Суккубус — страница 27 из 44

– Да.

– А какого черта ты уехал?

– Моя жена родом из этих мест.

– Побежал за юбкой?

– Марджи обещала работу, семейный бизнес с ее отцом, а когда мы приехали, ничего кроме дома не оказалось.

– Ну так ведь всегда можно вернуться!

– Не стоит оглядываться назад, по крайней мере, до тех пор, пока можно идти вперед.

– Жена сказала?

– Нет. Слышал в какой-то песне.

* * *

Себила Леон. Ивона любила и боялась ее.

– Почему не приехал твой муж?

– Я не знаю.

Они шли рука об руку по аллее, окруженные многообразием растительной жизни и пением птиц.

– Как насчет судьи?

– Не знаю. Фредерик не хочет разговаривать со мной об этом.

– Что происходит с ним?

– По-моему, он боится нас.

– Боится? Он был бы ничтожеством, если бы не мы.

– Теперь уже нет.

– Что это значит?

– Он считает, что всего добился сам.

– Так напомни ему!

– Я пыталась.

– И что?

– Боюсь, если я стану более настойчивой, то он разведется со мной.

– Разве он не хочет стать мэром?

– Думаю, развод не сильно запятнает его репутацию в этом городе.

– Тогда он умрет.

– Мне все равно, – Ивона взяла Себилу за руку. – Если его не станет, то я навсегда смогу остаться здесь, с тобой.

– Этого не будет.

– Я устала.

– Как насчет твоего водителя?

– А что водитель?

– Он молод и амбициозен.

– Он глуп и нагл.

– Я бы не сказала, что он глуп.

– Вот как?

– Мы разговаривали с ним. Не долго. Но он мне понравился.

– И что он тебе сказал?

– Сказал, что я могу доверять ему. Сказал, что может сделать намного больше, чем достать пару ящиков виски.

– Не думаю, что его стоит посвящать в наши планы.

– Не думаю, что тебе стоит скрывать от меня, что ты спишь с ним.

Щеки Ивоны залились румянцем.

– У меня не было выбора.

– У него есть друзья и желание работать.

– Он заставил меня! Он сказал, что если я не подчинюсь ему, то он расскажет моему мужу обо всем, что происходит в этом доме!

– Я не ревную тебя.

– Нет?

– Нет. Что бы он не делал с тобой, ты принадлежишь мне.

– Да.

– Всем своим телом. Всей своей душой.

– Без остатка.

– Ты убьешь его, если я попрошу тебя?

– Да.

– Ты отдашься ему, если я попрошу тебя?

– Да.

– Ты моя собственность, Ив, – Себила сжала ее лицо руками. – Встань на колени, любовь моя. – Черное платье собрало пыль. – Ты всего лишь животное, Ив.

– Я всего лишь животное.

– Грязная, четвероногая сука.

– Грязная, четвероногая сука.

– Если я приведу кобеля и захочу, чтобы ты отдалась ему, что ты сделаешь?

– Я отдамся ему.

– Если я захочу, чтобы ты до конца своих дней ходила за мной на четвереньках?

– Я буду ходить.

– Поднимись, – Себила поцеловала ее в губы. – Мне нужна твоя покорность, Ив.

– Я покорна.

– Значит, мы будем вместе.

– Навсегда?

– Пока не закончится твоя жизнь.

* * *

Судья Поллак надел серый неприметный плащ, натянул на голову фетровую шляпу и вышел из дома. До полуночи оставалось полтора часа. Он не стал вызывать такси или выгонять из гаража свою машину. Излишнее внимание – вот что сейчас меньше всего было нужно Поллаку. Будь его мать жива, то она непременно гордилась бы тем, как далеко пошел ее сын. В его роду никогда не было тех, кто зарабатывал в день больше, чем сам мог бы съесть. Прадед – рыбак, злоупотребляющий алкоголем. Дед – рыбак, злоупотребляющий алкоголем. Отец – рыбак, злоупотребляющий алкоголем. Но вот сын…

С раннего детства Поллак ненавидел запах рыбы и все, что связано с рыбой. Отец напивался и сваливал на него и на мать все свои неудачи. Долги, побои, старая лодка, налоги – во всем виноваты жена и сын. Когда Поллаку было четырнадцать, его отец упал за борт во время шторма и утонул. Лодку прибило к берегу. На вырученные от продажи лодки деньги Поллак смог получить образование – шанс изменить свою жизнь. И вот теперь, в свои сорок пять лет, он был судьей растущего на глазах города. Путь этот был долгим и темным, как ночь, когда звезды, загораясь на небе, лишь сгущают сумрак. И звезд этих с каждым годом становилось все больше. И чем выше поднимался Поллак, тем темнее становилось его прошлое. Бездна, в которую он не боялся заглянуть. Тайны, с которыми жить было лучше, чем с ненавистным запахом рыбы и алкогольной отрыжкой, напоминавшей своим вкусом горечь неудач и разочарований. Поллак не был ни красив, ни умен, но он хотел во что бы то ни стало изменить свою жизнь, а иногда этого желания бывает достаточно. Нужно лишь уметь жертвовать. Нужно лишь всегда уметь делать правильный выбор, твердо знать, чего ты хочешь и идти к этому, невзирая ни на что.

В эту ночь Поллак, как и всегда, знал, чего он хочет. Денег. Деньги и власть – вот что делает тебя сильным в этом мире. Все остальное относительно.

Лейтенант Бизли, одетый в штатское, протянул для рукопожатия волосатую руку.

– Мистер Поллак.

– Лейтенант.

Темнота скрывала их лица. Тема разговора была давно известна. Дэн-ни и Пит стояли чуть поодаль. Деньги Себилы. Пять тысяч. Они жгли Дэнни карман.

– Вы рассмотрели наше предложение, мистер Поллак? – спросил судью лейтенант.

– Рассмотрел, – слишком уклончивый ответ, чтобы повисшая пауза не действовала на нервы.

Лейтенант Бизли достал конверт.

– Здесь пять тысяч, мистер Поллак.

– У нас слишком маленький город, Бизли.

– Город растет.

– Сомневаюсь, что на данном этапе ему нужен публичный дом.

И снова пауза. И снова тишина и игра нервов.

– Мистер Поллак, – Дэнни сделал шаг вперед.

– Кто это? – спросил лейтенанта судья.

– Это друг Питера Самерсхеда.

– На мой взгляд, это лишние уши и глаза.

– Этот парень приехал из Чикаго, мистер Поллак.

– Не каждый в Чикаго сутенер или гангстер. Даже в семье Капоне есть добропорядочные граждане. Они меняют фамилию и живут нормальной жизнью.

Бизли пожал плечами и протянул конверт. Поллак смотрел на него, но не спешил брать.

– Я понимаю ваши сомнения, – Дэнни подошел ближе. – Слишком большая ответственность за такие небольшие деньги, – он забрал у Бизли конверт, достал из кармана еще пять тысяч. – Теперь здесь десять тысяч, мистер Поллак. И, поверьте мне, это только начало. Город вырастет быстрее, чем ваши дети озвучат свои претензии на ваше наследство.

– Не трогайте моих детей, мистер из Чикаго.

– Деньги и власть, мистер Поллак! Подумайте об этом.

Судья посмотрел на деньги, на Дэнни, на Бизли.

– Лейтенант.

– Да, мистер Поллак?

– Ваш новый друг либо слишком глуп, либо чертовски умен. Предупреждаю, глупцов в этом городе я не потерплю, – он забрал у Дэнни деньги. – Подумайте об этом на досуге, мистер из Чикаго.

Дэнни не ответил. Пит сделал шаг назад, мечтая лишь об одном – раствориться в густой темноте и никогда не существовать, по крайней мере, в этой реальности, где ночь такая темная, а будущее такое зыбкое.

Глава третья

Билли Брендс лежал в кровати не в силах заснуть. Лунный свет бил в незашторенное окно, наполняя комнату своей желтизной. Гарольд храпел на соседней кровати. Громко храпел, но причиной бессонницы Брендса был вовсе не храп. Себила Леон. Завтра вечером они вернутся в ее дом, и Гарольд расскажет ей о том, что Брендс ослушался ее указания.

– Ты не ее раб, Билли, – Брендс вздрогнул, услышав этот голос. Знакомый голос. Женский. Идеально чистый, кристаллизованный концентрат невинности и порока. Способный очаровать как святого, так и самого безнадежного грешника.

– Кто здесь? – Брендс прислушался, надеясь, что слух сыграл с ним злую шутку.

Но нет. Голос повторился:

– Ты не рад мне?

– Ламия?

– Да. Так ты пожелал назвать меня.

Брендс сел на кровати. Протер глаза. Женщина. Идеал. Эталон красоты. Она стояла перед ним. Обнаженная, желанная.

– Как ты оказалась здесь?

– Я всегда была рядом.

– Я думал, ты принадлежишь дому Леон.

– Я принадлежу тому, кто меня создал.

Брендс отвел глаза от безупречной наготы.

– Я не нравлюсь тебе?

– Нравишься.

– Тогда не стоит стыдиться своих желаний, Билли.

– Я не стыжусь.

– Но ты напуган.

– Долорес – в ней течет кровь художника.

– Ты боишься ее?

– Я боюсь, что она отнимет у меня то, что я создал.

– Меня?

– Да. Тебя.

– Тогда ты поступил очень глупо. Гарольд обо всем расскажет мадам, и она пошлет кого-нибудь другого.

– Что я могу…

– Много, Билли. Со мной очень много, – женская ладонь прикоснулась к щеке Брендса. – Посмотри на меня. – Брендс поднял глаза. – Мы должны остановить его, Билли.

– Как?!

– Вместе, – женские губы сложились для поцелуя. Брендс отстранился. – Ты поможешь мне? – Тишина. – Ты поможешь мне…

Гарольд всхрапнул и перевернулся на бок. Прикосновение. Нежное, ненавязчивое прикосновение. Сон отступил. Веки вздрогнули. Ночь. Желтый лунный свет. Женщина… Гарольд протер глаза. Длинные черные волосы. Широко расставленные высокие груди…

– Кто ты?

– Кто я? – нежный голос. Порочный и невинный.

– Чего ты хочешь? – Гарольд вспомнил, что не одет. Вспомнил излишки веса.

– Чего я хочу? – женщина улыбнулась. Красивая улыбка от губ до бесовских огоньков в глазах.

– Это Брендс придумал, да?

– Брендс?

– Знаю, что он, – Гарольд натянул на грудь одеяло. – Думает, что сможет задобрить меня. Сколько ты стоишь?

– Я бесценна, Гарольд.

– Ну, точно! Брендс! Иначе откуда тебе знать мое имя?

Женщина не ответила, улыбнулась, повела хрупкими плечами.

– Вот только не пойму, где этот писака отыскал такую красоту в этом захолустье? – Гарольд сел, продолжая прикрываться одеялом. – У тебя есть имя?

– Выбери любое.

– Пусть будет Джанет.