го растить? Вот и взяла эти сто баксов, а за одно и грех на душу! Кстати, у Светланы больше денег не оказалось, обманула насчет второй сотни, дала только тысячу рублей. Но мне и тех хватило, чтобы пеленок купить. Муж мой сейчас не работает, свекровь грозится из этой квартиры выкинуть меня с малышом… Простите меня, если можете… Наверное, ей было страшно, что я сейчас же побегу по магическим салонам и наколдую ужасную месть на ее глупую голову. Во всяком случае, на меня она глядела с вящим ужасом. Кажется, даже Серега с его бицепсами не производил на нее должного впечатления. Вот, блин, дела!
– Марина, спасибо вам за откровения! – сказал Мирослав. – Знаете, чистосердечное раскаяние действительно снимает часть греха с души преступника, это не пустые слова. А вы сейчас помогли женщине, которая никого ни у кого не уводила. Это ваши Свиридовы задумали женить на Лялечке богатого профессора. Ну ничего, не расстраивайтесь. Это вам за честность.
С этими словами он положил на замуслеванную кленку, покрывавшую стол, стодолларовую купюру. Я немного оторопела и от его речи, и от его широкого жеста. А Марина при виде такой щедрости пошла бурыми пятнами.
Девушка, я в церковь ходила и вам за здравие пять свечей поставила. И еще знаете, если ваш профессор не дурак, то Ляльке ни за что его не увести. Она против вас уродка настоящая! – тараща на меня глаза, выдала Кузина.
На это даже Мирослав не нашелся что ответить, я только кивнула и поспешила покинуть эту квартиру вместе с ее временной хозяйкой. Настолько это все было странно и как будто не со мной происходило.
– Ну и что дальше? – поинтересовался Серега у меня за спиной.
– Я знаю, что нам пора, – огрызнулся Мирослав, – Ксюша, думаю, Свиридовы подождут до вечера. У нас действительно важные дела, а тебе лучше подождать меня дома. Хорошо?
Мы вышли из подъезда, и он велел мужикам ехать на машине к моему дому и подождать его. А мы с ним пошли пешком по аллее, которая вчера чуть не стала для меня местом гибели. Я искренне верила, что, если бы не владелец «лупатого», меня забили бы камнями.
– Ксюнчик, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, но сейчас никак не могу оторваться от собственного расследования. Ты не обижаешься на меня? – заглянул он мне в глаза, обнимая меня при этом за талию.
– Господи, о чем ты говоришь? – преувеличенно непринужденным голосом отозвалась я.
– В умных книжках сказано, что мужчину на первых порах знакомства лучше не загружать своими проблемами, иначе он захочет немедленно освободиться от лишнего груза. И хотя расставаться с Мирославом не хотелось, пришлось улыбнуться и заверить, что в связи с разоблачением Свиридовых, мне можно не опасаться новых нападений.
– Нет, опасаться все же следует, ведь две эти стервозы пока не догадываются, что их козни раскрыты, – возразил Мирослав, – но все, что тебе следует предпринять, так это оккупировать диван и дожидаться моего возвращения. А вечером мы их скрутим в бараний рог.
Для пущей убедительности он пустил в ход тайное оружие. Мы стояли посреди злополучной аллеи и страстно целовались. И как-то получилось, что страхи действительно меня покинули, и я была готова сидеть и ждать его до самой старости у себя на диване. Никак у него в роду водились шаманы.
Проводив меня до подъезда, Мирослав помахал мне рукой и исчез в недрах урчащего джипа. Я же побрела к себе домой, гадая, кому лучше позвонить: Громову или Ритке, дабы разделить с другами пасмурный настрой души. Оба моих духовника были жутко заняты, в отличие от меня, у них была работа, требующая от них самоотдачи и трудолюбия. Надо же, еще недавно все мои мысли крутились вокруг поиска нового трудового места, я сочиняла резюме и изучала достойные моего внимания компании. Сейчас как отрезало, хочется выжить и любить, ну и, конечно, быть любимой. Какое странное существо – человек!
В квартире я некоторое время искала пятый угол, даже пропылесосила и протерла пыль, чтобы удержаться от звонков ребятам. Зачем людей от дела отвлекать? И когда зазвонил телефон, рванула к нему, спотыкаясь. Вдруг показалось, что это Мирослав. Но звонила мама. Я ей обрадовалась и тут же ужаснулась, ведь за последние дни со мной случилось столько всего, о чем я не смогу даже по телефону заикнуться. Такие новости можно вываливать на родителей только в приватной беседе и то маленькими порциями. Вот, к примеру, какая я умница, что ничего не сказала маме о свадьбе, а как мучилась на этот счет, когда принимала такое решение. Говорят же, что бы вы ни делали, все к лучшему. И теперь помолчу, глядишь, потом меньше схлопочу на орехи.
– Мамусик, лапушка, как я рада тебя слышать! Почему так долго не звонила?
– Ксюшенька, у меня все в порядке, как ты там? Чем занимаешься? Хоть что-нибудь кушаешь? У меня все отлично, здесь и погода отличная, и жилье, и питание. Я очень довольна.
– Я рада мамочка, отдыхай, набирайся сил!
– Ксюша, я хочу тебе про цветочки напомнить. Саша же в отъезде, так хоть ты не забывай. Помнишь, ты обещала?
– Мамочка, я обязательно заеду. Просто у меня очень много дел.
– Что, на работу устроилась? – обрадовалась мама.
– Нет, – поспешила я прервать ее, – пока нет. Но скоро обязательно устроюсь. Мамусик, я тебе потом все расскажу, по телефону же не поболтаешь.
– Небось, опять с Маргаритой шарахаешься туда-сюда. Доченька, будь серьезнее. У твоей подруги очень специфическая работа, а ведь у тебя совершенно другие интересы.
– Мама, ты зря тратишь деньги.
– Ладно, – вздохнула она. – Передавай привет Костику. Я тебе еще позвоню на этой неделе.
Мы еще раз наказали друг другу беречь себя, послали поцелуи и распрощались. Цветочки! Немудрено, конечно, что я про них забыла, но это надо срочно исправить, ведь бедные растения не виноваты, что мир сошел с ума и обрушился на меня со всей своей безумной силой. Я поменяла водичку в поилке Бегемота и, чмокнув его на прощание в усатую морду, покинула квартиру.
На улице сновал деловитый люд, одетый по-летнему ярко и легкомысленно. Погода радовала нежарким солнцем и легким ветерком. Наверное, при других обстоятельствах я порхала бы, наслаждаясь наступившим летом, но нынче все было не в мою пользу. Даже «корова» и та приказала долго жить. Кстати, не хотелось бы показаться меркантильной, но что-то Мирослав даже не заикается о возмещении ущерба. Эх, вырвался у меня тяжкий вздох, что же так все нескладно. Он мне машину ухандохал, а я в него влюбилась. Примерно в этом ракурсе я размышляла с четверть часа, пока колыхалась в трамвайчике по пути к «началу начал» – родительскому дому. Сократив путь через школьный стадион и соседский дворик, я попала на территорию, на которой знала каждую кочку. Поздоровавшись с кучей народа, засевшего на лавочках под старыми липами, я прорвалась к родному подъезду. Взлетев на третий этаж, я поколдовала над замками и шагнула в гостеприимные недра отчего дома. Знакомые запахи и очертания предметов подействовали благотворно на мою нервную систему. Я пробежала в свою бывшую комнату, которая нынче стала спальней, и включила магнитофон, стоявший на широком подоконнике. Нашла «Русское радио», сделала громче звук и направилась в ванную, где у мамы хранилась лейка для цветов. Полив занял сорок минут. Правда, я перерывалась на болтовню с Риткой, которую замучила совесть, ведь она меня совершенно забросила в столь смутные времена, можно сказать, покинула подругу в беде.
– Ксюха, как ты там без меня справляешься? Пардон за невнимание, мой хороший. Но ты же знаешь, бедным женщинам приходится в этой жестокой жизни самим себе добывать средства к проживанию. А тут такой заказ, что я просто не имею права пустить все на самотек! – оправдывалась она.
– Да ладно тебе! – отмахнулась я. – У меня все в ажуре. Я сейчас у мамы, цветочки поливаю, а то она уже звонила, контролировала. Расследование тоже сдвинулось с мертвой точки.
Мой рассказ об утренней вылазке произвел самое благоприятное впечатление на подругу, единственное, о чем она жалело, что не смогла сама поприсутствовать.
– Знаешь, когда поедете вечером к Свиридовым, я, наверное, тоже присоединюсь. Уж очень хочется надавать стервам по мордам.
– А мне как хочется, представить не можешь! – воскликнула я.
Договорившись созвониться, мы разъединились, довольные друг другом. Я продолжила свои поливные работы и вскоре смогла с удовольствием отметить, что практически все цветы спасены. Единственная дефенбахия не радовала глаз (листья выглядели увядшими и чахлыми), ну и ладно, если что – куплю новую к маминому приезду, решила я. Успешное завершение трудового подвига следовало отметить рюмкой чая. И я потопала на кухню гонять чаи. В буфете обнаружила смородиновое варенье, мое любимое, сухарики с изюмом, а вот чай несомненно закончился. Порывшись на полках, я нашла пакетики «Пик Вик», (терпеть не могу подобную ерунду). Но безвыходных положений не бывает, как говаривал мятежный барон, и я полезла шарить по коробкам с травами. Собрав в равных долях в заварнике зверобой, мелиссу, ромашку и мяту, я залила все кипятком, в предвкушении наслаждения. По кухне пополз умопомрачительный запах, у меня аж слюнки потекли.
Ожидая, пока заварится чай, я расставляла по местам коробки с травами. И тут мой взгляд упал на крохотный ящик буфета, в котором мама держала запасные ключи от всех замков, имеющихся в наличии в нашей семье, в том числе, и от моей квартиры, машины и гаража. Моя рука словно в замедленной съемке потянулась к ящику, медленно выдвинула его на свет божий. Сердце сжалось и спикировало в низ живота. На месте были связки ключей даже от сараюшки, которую снесли в прошлом году на дачном участке, даже от погреба соседей, в котором мама хранила немногочисленные закатки, а вот моих ключей не было. Сердце подскочило к горлу и забилось, пытаясь прорваться наружу.
– Нет, этого не может быть, – прошептала я растерянно.
– Может не может, а есть.
Я перебрала, на всякий случай, имеющиеся в наличии ключи, но чуда не случилось – мои среди них не появились. В таких случаях говорят: «И тут меня осенило». Да так осенило, что в глазах потемнело. Минут пять я сидела, не в состоянии пошевелиться, пытаясь привыкнуть к абсурдности происходящего. Тщетно. В голове все спуталось. Но стоило мне посмотреть в сторону ящика Пандоры, из которого преступник изъял мои ключи, как мысли опять срывались в галоп и мчались на бешеной скорости, пока не врезались со всего размаха в стену.