я немного прошлась, а когда вернулась домой, то увидела на кухне соседку-парикмахера и двух незнакомых людей, которые пили чай и общались.
– Марина, ты как? – заботливо спросила соседка.
Она налила мне чай и предложила булочку с сахаром. Я сказала ей, что все нормально, без изменений. Она сделала мне замечание по поводу моего убитого вида и того, что эти солнцезащитные очки мне совершенно не идут.
– Наташа, ты занята? У меня к тебе есть просьба!
– Да, Мариночка, что такое? – заботливо спросила она.
– Побрей меня, – попросила я соседку, глядя на свое отражение в зеркало.
– Не поняла… – обескураженно сказала Наташа.
– Я хочу, чтобы ты побрила мне голову наголо, под «ноль», чтобы я была лысой, поняла?
– Мариш, ты чего?
– Да, ты не ослышалась! Я хочу быть лысой! – вскрикнула я.
– Марин, ты спятила? Успокойся! Я не могу такое сделать! – испуганно сказала Наташа, отводя меня за руку в свою комнату и усаживая на диван. – Что я скажу твоему отцу, бабушке? Ты только подумай, ведь она подумает, что это я за тебя решила.
– Почему не можешь? У тебя же есть машинка? Возьми ее – и вперед! – требовала я. – Ты ведь умеешь это делать, верно? Я тебя очень прошу. Не сомневайся, я уже все продумала, это мое решение. Отцу и бабушке все равно. Бабушка мне вообще недавно сказала, что я могу делать все, что хочу: пить, курить, знакомиться с парнями и даже с девушками! Да и кто узнает, что это ты? Что, в нашем поселке нет больше парикмахеров? Наташа, сделай это как можно скорее!
– Ладно. Но только я оставлю один сантиметр волос, иначе ты будешь стесняться выходить из дома.
Я улыбнулась и кивнула в знак согласия, села в кресло и принялась ждать, когда холод лезвия прикоснется к моей голове. Лезвие со скрипом скользнуло по затылку, и на полу оказалась длинная прядь волос. Я смотрела в зеркало, где вырисовывался странный образ, похожий на пришельца. Я смотрела, как волосы падают на пол и голове становится удивительно холодно и свободно. Я не узнавала этого человека, смотревшего на меня из зеркала, но я тут же забыла, как выглядела минуту назад. Наверное, не лучше.
– Ну как? – спросила мастер, завершив свою работу.
– Отвратительно! – сказала я, с ненавистью разглядывая свое отражение в зеркале.
– Я тебя предупреждала.
– Да, знаю-знаю.
– Отрастут, – утешающе сказала Наташа.
– Ага.
Я поблагодарила ее и поспешила в свою комнату.
Накинув на плечи темно-серый старый плащ, надев шапку, бросив книгу в бабушкино кресло, я отправилась на улицу в сторону заброшенной территории и школы. Раньше здесь было что-то вроде детского сада или частного досугового центра. Когда учреждение закрыли, в этом помещении открылся продуктовый магазин. Я не застала тех времен, но, по словам местных жителей, магазин не проработал и года. Здание приняло безобразный облик, окна были разбиты, фасады почернели, словно их пытались поджечь, а на руинах красовались бесчисленные разноцветные надписи и рисунки, в основном неприличного содержания. Маленькая территория, которую планировали сделать сквером, заросла дикими травами, засохшими к зиме, что сделало пейзаж самобытным.
На самом деле это место только казалось безлюдным. Сюда время от времени стекалась местная молодежь. Вот и в тот день я услышала, как вдали играет музыка, поэтому побрела в ту сторону, намереваясь послушать ее. На высоком бордюре под конструкцией в форме грибочка, которая раньше была песочницей, сидела группа людей и пела песни. Парень играл на гитаре, рядом сидели две девушки, укрывшись одним пледом, и подпевали ему. С ними были еще двое парней, увлеченно беседовавших в стороне.
Преодолевая стеснение и робость, присущие всякому брошенному человеку, я направилась к этой компании. Мысль «А может, не стоит? Зачем им я?» остановила мой уверенный шаг. Я сделала еще круг и побродила по скверу, напряженно прогнозируя все исходы событий. Я петляла до тех пор, пока один из парней сам не поприветствовал меня.
– Смотрю, ходишь здесь, заблудилась, наверное. Не мокни, присоединяйся, – флегматично произнес он.
Я молча кивнула и с трудом выдавила из себя комплимент их музыкальному мастерству. Рассказала, что я тоже училась играть на гитаре и на фортепиано.
– Спасибо, – дружелюбно ответила девушка. – Будешь виски?
– Нет, извините, – твердо сказала я, но после небольшой паузы тихо произнесла: – Хотя давайте!
Мне налили виски.
– Не надо на «вы», все свои. Я – Саша, – сказал парень и протянул руку. – Не будь такой серьезной!
– Марина, – я протянула руку в ответ.
Как звали других, я не помню. Мы вместе играли на гитаре, пели, смеялись. Когда дождь закончился, мы решили прогуляться вдоль сквера. Компания была уже совсем пьяная, они мило обсуждали всякую ерунду: чей брат лучше воспитан, в какой стране лучше развита индустрия порно и какой фильм непременно стоит посмотреть в этом году.
– Смотрите, друзья, там Макс! – крикнула одна рыжеволосая. По-моему, ее звали Алена, и она была подругой Саши. Она указала на приближающуюся к нам фигуру.
– Точно, Макс, – подтвердил Сашин друг, быстрыми шагами направляясь к этому человеку. – Какими судьбами, старина?
Я увидела знакомое лицо, аккуратно зачесанные назад длинные темно-русые волосы, как всегда закрепленные черной резинкой, светло-серый пиджак, спокойный взгляд через очки. Я судорожно попросила у новых знакомых сигарету, хотя обычно не курила. До этого пробовала курить пару раз в подъезде, в надежде, что меня никто не заметит. Меня забавлял сам процесс, и я ожидала, что на меня обратят внимание, но этого не происходило, и я словно отдаляла момент, который вот-вот должен был наступить. Я переносила в мыслях это событие на другой день, и мне было приятно от того, как я это делала. «Я, видимо, больна, раз мне повсюду Максим Александрович мерещится, – подумала я. – Мало ли похожих на него людей?» Я старалась не смотреть в его сторону. Когда я услышала знакомый голос, то подумала: «Ну, голосов похожих много. К тому же восприятие может быть ошибочным. Сколько у нас в стране мужчин с именем Макс!»