Только когда Гассан вышел из зала, заговорщики смогли вздохнуть свободно.
— Выслушайте меня, друзья мои! — сказал Мехмед-Рушди. — Скрывался ли шпионаж за этим вручением ордена или это простое совпадение, но, во всяком случае, нам надо ускорить наши действия.
— Да, это правда, Рушди-паша, — подтвердил Рашид, — этого любимца султана и принца Юссуфа надо остерегаться. Я заметил его пытливые взгляды, он нам не доверяет!
— Зачем при дворе эти любимцы, ради которых отстраняют от дел других, более достойных? Что мне в этом ордене, когда я получил его благодаря милости выскочки! — вскричал в бешенстве Гуссейн, бросая орден на пол. — Кто управляет султаном? Этот Сади-паша, из-за которого был отстранен благородный Мидхат-паша, и этот любимец султана, великий шейх Гассан-бей! Клянусь Аллахом, это должно кончиться! И это будет так, если вы думаете, как я!
— Да, мы согласны с тобой! — раздалось со всех сторон.
— Выслушайте мой совет! — послышался голос Мидхата-паши.
— Говори, благородный паша! — сказал Гуссейн. — Мы готовы последовать твоим советам.
— Нам необходимо принять твердое решение! — начал Мидхат-паша. — Не возбудив подозрений, нам едва ли можно будет еще раз собраться, поэтому я советую сегодня обсудить весь план действий. Кто за свержение султана, тот пусть подойдет ко мне, кто против, тот пусть останется на месте!
Все столпились около Мидхата, даже Халиль-паша присоединился к заговорщикам.
— Хорошо, друзья мои! — продолжал Мидхат. — Свержение Абдула-Азиса решено. И чтобы не рисковать успехом, мы должны спешить.
— Назначь день и ночь! — сказали заговорщики.
— Скоро будет последнее число мая, пусть оно и будет последним днем власти Абдула-Азиса и его сына.
— Хорошо, мы согласны.
— Мудрое предложение Мидхата-паши принято! — вскричал Гуссейн. — Мудрый Баба-Мансур ручается нам за помощь Шейха-уль-Ислама. Но если нам удастся свергнуть султана, нам необходимо будет закончить дело и не останавливаться на полпути. Что сделаем мы с Абдулом-Азисом? Смерть должна освободить трон и успокоить нового султана. Абдул-Азис и его сын должны умереть!
Несколько минут продолжалось молчание. Слова Гуссейна, казалось, устрашили всех.
— Отчего вы молчите, друзья мои? — продолжал он. — Вы сделали уже один шаг и останавливаетесь перед следующим? Я повторяю еще раз, Абдул-Азис и его сын Юссуф должны умереть! Поручите мне сделать их смерть похожей на самоубийство.
— На самоубийство помешанного! — прибавил хладнокровно Мансур-эфенди.
Мидхат и Халиль взглянули с немым изумлением на бывшего Шейха-уль-Ислама. Его хладнокровие пугало их, они нуждались в Мансуре для своих целей, но чувствовали, тем не менее, к нему некоторое отвращение.
— Прежде всего должен быть устранен Сади-паша, — продолжал Гуссейн. — Этот новый советник султана и великий визирь стоит нам поперек дороги. Он должен быть устранен, так как нам никогда не привлечь его на нашу сторону.
— И великий шейх Гассан должен пасть! — сказал Мансур-эфенди.
— Прежде надо подготовить падение Сади-паши, — сказал Рашид. — Расскажите султану об ужасе грозящего возмущения, подготовленного этим выскочкой, и не пройдет и дня, как великий визирь падет!
— Я предлагаю свою помощь для этого! — вмешался Мехмед-Рушди.
— О, если ты присоединишься ко мне, никакая сила на земле не спасет Сади-пашу! — вскричал Гуссейн.
— Я тоже готов помочь вам, — сказал Рашид.
Мансур улыбнулся.
— Сади-паша будет первым! — заметил он. — За ним последуют султан и все его приверженцы!
Разделив таким образом между собой роли в предстоящей кровавой драме, заговорщики разошлись.
ХХШ. Счастливая звезда Сади закатывается
Выйдя из дома военного министра, Гассан тотчас поехал во дворец великого визиря.
Сади-паша еще работал со своими секретарями. Узнав о приезде друга, он поспешил ему навстречу.
— Я хочу переговорить с тобой наедине, — сказал ему в сильном волнении Гассан.
— Что с тобой? Отчего ты так взволнован? — спросил Сади.
— Нас никто здесь не может услышать? — продолжал Гассан.
— Нет! Ты можешь говорить обо всем.
— Я был у Гуссейна-Авни-паши.
— Ты возил ему орден?
— Да, и я нашел в его доме странное собрание! Знаешь ли ты о совете министров, который сейчас проходит?
— Нет, Гассан, но успокойся, же. друг мой!
— Знаешь ли ты, что на этом совете присутствует бывший Шейх-уль-Ислам?
— Кто?
— Мансур-эфенди!
Сади вздрогнул.
— Как! — вскричал он удивленно. — Мансур в доме Гуссейна-Авни-паши?
— С каких это пор на советах министров присутствует комендант Стамбула?
— Редиф-паша?
— Да, и он был там! Выслушай мой совет, Сади, и последуй ему, иначе все погибло! Будет поздно, если мы пропустим эти часы! Надо принять решительные меры. Еще можно все поправить! Ты должен приказать арестовать всех, кто теперь находится в доме Гуссейна-паши!
— Что за мысль, дорогой мой друг!
— Поверь мне, Сади, теперь решается все! В доме военного министра замышляется что-то ужасное, я прочитал это на лицах собравшихся там!
— Остановись! Ты слишком легко поддаешься мрачным предчувствиям!
— Все погибло, если ты не последуешь моему совету! — продолжал настаивать Гассан и перечислил всех, бывших у Гуссейна.
— Но что они могут замышлять?
— Я уверен, что они подготавливают что-то ужасное! Твое свержение, может быть, или что-нибудь еще хуже! Но время еще не ушло! Ты можешь еще все поправить!
— Арестовать первых сановников государства! Какой необдуманный поступок, Гассан! На каком основании я могу дать такое неслыханное приказание?
— Ты велишь арестовать их за государственную измену, я уверен, что они замышляют, по меньшей мере, это!
— Что за мысль, Гассан!
— Завтра будет уже поздно! Ты колеблешься, ты смеешься, Сади! Умоляю тебя, последуй моему совету!
— Гуссейн-паша слишком честен, слишком предан султану, чтобы в нем могла зародиться подобная мысль! Вспомни также о благодарности и дружбе со мной Халиля-паши!
— Не верь этой дружбе и благодарности, Сади! Не рассчитывай на верность Гуссейна. Заклинаю тебя всем, что тебе дорого, только на этот раз послушайся моего совета. Вели отряду надежных солдат оцепить дом военного министра и арестовать всех, кто там находится. Я принимаю на себя ответственность перед султаном за этот поступок. Подумай только, что там Мансур! Одно присутствие этого человека доказывает, что готовится измена! Разве ты не знаешь его? Сжалься над собой, Сади.
— Довольно, друг мой! — прервал Сади со спокойной улыбкой. — Ты заблуждаешься. Твоя подозрительность заводит тебя слишком далеко! Как могут все министры составить заговор против меня и султана? Выслушай меня спокойно! Очень может быть, что министры недовольны моими планами, но тогда их вражда направлена только против меня одного, а я их не боюсь.
— Нет, они замышляют не только против тебя, но против всех существующих порядков. И ты можешь еще предотвратить опасность.
— Это невозможно, Гассан! Что сказали бы о подобном поступке? Да и, кроме того, я не верю в измену. Ты знаешь, что Мехмед-Рушди-паша при каждом удобном случае доказывает мне свою преданность.
— Тем более опасайся его.
— Ты знаешь также, что Халиль-паша обязан одному мне своим возвышением. Он известил бы меня, если бы заговор против меня на самом деле существовал.
— Не доверяй ему, Сади! Последние дни мая будут богаты событиями. 31 мая день рождения Лейлы, дочери Гуссейна, и слуги мои говорили мне, что в этот день в доме Гусейна будет большой праздник.
— Что же ты в этом усматриваешь, друг мой? К чему все эти мрачные мысли? Позволь мне идти моим путем, прямым путем, который всегда ведет к цели, несмотря ни на что.
— Пусть же тогда погибнет все благодаря твоей беспечности, — сказал мрачно Гассан. — Вместе с тобой я мог бы еще предотвратить опасность, но один я не в силах этого сделать. Ты спокойно работаешь над своими планами, а враги уже подкапываются под тебя. Даже султан, хотя он по-прежнему ценит тебя, с тех пор, как ты покинул принцессу, относится к тебе по-другому. Поверь мне, что слова клеветников легко проникнут в его душу.
— Я исполняю свой долг и только стремлюсь доставить спокойствие стране. Этого довольно.
— Как знаешь, Сади! Да защитит тебя Аллах! Люди уже не смогут этого сделать! — вскричал Гассан и поспешно удалился из дворца.
Сади с состраданием смотрел вслед уходящему другу. Он жалел Гассана, которому повсюду мерещились мрачные тучи и опасность.
Но буря уже собиралась над его головой, и его счастливая звезда закатывалась.
Между тем волнение в Константинополе еще больше усилилось и начинало принимать угрожающий характер. Фанатичные дервиши возбуждали религиозную ненависть черни и открыто проповедовали священную войну против неверных. А министр внутренних дел и полиции Рашид-паша и не думал принимать какие-либо меры для наведения порядка и спокойствия в городе, напротив, он даже втайне разжигал страсти черни.
Вечером того дня, когда происходило собрание министров в ломе военного министра, Рашид неожиданно явился в Беглербег и попросил аудиенции у султана, говоря, что хочет сообщить ему важные известия.
Он вошел к султану с таким озабоченным видом, что тот невольно заметил это и спросил его о причине его волнения.
— Надо опасаться больших несчастий! — отвечал мошенник. — Волнение в народе принимает угрожающие размеры, и уже есть признаки, что следует опасаться открытого возмущения.
Ничто не могло испугать султана больше этого известия о тайной опасности.
— Возмущения? — спросил он. — Чего же хочет народ?
— Это и мне пришло в голову прежде всего, — отвечал хитрый Рашид, — и я попытался собрать сведения. Все донесения говорят одно и то же. Народ требует усмирения гяуров силой оружия, и его раздражают нововведения твоего великого визиря.
— Народ не хочет перемен? — спросил султан.