них нарывалась… Но иметь представление и быть готовым к боли, и не бояться её это несколько разные вещи. Я не мазохистка и боль я не люблю. Но и не собака Павлова что бы пара избиений хоть чуть научили меня держать мой глупый язык за зубами и резво подчиняться чужим командам. Но зато я научилась морально себя к ним готовить. Я сжала зубы и постаралась замедлить дыхание. Ты не заставишь меня бояться, инкуб. Ну или я хотя бы тебе этого не покажу.
Неожиданно руки Ленара схватили сзади мой топ и рванули, превращая его в никчемный лоскут, который я прижала к груди и обнажая мою спину. Жар от тела Ленара еще сильнее обжег прохладную после улицы кожу и я невольно вздрогнула.
— Ты ведь ждешь что я причиню тебе боль, неправда ли ведьма? — губы Ленар вдруг коснулись моего уха и я едва не отшатнулась. — Думаешь что я сделаю такой подарок? Буду груб и жесток с тобой, а ты почувствуешь себя еще большей мученицей, и будешь и дальше кормить свою ненависть? Думаешь в этом будет состоять твое наказание, не так ли? Но только ты от меня пока подобных подарков не заслужила.
Пальцы Ленара едва касаясь стали скользить по обнаженной коже моей спины, оставляя за собой горячие узоры. Я стиснула зубы. Что он задумал? Он ведь не посмеет нарушить правила договора? Да я сегодня ушла без разрешения, но ведь не сбежала. И это ведь не дает ему права нарушить правила. Или дает?
— Я ведь предупреждал тебя детка-суккуб что бы ты не пыталась играть со мной во взрослые игры? Не пыталась дразнить меня или будешь наказана? Но ты ведь у нас упертая, разве послушалась? Можешь ответить, я тебе разрешаю сейчас говорить и даже кричать. — выдохнул Ленар в мою шею и от этого новая волна страха и предвкушения хлынула по моему телу.
Я пыталась отбросить эти незнакомые ощущения от себя или хотя бы внутренне отстраниться от них, но ничего не выходило. Все внутри меня напряглось в ожидании того что будет дальше.
— Ты не посмеешь нарушить правила договора. — тихо сказала я, и мой голос прозвучал даже для собственных ушей жалко..
— А кто сказал что я собираюсь их нарушать? Я ведь обещал тебе что ты будешь умолять меня о том что бы я поимел тебя? Так вот время наступило. Заодно и усвоишь урок что мне гораздо приятнее подчиняться, чем воевать со мной. Пришло время заставить тебя проглотить твою гордыню. Снимай одежду. Всю. И делай это побыстрее иначе я сделаю это сам. Это приказ!
Мой мозг бунтовал, но тело подчинилось само собой. Я опустила руки, давая соскользнуть остаткам топа на пол. Сжав покрепче зубы, я смогла побороть дрожь в руках когда расстегивала шорты и стаскивала их вместе с бельем. Ленар так и стоял у меня за спиной. Его дыхание оставалось таким же яростным, но только теперь я безошибочно читала в нем ярость возбуждения.
— На кровать! — голос инкуба стал хриплым рычанием. — Ложись на спину!
Я выполнила и не желая на него смотреть уткнулась взглядом в одну точку на темном потолке.
— Смотри на меня! — рявкнул Ленар.
Я повернула голову и послушно одарила его ненавидящим взглядом. Злость во мне постепенно выжигала страх, а смущения от того что лежу голой под этим жестким взглядом я не испытывала в принципе. От чего смущаться? Что мое тело может не понравиться какому то гребаному инкубу? Вот уж насрать! Или от того что он принудил меня перед ним раздеться? Ну это не ко мне. Он сам этого хотел.
Ленар подошел вплотную к кровати и стал медленно раздеваться, не сводя с меня глаз. Рубашка соскользнула с его плеч и я увидела мощный обнаженный торс инкуба. Какая то часть меня отвлеченно отметила что пожалуй это самое красивое мужское тело какое я видела. Ну да так и должно быть. Он ведь инкуб. И его совершенное тело и есть одно из его главных орудий охоты. Уловка его природы. Долбанный камуфляж за которым скрывается жестокий и беспощадный хищник. На его губах заиграла самодовольная ухмылка.
— Ну что ты притихла, дерзкая ведьма. Что не скажешь не одной гадости? Неужели проглотила язык при виде обнаженного мужчины? Я то думал ты посмелее будешь.
— Несказанно рада разочаровать тебя. — выдохнула я, борясь изо всех с неожиданно воспрявшей суккубской половиной.
Уж ей то явно нравилось как медленно Ленар стал стаскивать свои джинсы. Против моей воли сердце ускорялось и кровь медленно превращалась в горючую смесь. Слишком много сил сегодня ушло на борьбу с этой животной стороной в том клубе. Тягучая, обволакивающая боль поползла вверх от моего живота, запуская раскаленные щупальца в мозг, желая задушить во мне человека, который точно знает чего чувствовать я не должна. Словно горячая патока все быстрее заполняла мою голову, мешая сосредоточиться, погружая на дно меня человека разумного и давая подняться к поверхности мне же суккубу впервые не просто голодному, а страстно желающему. Под тяжелым мужским телом прогнулась кровать рядом со мной и от этого вдруг острый приступ паники плеснул в мой утопающий в огне мозг ледяной водой. Диким усилием я отбросила суккуба вглубь и снова взглянула на склонившегося ко мне Ленара человеческими глазами.
— Запах твоего возбуждения пропитал весь воздух в этой комнате, детка. — его голос сейчас звучал как бархат скользящий по моей коже. — Стоило мне раздеться и ты вся уже истекаешь. Готова попросить меня?
— Готова. Очень прошу что бы ты сдох прямо сейчас. Сможешь? — мой голос прерывался и скрипел.
— Сопротивление. — засмеялся Ленар, таким искушающим смехом, что я почувствовала как внизу живота все сводит голодной судорогой — Это так забавно и так возбуждающе, детка. Но ты будешь просить. Ты будешь кричать и умолять меня так что тебя услышат все в этом доме.
И он соскользнул вниз к моим ногам.
— Ты не смеешь отталкивать меня, ты не можешь шевелиться пока я не разрешу. Это приказ. Ты можешь кричать и стонать, так громко как захочешь. И можешь попросить меня трахнуть тебя в любой момент.
— Обломайся! — выдавила я понимая что проигрываю в этой долбанной войне.
Проигрываю с того самого момента как только мы остались наедине в этой комнате. Или даже раньше. С того сна после которого я впервые проснулась трясущейся от возбуждения. И даже не потому что он может мне приказывать. А потому что я уже видимо не могу приказывать своему телу. Хотелось тоскливо завыть от собственного бессилия., но в этот момент губы Ленара коснулись свода моей стопы. Влажный, горячий рот стал скользить по моей коже целуя, облизывая, прикусывая и снова облизывая. И при каждом движении его языка моё тело прошивал разряд чистого сексуального электричества. Моему телу это казалось разрядом чистого наслаждения. Но сопротивляющемуся разуму это приносило неподдельную боль. Я сжимала зубы так крепко что казалось чувствую их осколки на своем языке. Ленар оставил пылающий след своего рта на всей коже до моего колена и перенес свои пытки на вторую ногу. И все повторилось заново. Скольжение губ и раскаленного языка, зубы почти до боли смыкающиеся на моей коже и новое скольжение, смывающее воспоминание о боли. Никакие мои попытки игнорировать это не срабатывали. Тело скручивало все жестче. Моё собственное дыхание оглушало меня, вместе с бешеным стуком сердца. Паника которую я пыталась призвать себе в помощь, больше не помогала. Казалось наоборот, мой страх разгоняя кровь все быстрее только ускоряет растекание этого невыносимо сладкого яда по всему моему телу.
Добравшись в своей медлительной пытке до второго колена Ленар поднял голову и посмотрел на меня.
— Ты готова просить меня, детка? — хрипло спросил он, обдавая мою влажную кожу резким дыханием.
Мне очень хотелось обрушить на его голову целый океан жуткой брани. Но открыть рот значило дать вырваться стону, что я мучительно удерживала в себе.
— Нет! — буквально выплюнула я сквозь зубы.
— Ты будешь просить. — голос опять скользил по коже изощренной лаской.
И его рот медленно, но беспощадно двинулся выше. Ленар заставил меня согнуть ногу в колене и снова продолжил этот обжигающий путь своего порочного рта, следуя за ним руками. Мое тело покрылось потом, а во рту пересохло. Когда он добравшись по внутренней стороне бедра выдохнул прямо в мою истекающую влагой плоть, моё тело подбросило, выгибая, и стон прорвался сквозь зубы, и хлестнул слух.
— Попроси! — прохрипел Ленар обдавая мое лоно раскаленным дыханием.
— Нееет! — выкрикнула я, уже почти не помня от чего отказываюсь.
Ленар согнул мою вторую ноги и все повторилось заново. Моё тело трясло, бедра дрожали желая сжать его голову, руками я намертво схватилась за простынь, что бы не вцепиться в его волосы и не притянуть его голову туда где все уже все невыносимо болело, изнывая от необходимости его ласки. Вся влага из тела казалось собралась между ног, устроив настоящее наводнение. Моя суккубская половина рвала упрямый мозг когтями, желая уничтожить любое сопротивление. И то что она испытывала не было ничем похоже на мой обычный голод. Это была какая то дикая смесь, нечто даже более первичное, более мощное чем простой голод. И это со скоростью лавины катилось по мне словно спрессовывая жутким давлением обе мои половины, пропитывая этим голодным желанием, что бы сделать единым новым существом.
Ленар опять коснулся моего лона только дыханием и вдруг протянув руки, резко сжал мои окаменевшие соски пальцами. Разряд прошил все тело и я выгнувшись отчаянно закричала.
— Попроси меня! — в его хриплом рыке мне слышится почти мольба.
Я не помню, не знаю почему должна сказать нет. И только мотаю головой. И пытка начинается снова. Его губы сначала слегка касаются пылающего центра моего тела. Я выгибаюсь желая больше. Но Ленар отстраняется.
— Попроси!
— Нет- хриплю я.
Почему? Я не знаю! Просто так надо. Если попрошу он ведь победит! Моя животная сторона победит. И в этот раз навсегда. Этого не должно случиться. Почему? Я, черт возьми уже этого не помню! Мой разум истекает кровью, разорванный в клочья вожделением суккубской половины. Никогда мой суккуб не сражался со мной столь отчаянно, даже на грани смертельного голода. Я рыдаю, не могу держать эту боль в себе. И все кричу «Нет!!». Рот и руки Ленара то отступают, то нападают снова, опять истязая, доводя до безумия, до края немыслимого желания и едва моё тело начинает сотрясаться в преддверии оргазма, опять отступают. Они повсюду, на моей груди, шеё, животе. Его раскаленный до бела рот терзает мои губы, глотая крики и рыдания, слизывая слезы с моего лица. Я ору и рыдаю, я стянута нечеловечески жесткой пружиной, перемалывающей все у меня внутри. Сколько это продолжается? Минуты? Часы? Вечность?