Этот неожиданный вывод заставил чуть ли не завыть в голос. Ей было страшно и обидно от перспективы быть убитой ни за что, но прожить вечность без него — это пугало гораздо сильнее.
Она знала своего инкуба, что он не причинит вреда, что позаботится, прилетит на своих огромных черных крыльях и спасет, но что будет, если ее хозяином станет кто-то другой. Нет, так она не согласна, лучше истинная смерть.
— Что? — тихо спросил Ал, увидев, как она сжалась.
— Ничего… — нет, невозможно так уйти. Она должна знать наверняка, чтобы не совершить самую большую ошибку в жизни. — Просто я подумала, если ничего не получится, если я стану чертовкой, как Джил, что тогда?
— В каком смысле? Отец же сказал, что обо всем договорился.
— А ты? Я же не смогу родить тебе детей, я буду никем.
Ал очень долго смотрел девушке в глаза и то, что он там видел, ему категорически не нравилось. Уж он-то понимал, как Кейт может себе надумать что-то такое, что приведет к совсем печальным последствиям. И оказался прав, когда она в деталях обрисовала все свои мысли.
— И ты думаешь, я тебя брошу, отдам другому демону?
— Ал…
— Не дождешься, дорогая! — хмыкнул мужчина, которому вовсе не хотелось веселиться, ему хотелось придушить эту маленькую дурочку, чтобы не придумывала всякой ерунды.
— Но…
— Кейт, даже не думай об этом, слышишь?! Я тебя никому не отдам, и не важно, родишь ты мне детей или нет. Больше того, как только вся эта ситуация разрешится, я на тебе женюсь, как и собирался.
— Эй, а ты меня спросить для начала не хочешь? — делано возмутилась суккуба, у которой просто не было сил удивляться такой настойчивости.
— Не-а. Ты станешь моей женой и мне все равно кто и что об этом подумает.
— А как же статус?
— А что статус? Кейт, мне в любом случае не светит другая суккуба. И глупые предрассудки и мнение окружающих точно не стоят того, чтобы потерять любимую женщину, — вот он это сказал вслух, и вдруг стало легче.
Девушка во все глаза уставилась на инкуба, открыла рот, закрыла, опять открыла, будто рыба выброшенная на берег. Она не знала, что сказать. Этого просто не может быть, ей, наверное, послышалось. Любит… За что ее любить? Она мерзкий демон, который скоро, возможно, станет чертовкой. И еще не факт, что психика сможет пережить предстоящую пытку.
— Я люблю тебя, слышишь, Кейт. Если все обернется плохо, думай об этом, держить за это. Знай, ты не одна. И не смей делать глупости, малыш!
— Я не…
— Знаю я, о чем ты подумала. Не смей!
Кто говорит, что демоны не влюбляются? Ирония в том, что все гораздо сложнее и одновременно проще, чем у людей. Не так, что сегодня он любит одну, через пару месяцев другую, нет. Испытать настоящее светлое чувство для любого из них подарок и проклятие. Подарок, поскольку лишь так они чувствуют себя живыми, а проклятье — полюбить демон может только один раз и навсегда.
То есть, если Кейт решит умереть по настоящему, Ал, ее Ал, будет всю оставшуюся вечтость страдать. Как бы не заманчиво было покончить со всей этой катастрофой, в которую пять лет назад превратилась ее жизнь, она не допустит, чтобы любимому человеку было больно. Никогда она не поступит с ним так жестоко.
Кейт прижалась к мужчине всем телом, обняла, зарываясь носом в его шею, вдыхая запах. Как ни странно, голод почти не ощущался, хотя с последней кормежки прошло уже больше суток. Видимо, сильные эмоции, качели из страха и отчаяния, любви и нежности, не давали сорваться, притупляли потребность в энергии. Или она наконец научилась себя контролировать?
Как-то незаметно для себя суккуба перебралась на колени к Алу, и они сплелись еще теснее. Он прижимал ее, гладил по спине, говорил всякие нежности, что перехватывало дыхание. Ей хотелось расплакаться то ли от счастья, то ли от того, что оно так близко и недоступно.
Они давно потеряли счет времени, но ничто не длится вечно. В комнату, где ожидали решения Верховной, в ее же особняке, вошел один из гвардейцев. Демон замер у двери на пару секунд, давая мужчине и женщине обратить на себя внимание и отлепиться друг от друга.
— Госпожа готова тебя принять, — произнес он.
Кейт встретилась с ним взглядом и вздрогнула. Она поднялась с коленей Ала и на негнущихся ногах пошла к выходу, обернулась у самой двери и посмотрела на своего инкуба, с такой нежностью, что защемило сердце. Как в последний раз…
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она еле слышно, стараясь держать лицо, но слезы все равно покатились по щекам.
Ал хотел что-то сказать, успокоить, утешить, ободрить, но так и не смог — в горле встал противный ком желчи. Мужчина сглотнул ставшую вязкой слюну и в закрывающуюся дверь тихо повторил «я люблю тебя», но суккуба уже не слышала.
На ватных ногах Кейт, вслед за гвардейцем, вошла в огромный сумрачный зал. Он был выдержан в готическом стиле, с гаргульями, возможно даже живыми, сидящими на карнизах, темной резной отделкой, красивой и строгой, с минимумом освещения от окон-розочек. В центре стоял пустой трон, подернутый дымкой изначальной тьмы.
Страж Лилит отошел к стене, к своим товарищам. И девушка только повернулась спросить, что дальше, как в клубах адского пламени практически рядом с ней возникла сама Хозяйка.
Суккуба совершенно машинально отдернулась от огня, и опять зазвенели колокольчики смеха демоницы, от которого хотелось зажать уши и уползти куда-нибудь спрятаться.
Только сейчас Кейт на самом деле поняла, насколько это существо далеко от всего человеческого, от всех известных ей понятий, от привычных законов и правил. И ей она вручила свою жизнь?
Девушка упала на колени.
— Ты требовала моего суда, дитя? — прозвенел под сводами ее почти детский голосок. На приеме она говорила не так — более низко, глубоко, подходяще для взрослой женщины, хотя по виду ей вряд ли можно было дать больше четырнадцати-пятнадцати. При прошлой встрече она казалась старше.
— Да, Госпожа, — Кейт замялась, не зная, как продолжить.
— И почему же ты требовала моего суда? — казалось, Верховная действительно заинтересована, хочет помочь, но суккуба знала, чувствовала, что это фикция.
— Я… я убила двух человек сегодня утром, Госпожа, чтобы спастись, но я их не пила.
— Вот как? И чего же ты хочешь от меня, дитя? — девушка начала отчетливо понимать, что над ней издеваются. Могла ли она своей просьбой сделать только хуже? Хотя куда хуже-то?
— Я прошу о милости, Госпожа, — суккуба покаянно склонила голову, — я не хочу умирать, ведь я не нарушила закон, я не питалась человеческой энергией, у меня нет к ней тяги! Я безопасна!
Голос Кейт сорвался, ее начала бить нервная дрожь, подступала истерика. Она уже не знала, что здесь делает, не видела выхода. Может стоило позволить гвардейцам ее убить и не унижаться?
— Тише, дитя, — Лилит улыбнулась. — Ты знаешь наши законы — суккуб не должен убивать никого и никогда.
— Но я убила, чтобы они не смогли вызвать мой голод. Если бы они меня изнасиловали, я бы их выпила, и тогда смертный приговор был бы оправдан. Я же пыталась этого избежать. Кроме того, они оба погибли случайно.
— Случайно? — насмешливо вскинула брови Верховная. — Одного убить случайно — это я могу понять, но двоих…
— Поверьте мне! С одним мы дрались и пистолет случайно выстрелил, а второго я ударила по руке, и сломанная кость перебила артерию. Я не хотела! — из глаз Кейт опять брызнули слезы, но некрасивые, истеричные рыдания она смогла подавить.
— Вот как? Очень интересно, — демоница вопросительно посмотрела на главного из своих гвардейцев.
— Это похоже на правду, Госпожа. Мы видели мужчину со сломанной рукой, который истек кровью, мы видели застреленного мужчину с огромной дырой в груди.
— Она от них питалась?
— Насколько я могу судить, нет, Госпожа.
— Что ж, подойди, дитя.
Кейт встала с колен, несмело шагнула к Верховной и опустилась вновь. В этот момент голова ее будто взорвалась, боль была совершенно невыносимая. Суккуба беззвучно кричала, но горло будто сковало спазмом и наружу не просочилось ни звука.
Сколько это продолжалось, она не знала, но по ощущениям долгие часы. Хотя на самом деле прошла всего лишь пара минут. Совершенно обессиленная, девушка повалилась на пол, тщетно пытаясь сдержать рвотные позывы. Правда, желудок и так был совершенно пуст после убийства Брэндона.
— Очень интересно, дитя, — голос Лилит будто ввинчивался в мозг, — ты даже не соврала. И что мне теперь с тобой делать? Формально, ты не нарушила закон, с другой же стороны, тоже формально, нарушила. Стоит ли ради тебя менять правила?
— То, что произошло со мной, — дрожащим голосом, ответила Кейт, с трудом поднимаясь опять на колени, — может произойти с любой другой суккубой. И что нам тогда делать, если в обоих случаях — смерть?
— Мда, это неприятно… Но твой хозяин должен был тебя защитить.
— Но меня украли на вашем приеме из вашего дома! — девушка сама испугалась своих дерзких слов, но ведь по большому счету терять было уже нечего.
— Позовите Катона! — приказала Верховная, и у Кейт оборвалось сердце. Не подставила ли она сейчас любимого человека? Что если из-за этих неосторожных слов убьют не только ее, в чем уже не было сомнений, но и его?
— Нет, пожалуйста! Он не в чем не виноват, это я виновата, я должна ответить, не он!
— И в чем же ты виновата? Ты сейчас полчаса пыталась меня убедить тебя помиловать, требовала суда, а теперь говоришь, что виновата? Что-то я тебя совсем не понимаю, дитя, — насмешливо отрезала Лилит.
Кейт только открыла рот, чтобы возразить, объяснить, но стражники ввели Ала. Она только смогла одними губами прошептать «прости».
— Вы звали, Госпожа? — инкуб опустился на одно колено и склонил голову.
— Какие у тебя на нее планы, Катон? — холодно поинтересовалась демоница.
— Ритуал привязки, свадьба по человеческим законам. Она останется со мной, — мужчина немного помедлил, — если вам будет угодно.