— Мадам, — не выдержал Фуго. — Что вы к нам пристали со своими намордниками? Мы же не спрашиваем, что вы везете в своих сумках.
— Говорящие кенгуру! — опешила дачница. — Представляете, мальчик везет говорящих кенгуру!
Алеша отвернулся к окну, Фуго с Дариндой уселись поглубже в кресла, а какой-то мужчина, оторвавшись от газеты, посмотрел на мимикров и сказал:
— Вы слушайте его больше. Какие же это кенгуру? Мальчик вам заливает, а вы уши развесили. Это же самые настоящие американские вомбаты* (см. в конце текста). Только непонятно, почему они говорят человеческим языком. Наверное, дрессированные.
К последнему купе тут же подскочили две девчонки и наперебой заговорили:
— Можно посмотреть на говорящего вомбата?
— А я вообще никогда не видела живого вомбата, а говорящего — тем более.
— Ну вот, — тихо сказал Алеша Фуго. — Сейчас начнется. Ты хотя бы молчи, а то сюда сбежится весь вагон.
— Да нет, это не вомбаты, — сказал другой пассажир в белой панаме, сидевший за спиной у Алеши. Он внимательно через очки оглядел мимикров и добавил: — Это тюлени, только почему-то без ласт. Тюлени хорошо поддаются дрессировке. Правда, о говорящих тюленях я никогда не слышал. Наверное недавно вывели новый вид.
— Какие хорошенькие, — сказала одна из девчонок и обратилась к Фуго: Тюлень, тюлень, скажи что-нибудь.
— Фиг тебе, — мрачно ответил мимикр.
— Ой! — закричала девчонка на весь вагон. — Он мне сказал: "Фиг тебе".
— Какие-то подозрительные эти тюлени, — снова вступила в разговор дачница. — Сначала старичками прикидывались, потом — кенгуру, а теперь вот тюленями. Может и мальчик не настоящий?
— Да настоящий я, настоящий! — не выдержал Алеша.
— А где тогда старичок со старушкой? — ехидно спросила толстуха.
— Да не было здесь никаких старичков! — свирепея, ответил Алеша.
— Бы-ли, — медовым голосом проговорила дачница. — Ты сам говорил, что они вышли.
— Да отстаньте вы от них со своими стариками, — сказал пассажир в белой панаме. — Не съели же они их. Значит вышли ваши старики.
— Не-ет, — пропела дачница. — Не выходи-или. А эти, — она кивнула на Алешу и мимикров, — скорее всего какие-нибудь шпионы. Надо бы в дорожную милицию сообщить. Пусть проверят. Мальчишка-то, видите загорелый какой? Небось в Москве так не загоришь. Значит маска это. А кто он там под маской — неизвестно.
— Шпионы в электричках не ездят, — сказал мужчина с газетой. — Они все на машинах, да вертолетах. А эти — не вомбаты конечно, и не тюлени. Это мутанты какие-то. Наверное мальчик из цирка?
— Ды, мы из цирка, — почти выкрикнул Алеша и поднялся со своего места. Он забрал сумку и скомандовал мимикрам: — Выходим!
Остановки долго ждать не пришлось, и Алеша с друзьями выскочили на платформу, где мимикры снова приняли вид старичка и старушки.
— Ой! — закричала толстая дачница, высунувшись в окно. — Смотрите-ка, люди добрые, я же говорила, что никакие они не кенгуру и не тюлени. Это же самые настоящие шпионы! — В это время двери закрылись, и электричка пошла дальше.
— Ничего, — сказал Алеша. — Осталось всего три остановки. Только больше не засыпайте.
Дождавшись следующего поезда, Алеша с мимикрами благополучно добрались до станции Тучково и сели в автобус, который должен был довезти их до деревни Игнатьево. Пассажиров в автобусе было очень много, но Фуго с Дариндой уступили места и они доехали с комфортом. На двух маленьких старичков сразу обратили внимание, и один здоровенный рыжий детина в рваной майке, с небритой физиономией миролюбиво проговорил:
— Вот лилипутов у нас здесь ещё не было.
— Они не лилипуты, — сказал Алеша.
— Ну карлики, — поправился детина, а какая-то женщина презрительно посмотрела на него и сделала замечание:
— Не хорошо карликам говорить, что они карлики. Неприлично.
— Я не знаю, что там прилично, а что — нет, — ответил детина. — Меня вот все бугаем зовут, и я ничего, не обижаюсь.
— Бугаю может и наплевать на то, что он бугай, — строго сказала культурная женщина. — Он может за себя постоять.
— Вот я за себя и стою, — сказал детина и показал пассажирам огромный рыжий кулак.
— А карликам обидно, — закончила свою мысль женщина.
— Вам обидно? — обратился детина к Фуго.
— Послушайте, — разнервничался мимикр. — Поговорите с кем-нибудь другим. У меня что-то нет настроения обсуждать — карлик я, лилипут или неизвестное науке животное.
— Ну конечно, — охотно согласился детина. — Вот только ответьте, вам обидно или нет? Я хочу этой умной гражданке доказать, что здесь нет ничего обидного.
— Не обидно, не обидно, — махнул рукой Фуго, и детина страшно обрадовался.
— Вот видите, — сказал он женщине. — Карлик сам говорит, что ему не обидно.
В общем, разговор этот закончился только тогда, когда автобус подъехал к деревне, и Алеша с друзьями вышли у памятника полуторке*.
Всю дорогу до дома Фуго ворчал, как настоящий старый дед:
— Карлики ему не нравятся! У меня может тоже от его небритой физиономии разболелся живот. Лучше бы купил себе новую майку…
— Молчи, Фуго, — пыталась успокоить племянника Даринда, но чем больше она это делала, тем сильнее Фуго распалялся.
— А то ведь я не посмотрю, что он такой здоровый. Видали мы таких здоровых.
Успокоился Фуго лишь, когда они подошли к реке.
Старый подвесной мост был достопримечательностью Игнатьева, и когда Алеша с мимикрами взошли на него, Фуго с Дариндой ощутили, как доски, в буквальном смысле, уходят у них из-под ног. Подвешенная конструкция раскачивалась из стороны в сторону, вверх и вниз, и мимикрам пришлось вцепиться в трос, чтобы не свалиться в реку. Алеша шел впереди и все время подбадривал их, но деревенские мальчишки на середине моста раскачали его, и мимикры от ужаса закрыли глаза, чтобы не видеть, как у них под ногами ходит ходуном темная речная вода.
Переправа заняла у них не мало времени, и на другой берег мимикры доползли совершенно обессиленными. Фуго свалился на траву под старую раскидистую липу и жалобно проговорил:
— Надеюсь, дом, в котором мы будем жить, не подвесной?
— Нет, — ответил Алеша и помахал рукой заядлому рыбаку Николаю Бабкину, который не выпускал из рук удочку с ранней весны и до поздней осени. Двадцатилетний комбайнер был очень хорошим человеком и отличным работником, но все свое свободное время он тратил на рыбную ловлю. Его домашним не всегда это нравилось, и жена частенько говорила ему: "Коля, выбирай: или я, или рыба". На что Николай обнимал её и отвечал: "Рыбонька моя, конечно же ты". Но на зорьке снова убегал на реку.
В деревне Игнатьево была всего одна улица, по обеим сторонам которой стояли двух и трехэтажные рубленные дома с верандами. Эти бревенчатые хоромы утопали в роскошных садах, где цвели все виды цветов: от крошечных голубых незабудок, до царственных георгинов. Яблони, как и положено, были усыпаны крупными яблоками, груши — грушами, а сливы — сливами. Во многих дворах стояли резные беседки, а самые изобретательные и домовитые хозяева снабдили такими резными домиками даже своих собак.
— Боже мой! — замерев от восторга, воскликнула Даринда. — Как же здесь хорошо!
— Это вы ещё не все видели, — сказал Алеша таким тоном, будто он сам построил и вырастил все это великолепие.
Светлана Борисовна увидела сына из окна и выскочила на крыльцо. Алеша бросился ей на встречу, и после долгих объятий и поцелуев мама наконец обратила внимание на гостей.
— Ой, извините, — сказала она, с ужасом вглядываясь в знакомые лица. Кто это? — Два маленьких старичка стояли у калитки с каменными лицами и молча ожидали, когда Алеша сам все объяснит маме.
— А ты догадайся, — хитро улыбаясь, сказал Алеша.
— Они похожи на моих бабушку и дедушку, — дрожащим от волнения голосом ответила мама. — Только почему-то очень маленькие.
— За столько лет наверное усохли, — прыснув, ответил Алеша, и тут с мамой сделалось плохо. Она закатила глаза и начала медленно оседать на цветник. Алеша едва успел обхватить её за талию и поддержать. Он так перепугался, что закричал мимикрам: — Все! Все! Все! Больше не надо!
Не менее получаса Алеша с мимикрами приводили в сознание Светлану Борисовну валерианкой и чаем. Они уложили её в доме на диване, и Алеша объяснил маме, кто его друзья и что они здесь делают.
— Ты противный, бесчувственный мальчишка, — придя в себя, с горечью проговорила Светлана Борисовна. — Нашел, чем шутить.
— Я хотел преподнести тебе сюрприз, — оправдывался Алеша.
— Преподнес, спасибо тебе. Не знаю, как у меня выдержало сердце. Ну ладно, гости — инопланетяне, совершенно не знают нашей жизни, им простительно. Может у них на планете считается смешным прикидываться недавно умершими родственниками. Но ты то…
— Нет, не считается, — жалобно проговорила Даринда. — Алеша попросил нас.
— Вот видишь, ты и гостей поставил в неловкое положение.
— Я думал, тебе будет приятно увидеть бабушку и дедушку живыми, а не на фотографии, — вконец расстроился Алеша.
— Какой же ты ещё глупый, — вздохнув сказала Светлана Борисовна. Она поднялась с дивана и подошла к Даринде: — А теперь давайте знакомиться по-настоящему.
После знакомства Фуго долго бродил по дому и восхищался богатой коллекцией Алексея Александровича. Особенно его поразили огромные лосиные рога, двухметровый бивень нарвала* и гигантские челюсти с клыками длинною в палец.
— Вот! — вскричал он. — Вот такие же челюсти гонялись за мной на родной планете. — Это наверняка ажор.
— Нет, — возразил Алеша. — Папа привез их с планеты Анибур. А называется этот зверь — протоманис вульгарис.
— Но все равно, они очень похожи на челюсти ажора, — сказал Фуго. — Ну скажите, — обратился он к Светлане Борисовне. — Можно ли считать родиной планету, на которой тебя ежесекундно пытается сожрать зверюга с такой зубастой мордой?
— Не знаю, — уклончиво ответила хозяйка дома. — Считать наверное можно и даже нужно…