— А я сегодня видела, как ты выходила из машины мистера Катона, — протянула Анна, закадычная подружка-дурнушка Эмили. Сценарий разыгрывался как по нотам.
— Да, он меня подвез.
— А что между вами?
— Ну… — Кейт не знала, что в этой ситуации нанесет ей больший вред. У Эмили было такое лицо, как будто она сейчас бросится в рукопашную. Но с другой стороны, через месяц-два они с Алиасом поженятся, и уж точно тайное станет явным. Хотя это все же стоит обсудить с инкубом, а сейчас она просто не представляла, что можно сказать, а что нет. Нужно как-то от этого навязчивого внимания отделаться. — Он меня подвез.
— И все? — Анна впилась в жертву как терьер в крысу и трепала, трепала.
— Я не собираюсь с тобой обсуждать свою личную жизнь, — обозлившись, бросила Кейт. — Где я и с кем — вообще не твоего ума дело.
— Ах, вот как? Это, дорогуша, моего ума дело. Катон — мой, поняла? — Эмили начала уже вставать, когда окончательно вывела из терпения новоявленного суккуба.
— А он в курсе, что он твой? — издевательски уточнила Кейт, приподняв аккуратную блондинистую бровку. Нет, бои в грязи не входили в ее планы, но и свое, законное, отдавать тоже не хотелось.
Странно, чуть больше суток она связана с Алом, а уже считает его своей собственностью. Вот не ожидала от себя. Ну и черт с тем, что у них вовсе не любовь и высокие отношения, что он ее безумно раздражает, что он эгоистичная сволочь, что она его боится. Не важно это. Просто теперь она не будет делиться. Мда, как будто он ее спросит.
На этой радостной ноте настроение у Кейт испортилось окончательно. Она неприязненно взглянула на Эмили и Анну и поднялась из-за стола:
— Спасибо за компанию. Приятного аппетита, — пришлось применить тактическое отступление, потому что девицы уже явно точили когти. Вслед ей неслись разные гадости, он она не оглянулась.
Похоже, что друзей у нее тут больше нет, да и не было никогда. Но почему-то эта мысль занимала ее гораздо меньше, нежели желание что-то съесть. Покушать-то она не успела. Кейт только искренне надеялась, что голод все же касается обычной пищи, а не чего-то другого.
Чтобы это проверить, она выскочила на улицу и зашла в первую попавшуюся кафешку.
Забившись в самый дальний и темный уголок уютного маленького заведения, девушка невидящими глазами уставилась в меню. Не думалось ни о чем, в душе было какое-то оцепенение.
Только когда официанта подошла уже второй раз и начала недовольно притопывать, Кейт смогла немного взять себя в руки и заказать поесть. Она не была уверенна, что сможет хоть что-то сжевать, но Ал говорил, что нужно питаться. Ал говорил…
Вот так просто он стал центром ее мира. Как могло произойти, что меньше чем за два дня он привязал ее к себе настолько, что она даже не может решить сама, кушать ей или нет?
От злости девушка чуть не смахнула со стола принесенную тарелку с аппетитно дымящимися спагетти болоньезе, но вовремя смогла остановиться. Кофе, стоящий рядом, было жаль. Она схватила чашку с дымящимся напитком обеими руками, обжигаясь, но стараясь хоть так согреться. Кейт теперь демон, и ожог первой-второй степени для нее не более страшен, чем укус комара. Ей думалось, что она сама себя наказывает этой небольшой болью. Это может помочь прийти в себя, заставляет отпустить ситуацию, но по мере того, как приходили эти мысли, внутри все леденело сильнее и сильнее. Теперь уже обжигающая емкость с любимым напитком не развеивала это чувство, девушке казалось, что даже сам кофе становился холоднее с каждым мгновением.
Она удивилась этому наблюдению, зацепилась за него, стараясь не соскользнуть в пустоту и оцепенение, но это не помогло.
Обрывками киноленты перед глазами Кейт всплывали воспоминания этих двух дней. Только в первый момент, когда она очнулась в своей квартире живой и здоровой, ей казалось, что случилось самое худшее, но уже через несколько часов все как будто успокоилось. Да, она сопротивлялась, но даже ей самой казалось, что как-то понарошку что ли. Единственный момент, когда ее настоящие чувства всплыли на поверхность — это заявление Алиаса, что он ее запрет. Клаустрофобия — не тот страх, который может уйти так просто. В остальное время эмоции были как будто под водой. Она возмущалась, но не сильно, как будто напрямую, это ее не касалось. Очень знакомое ощущение.
Весь год, что прожила в Японии, она пребывала в подобном состоянии, и возвращаться в него по доброй воле Кейт ни за что не хотела. Она обещала себе никогда до этого не опускаться и вот опять.
Но ведь почему-то по отношению к Алу ненависти она не чувствует, только усталость и грусть. А еще стыд. Девушка вполне осознавала, что это она, а не кто-то другой вчера совершенно бесстыдно набросилась на мужчину, это она предлагала ему себя. И только отчасти это можно было объяснить голодом. Да, нехватка энергии не дала ей отступить, но все же это была она сама. Именно она раздвигала ноги, не помня себя от желания, именно она заворожено смотрела на голубые искры, стараясь растворить их в себе, его в себе. Именно она, вместо того, чтобы утром устроить истерику или наоборот закрыться от всего в коконе мыслей, пошла готовить яичницу своему мужчине.
И сейчас Кейт расстраивало больше отношение коллег, нежели то, что теперь она вечная сексуальная рабыня инкуба. Как так может быть?
Холод уже пробирал до костей, девушка дрожала, зубы ее стучали по чашечке, не давая отпить уже остывший напиток. Только сейчас до ее сознание со всей серьезностью начало доходить, что она игрушка, теперь до скончания своей жизни она будет просто куклой. Захочет — поманит, покормит, принесет ей удовольствие и сытость, захочет — оттолкнет, запрет в темной комнатушке два на два, заморит голодом так, что она не будет помнить себя, останется только оболочка. Сильная, смертоносная, но уже неживая. Первое, что покидает суккуба при голоде — разум, и он почти никогда не возвращается.
Именно так было с ее матерью. Иногда Кейт до сих пор слышала крики охранника, которого убило то, во что она превратилась. Отец хотел ее наказать, и даже то немногое, что осталось в ней от человека, покинуло ее. Прежде, чем ее остановили, она выпила шестерых мужчин и двух женщин, не тронув только своих детей. И то, девушка подозревала, только потому, что у них она не смогла бы взять энергию — слишком малы. Были бы подростками — родственные связи не спасли. Они — брат шести лет и она четырех, сутки пробыли одни в доме полном трупов вместе с сумасшедшей женщиной.
Вот такие они — настоящие суккубы. Кейт сквозь слез усмехнулась. Только непонятно, не хуже ли настоящие инкубы, не имеющие жалости к своим половинкам.
Острое чувство тоски захлестнуло ее. Было обидно и страшно, настолько сильно, что девушка не сразу обратила внимание, что над ней кто-то стоит.
Глава 9
Алиас медленно положил трубку, опасаясь, что сделав резкое движение, просто взорвется. Телефон расколотит как минимум. Предложение Оторна было неприемлемо и оскорбительно настолько, что в это невозможно было поверить.
То, что Катон — второй сын, не дает тому право… Надо было лучше заботиться о таком ценном товаре. Инкуб твердо знал, что если Кейт когда-нибудь родит дочь, то он никогда так не поступит.
Кстати о ней. Его суккуба заскочила в кабинет и начала жаловаться на работу. Понятно, что ей сейчас тяжело, но он посмотрел аттестат — она умная девочка и должна справиться. Кроме того, Ал отчетливо понимал, что ему нужен помощник, которого можно погрузить во все, даже не самые благовидные детали работы, тот, кому можно доверять.
Другой вопрос, а можно ли ей доверять? Девочка не самая психологически-устойчивая. Будь она человеком или чертовкой — выгнал бы и не заморачивался, но ее-то никуда не денешь. Можно, конечно, запереть, но тогда она точно сойдет с ума, даже если кормить регулярно. Как суккубы теряют остатки разума, он знал, и это не то зрелище, которое хотелось бы видеть или быть виноватым.
Что говорила Кейт инкуб особо не слушал, все сводилось опять к нытью. Почему нельзя просто наслаждаться жизнью, пока она есть?
За свои семьдесят три года Алиас четко понял, что нужно жить здесь и сейчас, а не тратить время на раздумья о том, чего может и не быть.
Да, по меркам их мира, он был еще слишком молод, но бизнес — это всегда небезопасное дело. Особенно такой, полукриминальный. Когда они с Сайласом начинали, только демоническая сущность не дала им погибнуть в бандитских разборках. Конечно, действовали, в основном, их представители. Иначе как бы они сейчас смогли выйти из тени и управлять? Ведь возникли бы закономерные вопросы, не только от того, что их не берут пули, но и от того, что за тридцать лет они оба не сильно поменялись внешне.
С одной стороны, они могли бы изменить внешность. Сильные инкубы делают это с легкостью, но только на определенный период времени. Ведь для чего инкубу нужна хорошая мордашка? Чтобы соблазнять женщин. И если одной нравятся женоподобные блондины, а другой мужественные брюнеты, то подстроиться под их фантазии просто, но потом-то все равно придется возвращаться в то тело, с которым родился.
Кейт еще что-то говорила, они даже спорили, но Катона сейчас занимали совсем другие вопросы, и он просто отправил девушку на обед.
Мужчина искренне надеялся, что она не наживет себе неприятностей по пути в офисное кафе, а сам отправился к Сайласу. Слишком многое им нужно было обсудить.
Миссис Донован предупредила, что у мистера Эффусио совещание, что обычно означало встречу с какой-нибудь миловидной девочкой из работников. Катон был категорически против любых интрижек в этом офисе. В клубах — пожалуйста, но здесь нужно сохранять респектабельность и приличия.
Ал зашел без предупреждения. Эта его манера невероятно бесила миссис Донован, но между партнерами так было принято.
В кабинете пахло сексом, витали остатки энергии, а полуголая девица с шальным взглядом, блаженно развалившись на кожаном офисном диване, опять строила глазки старшему инкубу. А что, для своих двухсот пятидесяти Эффусио неплохо сохранился. Выглядел он чуть старше сорока, подтянуто, собрано, по-деловому. Женщины таких любят.