— Как! Это вы?! — вскричал он беззвучным голосом. — Я в ваших руках!
— Лаццаро, грек по рождению, слуга принцессы Рошаны и Мансура-эфенди, — послышался глухой голос обвинителя, — мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убил сына толкователя Корана Альманзора и положил его на базарной площади, чтобы могли подумать, будто он убит в драке с кем-то.
— Откуда вы это знаете? — вскричал в ужасе Лаццаро.
— Or нас ничего не скроется. Сознаешь ли ты спою вину? Ты молчишь — это молчание и есть твой ответ. Ты обвиняешься далее в поджоге дома муэдзина Рамана, отца Сади-паши, и в преследовании дочери Альманзора! Сознаешься ли ты в этом?
— Я любил ее! Я хотел обладать ею! — вскричал грек. — Страсть делала меня безумным.
— Далее, ты обвиняешься в покушении на убийство дочери галатской гадалки Кадиджи, а также в том, что вместе с солдатом негром Тимбо убил бывшего султана Абдула-Азиса.
— Аллах! — вскричал в ужасе Лаццаро, как будто бы он был мусульманином. — Вы знаете все! Вы всеведущи! Вы убьете меня?
— Сознаешься ли ты в своей вине? — продолжал обвинитель.
— Вы знаете все! — сказал грек после минутного молчания. — Что может скрыться от вас, всемогущих и всеведущих? Разве поможет мне ложь? Вы знаете мои поступки лучше, чем я сам. Я в вашей власти. Я знаю, что мне не избежать смерти…
— Молчи, грек! — прервал обвинитель. — Отвечай на заданный тебе вопрос. Твоя участь еще не решена. Вы слышали все, братья мои, — продолжал он, обращаясь к остальным таинственным судьям, — теперь я спрашиваю вас, виновен ли грек Лаццаро в преступлениях, которые может искупить только смерть?
— Да! Он виновен! Пусть он умрет! — послышался глухой голос одного из Золотых Масок.
Грек отчаянно вскрикнул.
— Он виновен! Он должен умереть! — повторили остальные.
Лаццаро видел, что он погиб, если ему не удастся при помощи какой-нибудь хитрости добиться отсрочки казни.
— Пусть он умрет! — заключил обвинитель. — Имеешь ли ты что-нибудь сказать, грек Лаццаро?
— Ваше решение справедливо, я это чувствую! — отвечал Лаццаро с притворным смирением и покорностью. — Я знаю, что ничто уже не может спасти меня, что мне не избежать смерти! Поэтому я хочу теперь высказать вам, всемогущим, все, что лежит у меня на душе. Выслушайте мои последние слова, последнее желание! Я ненавижу Мансура всеми силами души! Что значу я со всеми своими преступлениями в сравнении с ним! Разве худшие из них не сделаны по его приказанию? Разве вся эта война не дело его рук? Что такое Лаццаро в сравнении с этим дьяволом? Дитя! Ученик! Я ненавижу его, как своего смертельного врага, который уже два раза пытался убить меня. Мне хотелось бы перед смертью видеть его наказанным, выдать его в ваши руки!
— Час Мансура скоро пробьет! И он не избежит наказания! — сказал обвинитель.
— Но вы могли бы иметь во мне страшного для него свидетеля, — продолжал Лаццаро. — Если вы хотите исполнить мое последнее желание, то дадите мне свободу хотя бы на самое короткое время. Я хочу выдать вам Мансура! Мысль о мщении не даст мне спокойно умереть!
— Хорошо, казнь твоя будет отсрочена, грек Лаццаро! — раздался глухой голос обвинителя. — Но не думай, что ты сможешь избежать наказания.
— Как могу я думать об этом? Разве вы не всеведущи? — вскричал грек.
— Ступай, но через семь дней вернись! При малейшей попытке бежать ты будешь наказан смертью! — раздался глухой голос обвинителя.
Снова на глаза Лаццаро была надета повязка, и его повели из развалин.
Когда он почувствовал себя свободным и снял повязку, то увидел себя в пустынном месте далеко от города.
В ту же ночь дервиша Гакима отвезли на большой корабль «Калисси», который отходил в Индию и должен был отвезти туда в изгнание дервиша.
V. В башне сераскириата
Мы оставили Рецию в ту минуту, когда она увидела, что железная дверь башни заперта и ей отрезаны все пути к спасению.
Солдаты уже спускались с лестницы, еще минута — и она погибла!
Но вдруг у нее мелькнула неожиданная мысль, она поспешила к ящику с товаром и, отворив его большое отделение, влезла в него и закрыла за собой крышку.
Это было делом одной минуты. В то же мгновение солдаты сбежали вниз и, увидев, что нижний этаж пуст, отперли железную дверь и бросились во двор, думая, что персу удалось выбраться из башни прежде, чем дверь была заперта.
Второпях они забыли запереть за собой дверь, и это обеспечило спасение Реции. Подождав немного, пока солдаты удалились от башни, она вылезла из ящика и, выйдя во двор, спряталась вблизи башни.
Через несколько минут солдаты вернулись в башню, и тут одному из них бросился в глаза ящик перса, стоявший недалеко от лестницы.
— Смотри-ка, он забыл свой ящик! — крикнул солдат своим товарищам.
— Это он нарочно сделал! — заметил другой.
— Погляди-ка, что там внутри!
Первый солдат открыл крышку ящика.
— Пусто! Ничего нет!
— Хитрый перс! Оставил пустой ящик и благодаря этому успел убежать!
Затем солдаты не сочли нужным продолжать поиски и донесли Гуссейну-паше, что торговца-перса нигде нет.
— Ваше высочество можете быть спокойны, — сказал с дьявольской усмешкой Гуссейн, — Сади-паше не удастся бежать! Я думаю, что он не переживет эту ночь!
— Разве его хотят убить? — спросила Рошана.
— Я боюсь, что да! — отвечал Гуссейн.
— Если такой приговор вынесен, то он и должен быть исполнен! — мрачно сказала принцесса.
Вслед за тем Гуссейн проводил Рошану через дверь сераскириата к ее экипажу, поджидавшему у ворот.
Спустя некоторое время в комнату, где находился Сади, вошли два офицера в сопровождении нескольких солдат и объявили ему, что ему отведено другое помещение.
Войдя в новую, хорошо освещенную и убранную комнату, Сади был приятно удивлен. Он подумал, что его, верно, перевели сюда для того, чтобы доставить ему больше удобств: значит, о нем заботились, и это было добрым знаком.
В комнате стояли диван, стол и прочая мебель, из которой прежде всего бросалась в глаза роскошная кровать с балдахином.
Едва дверь закрылась за офицерами, как подушка на кровати пришла в движение.
Сади с удивлением взглянул на постель, и в ту же минуту показалась Черный гном.
— Это ты, Сирра? Как ты сюда попала? — спросил изумленный Сади.
— Тише! Не так громко, благородный паша! — прошептала Сирра, подходя к Сади.
— Что теперь делает Реция? Где она? Ты видела ее? — спросил Сади.
— Она здесь, в башне!
— Здесь? Возможно ли это?
— Мы хотим освободить тебя в эту ночь, благородный паша. Не бойся ничего! Реция переодета персидским торговцем.
— Переодета! Но если ее узнают? Какой безумный поступок! Через несколько дней меня, наверное, освободят, может быть, даже завтра!
— Ты не покинешь никогда этой тюрьмы, если тебе не удастся сегодня ночью бежать.
— Что значат твои слова?
— Тебя затем и перевели в эту комнату, чтобы убить сегодня ночыо. Сам Аллах внушил нам мысль попытаться спасти тебя, завтра было бы уже поздно!
— Но почему ты думаешь, что меня хотят убить?
— Военный министр Гуссейн-Авни-паша, Рашид-паша и Баба-Мансур решили убить тебя. Я слышала, как говорили об этом два офицера. Они входили в эту комнату, и мне удалось пробраться сюда вслед за ними. Таинственная смерть угрожает тебе! Я знаю только, что тот, кто проведет хотя бы одну ночь на этой постели, погибнет. Офицеры называли многих, которые умерли здесь.
Сади был храбрым, он не раз доказал свое мужество в многочисленных сражениях и не отступил бы ни перед какой явной опасностью, но перед таинственной смертью, грозившей ему таким необъяснимым образом, его мужество не устояло.
— Мы должны бежать сегодня ночью! — шепнула Сирра. — Если ты не хочешь бежать ради спасения своей жизни, то беги ради Реции, чтобы избавить ее от мучений и страха. Я принесла много ключей и пилу, нам легко будет отворить дверь, и я уверена, что нам удастся выбраться на свободу, несмотря на многочисленную стражу.
— Хорошо, пусть будет по-твоему.
— Благодарю тебя за эти слова!
— Мы попытаемся бежать, но я не думаю, чтобы нам удалось обмануть бдительность стражи.
— Можно обмануть самый бдительный караул.
— Да, ты права! Это доказывает то, что ты здесь.
Сирра вынула связку ключей и, подкравшись осторожно к двери, начала по очереди вставлять их в замок, пытаясь найти подходящий.
Вдруг послышались приближающиеся шаги. Кто-то шел в комнату Сади, или, быть может, был услышан звук ключей, несмотря на всю осторожность Сирры.
Едва она успела отскочить и спрятаться снова за постель, как дверь отворилась.
Вошел капрал и принес пленнику корзину с хлебом, фруктами и шербетом. Поставив все на стол, он вышел, пожелав Сади спокойной ночи.
Сирра вышла из-за постели и снова начала подбирать ключи, но все ее старания были напрасными: ни один из них не подходил.
Между тем наступила полночь.
В коридоре слышались шаги. Видно было, что пленника стерегли очень тщательно. О бегстве нечего было и думать, и Сирра была такой же пленницей, как и Сади.
— Ты не веришь, что тебе грозит опасность, — шепнула Черный гном, — Мы можем сейчас убедиться в этом. Ляг на постель, как будто ты спишь, а я спрячусь около и буду наблюдать. В этой постели скрыта погибель. Погаси свечи, и мы будем ждать, что будет.
Сади последовал совету Сирры и, погасив свечи, бросился на постель.
Не прошло и четверти часа, как он увидел при слабом свете, проникавшем через узкое окно, что балдахин постели зашевелился и начал тихо и бесшумно опускаться.
— Берегись! — шепнула Сирра.
— Я не сплю! — тихо отвечал Сади.
— Опасность близка. Балдахин должен опуститься и задушить тебя на постели. Высунь голову так, чтобы она осталась свободной, иначе ты погиб.
Наконец балдахин опустился так низко, что коснулся Сади, и тот вдруг почувствовал, что громадная тяжесть давит ему на грудь. Он едва мог дышать, и не будь его голова свободной, он, наверное, был бы задушен.