– Риточка, я сейчас, потерпи только. Это больно! – бормотала я содранными губами, одновременно пытаясь принять удобное положение, чтобы, в свою очередь, освободить уста подруги
В моих жилах не текла кровь Кио, поэтому я демонстрировала потрясающую неуклюжесть: фокус с освобождением удался не сразу – мне пришлось изрядно попотеть. Но вот уже и Ритка заскулила от боли, а я повалилась на кровать, потная, как мышь.
– Ну, ботаник, ну змий очкастый, тебе не жить! – сквозь зубы пообещала она в пространство.
Я молчала.
– Я твоего Коржикова сгною! – это уже было адресовано мне.
Я решила, что лучше помолчать еще какое-то время.
Дальше она перешла на общенародный мат. Десятая часть ее тирады сразила бы наповал дивизию кисейных барышень. Я была не из их числа, поэтому выжила, даже уши в трубочку не свернулись. Более того, Ритка озвучивала мои собственные мысли, но гораздо более сочно и ярко. Я бы ей зааплодировала, только вот руки были связаны.
– Надо пробираться на кухню, я слышала, что он хлопнул входною дверью, – сказала она наконец.
– Ну тогда поскакали, – согласилась я.
Мы сползли с кровати, попыхтели и встали на ноги. Каскадеры из нас получились посредственные, да что там говорить, абсолютно бездарные – никакой сноровки и гибкости в членах.
– Слушай, Ритка, а ты как сюда попала?
– А вот так, я забыла у тебя сотовый и решила вернуться. Но на тот момент ты уже отсюда смылась, а он проник в квартиру, – пояснила она, пытаясь сохранить стоячее положение.
– Я тебе звонила, между прочим, – пробормотала я, не удержалась и завалилась на пол, – но твой телефон не отвечал.
Ритка, как кенгуру, поскакала к двери, я продолжала червяком извиваться на полу.
– Подожди. Ты позвонила, и он открыл дверь? – уточнила я, кое-как приподнявшись.
– Нет, он забыл ее запереть. Я вошла и получила по голове.
– Да не забыл я, – послышалось из гостиной.
И перед нами предстал мой несостоявшийся муж, маменькин сынок, профессор физико-математических наук, убийца и подлец Костя Коржиков. Он легонько ткнул Ритку в груди, и она тюком рухнула на пол. Я на пятую точку приземлилась самостоятельно. Он посмотрела на нас сверху вниз и улыбнулся хорошо известной мне улыбкой, немного жалкой и беззащитной. «Он маньяк», – подумала я как-то отстранено, а потом испугалась за Бегемота. Где мое животное, где кот? Его Коржиков всегда недолюбливал, так хоть бы с ним чего не сделал.
– Знаешь, Коржиков, я на твоем бы месте нас немедленно отпустила, тогда, возможно, у тебя появился бы шанс выжить в данной ситуации, – процедила Ритка с полу.
– Я обязательно подумаю об этом на досуге, – пообещал он. – Кстати, вы такие шустрые, за вами глаз, да глаз нужен. Стоило отлучиться на пять минут, как, пожалуйста, – уже рты пооткрывали! Я понимаю, что вам без болтовни трудно, но придется потерпеть.
С этими словами он достал из кармана пластырь и отрезал аккуратный кусок моими маникюрными ножницами. Мама родная, маньяк, натуральный маньяк!
– Костя, одумайся, Костя! Что ты делаешь? – воскликнула я.
– А ну пошел от меня, козел вонючий, – забрыкалась Ритка, пытаясь увернуться от пластыря.
– Ну уж нет, хватит, посплетничали за моей спиной, построили козни и хватит, – шипел Коржиков, навалясь на Маргариту всем телом, – теперь замолкните у меня! Навеки! Когда ты появилась на пороге квартиры, я сразу понял, что само провидение распорядилось насчет тебя. Я не думал тобой заниматься, хоть ты пакостничала мне, как могла, противно, знаешь ли, с тобой общаться. Но, как видишь, пути наши все же пересеклись.
– Костя, Костя, я тебя прошу, перестань! Не нужно, отпусти ее! Она ведь совсем не при чем. Я понимаю, что ты рассержен на меня, – старалась я переключить его внимание на себя.
– Не волнуйся, дорогая, мы с тобой еще поговорим о твоей вине, – справившись с Риткой, он повернулся ко мне. – Обо всем поговорим, что накипело на душе. Все обсудим напоследок.
Он наклонился надо мной, и его глаза, увеличенные диоптриями, показались совершенно безумными. Чекатило, помнится, тоже многие годы изображал из себя нормального человека, а сам убивал направо и налево. Вот и Костик свихнулся незаметно для окружающих. Он нас пришьет, расчленит в моей же ванне, запакует в пакетики и закопает в той же роще, где мы с Громовым спрятали труп убитого им Жаткина. От ужаса, обуявшего меня, я даже сопротивляться не стала, когда на мои губы лег кусок липкого пластыря. Интересно, как он нас будет убивать? Что придумает на этот раз?
– Извини, Ксения, но это твой выбор, – заявил он и вышел из комнаты.
Мы остались валяться на полу. Ритка брыкалась, я лежала не шевелясь. Зачем? Нам с ним не сладить. Опять подкатила та особая тошнота вместе с мыслями об упущенных возможностях: «Почему я не прислушалась к Громову, который старался строить логические цепочки и твердил о странном поведении убийцы Жаткина, который то хотел меня подставить, то решил меня убить?» Если бы еще немного подумали, то пришли бы к мысли, что ключи спер кто-то из своих, и ненависть ко мне тоже исходила от очень близкого мне человека. Кого я сильно задела своим поведением – Коржикова. Кто был вхож в дом моей мамы – Коржиков. Кто мог затаить абсурдную ненависть к Жаткину – Коржиков. Помнится, и этот вопрос я себе тоже задавала: «Почему именно Жаткин, а не сосед дядя Вася с пятого этажа?» Какая же я была глупая и слепая. Ответ все время был на поверхности, а я не потрудилась его обнаружить. Конечно, гораздо привычнее думать, что Костик – безобидный ботаник, который по уши влюблен и готов ради тебя на все. И как можно допустить мысль, что Костик почему-то взбесился и готов тебя отправить на тот свет? Даже при всей очевидности происходящего, этот факт не мог уложиться в моей травмированной голове.
– Я отогнал твою машину на соседнюю улицу, так что тот, кто приходил к тебе в гости, посчитает, что ты уехала, – раздался голос Кости из гостиной. – Поэтому можешь на него не надеяться!
Наверное, он говорил о Сереге. Скорее всего, это он звонил в дверь, когда меня чуть не придушили подушкой. Точно, точно, Мирик небось велел ему по телефону ехать ко мне. Серега приехал, а меня опять дома нет как нет. Неужели он не догадался покараулить меня у подъезда?
– Он тебя не дождался, – словно прочитав мои мысли, заявил Коржиков. – Я подождал, когда он покинет двор, вышел и перегнал твою машину. Вот так. Кстати, это что, еще один твой любовник? Хотя можешь не отвечать.
Он зашел в спальню с чашечкой чая в руке, держа мизинец на отлете. Как меня раздражала эта манера, его и мамочки – отставлять пальчики, словно институтки!
– Ах, Ксения, Ксения. Говорила мне мама, что ты глубоко порочная девица по своей натуре, а я ее не слушал! Думал, что стоит тебе предоставить шанс стать порядочной женщиной, как ты уцепишься за него руками и ногами. Наивный, да? А ведь я действительно верил, что, когда ты выйдешь за меня замуж и получишь все, что ты хотела, то ты остановишься в своем разврате. Отпадет надобность ради денег или рабочего места торговать своим телом, раз у тебя будет положение в обществе, деньги и новое имя – вот как я думал. И ошибся. Как я ошибся! Ты – шлюха, и тебе доставляло удовольствие стелиться под всех этих мужиков! Теперь, когда рядом нет твоего нового мордоворота и я могу свободно излагать свои мысли, я тебе скажу правду в глаза. Всему есть предел, дорогая. Одно дело, когда ты просто таскаешься по подворотням, другое, когда ты продолжаешь по ним таскаться, став моей невестой!
От всех этих абсурдных обвинений в мой адрес у меня аж зубы свело, а Ритка задергалась с новой силой, не в состоянии еще как-то выразить протест. Он со стуком поставил на мое трюмо чайную чашку, и чай выплеснулся на белую столешницу. А из Коржикова выплеснулась желчь, словно прорвало какую-то плотину.
– Я готов был прикрыть твои грехи собственной фамилией, я готов был идти на разрыв с собственной семьей, женившись на тебе! И чем ты мне отплатила? Спуталась со своим Жаткиным! Ради чего? Ради его смазливой морды или, как ты любила выражаться, ради карьерного роста? Так он никто, пешка, ничтожество. Ты глубоко ошибалась на его счет. И у тебя еще хватало наглости рассказывать мне сказки о неурядицах на работе, о том, как тебя, бедняжечку, замучил шеф! Ну конечно, только тебе эти муки доставляли наслаждение. Может, ты так называла садо-мазохистские развлечения, которым вы предавались в гостиницу «Москва»? Да, да, я видел собственными глазами, как вы туда ездили посреди рабочего дня, я тогда заехал без предупреждения пригласить тебя на обед и увидел, как вы отчаливаете. Проследил до самой гостиницы за вами. Шлюха! Я поговорил со сторожем на его стоянке и выяснил, что он частенько ставил машину и шел домой с красивой блондинкой. Теперь скажи, что это была не ты!
Я, конечно, сказала бы, что это была Линда, но рот мне никто не отклеил. Пришлось промолчать. И это было особенно унизительно – слушать весь этот бред в собственный адрес, необоснованные оскорбления и не иметь возможности достойно их парировать. Боже мой, с какой кашей в голове он жил все это время! Коржиков выбежал из комнаты и вернулся с бокалом коньяка. Ужас, если он столько выпьет, то у него окончательно сорвет башню. Насколько я помню, он пил мало и редко, к алкоголю был равнодушным. Неизвестно, какое влияние на него произведет такая доза.
– А когда ты забыла о собственной свадьбе! Это вообще стало последней каплей. Видишь ли, проводив тебя на вокзал, я позвонил в редакцию, и мне сказали, что ни начальника, ни главного редактора на месте нет, потому что они в командировке. Ты так резвилась со своим любовником, провожая холостую жизнь, что опоздала на собственную свадьбу! Шлюха, шлюха, шлюха! Как я тебя ненавидел! Как я ненавидел себя за то, что продолжал любить тебя! Но ты излечила меня вместе со своей подругой, – он пнул Ритку в бок, и та возмущенно замычала. – Я все слышал, дорогая, как вы смеялись надо мной. Слышал собственными ушами, как твоя подруга убеждала тебя выходить за меня замуж, потому что я богатый дурачок, за спиной которого можно иметь кучу любовников, а я этого и не замечу. Что, удивлена?