– Он был голоден, – объяснила она, подойдя ко мне.
– Пока мы тут разговариваем, он бежит за бутылкой, – сухо ответил я.
– Даже если и так, что с того? Всем что-то нужно, чтобы выжить.
– А, ну да. Я и забыл, что разговариваю с мисс Наркоманкой Мира.
Она закатила глаза и исчезла на пассажирском сиденье. Сев рядом с ней, я сказал:
– Однажды ты расскажешь мне, почему приняла несколько недель назад.
По ней пробежала едва заметная волна напряжения, но она постаралась скрыть ее, уставившись на свои ногти.
– Не раскатывай губу.
Мое любопытство возросло раз в десять. Теперь я точно был обязан это узнать.
Она посмотрела на таблетку, которую я неохотно ей протянул.
– Когда я в прошлый раз принимала такую, она на два месяца сбила мне цикл.
Мысль о том, что ей уже приходилось принимать подобное, вызвала укол ревности.
– Ну так не принимай.
Она фыркнула.
– Я не буду отправлять своего ребенка погостить в Россию каждое лето, Аллистер.
Ей бы не пришлось отправлять его или ее куда-либо. Она была бы у меня дома, в моей постели. Я бы дал ей все, о чем бы она попросила, все, кроме моего прошлого и дурацкого понятия любви. Впрочем, я не думал, что ей нужно было последнее. Она и так достаточно обожглась. Я ненавидел всех мужчин, что разбили ей сердце, но, в итоге, они облегчили мне задачу. Мне же лучше, если она не будет ожидать от меня того, чего я не могу ей дать.
– Я живу в Сиэтле, Джианна, а не в России.
Она вскинула бровь.
– Так, значит, твой дом теперь Сиэтл?
– Да.
– И когда ты уезжаешь? – в ее голосе звучало облегчение, и меня это злило.
– Через несколько недель.
Она кивнула, положила таблетку на язык и проглотила ее, не запивая.
Она никогда не лезла за словом в карман, но на этот раз молчала всю дорогу. Между нами всегда было напряжение – сексуальное, ненавистное и прочее, – но теперь, когда мы переспали, я словно пропал из ее мыслей.
Грудь сдавило от раздражения.
Я подъехал к ее дому и повернул голову, только чтобы обнаружить, что она уснула, уткнувшись головой в окно и ровно дыша. Она умела засыпать как по щелчку и всегда глубоко. Я знал, я-то еще как минимум неделю не смогу сомкнуть глаз, чувствуя, как отпечатки ее рук горят на мне, словно ожоги.
Я выдохнул.
Окинул взглядом ее лицо. Длинные ресницы, плавные скулы, надутые губки – верхняя чуть больше нижней – и маленький шрамик на подбородке. Она была так красива, что иногда я и вовсе не мог на нее смотреть. Потому что не знал, что с ней делать – то ли заставить кричать мое имя, то ли наказать за то, что из-за нее я так себя чувствую.
Мне надо было избавить ее от себя. Оставить в покое и дать жить своей жизнью.
Дать найти своего Винсента Монро.
Потому что если бы я коснулся ее снова, то эта одержимость проросла бы еще глубже, и я знал, к чему это бы привело. Я бы нашел способ сделать ее своей. Какой бы сильной она ни старалась казаться, она была ранимой, нежной, хрупкой и полной опасного любопытства. Она бы захотела сбежать, а я бы никогда ее не отпустил.
И все же чем больше я говорил себе, что мне нельзя ее заполучить, тем сильнее ее хотел.
Я хотел ее так сильно, что на моей коже выступил холодный пот, а руки задрожали.
– Джианна.
Она медленно заворочалась и повернула голову, чтобы посмотреть на меня своими завораживающими темными глазами, которые наполовину прикрылись, когда сон снова забрал ее себе. «Господи». Сегодня был один из тех дней, когда на нее было больно смотреть. В груди взметнулось инстинктивное желание защитить. Что иронично, ведь убегать ей было нужно в первую очередь от меня.
Я стиснул руки на руле.
– Если ты надеешься, что я отнесу тебя, то тебе стоило трахнуться с кем-нибудь, у кого джентльменские замашки.
Она открыла глаза и прищурилась в мою сторону, а потом начала стаскивать с себя мой пиджак.
– Оставь себе.
Черта с два я бы позволил ей идти до квартиры без него.
– А говоришь, не джентльмен. – Она саркастично хмыкнула, выходя из машины. – Кстати, совет ради следующей невезучей девушки, с которой переспишь: я бы предпочла коробку шоколада твоей дурацкой таблетке.
И она захлопнула за собой дверь.
Глава шестнадцатая
Джианна
Заниматься сексом со своим заклятым врагом оказалось изнурительным занятием. Всю дорогу до квартиры мускулы словно весили в несколько раз больше обычного. Я открыла дверь, скинула туфли, потянулась к выключателю и замерла, почувствовав ледяные мурашки на коже.
– Ну-ка, ну-ка, ну-ка… Заявляешься на вечеринку в пиджаке одного мужчины, а домой возвращаешься уже в другом?
Мой взгляд остановился на Ричарде Втором, гордом владельце «Плэйхауса», обители самых низкопробных стриптизерш Нью-Йорка. Единственное место во всем городе, где можно было без страха купить брауни с марихуаной за пятнадцать долларов.
Он был моим единственным пасынком, с которым я не опасалась однажды оказаться в одной постели, и не потому, что он был старше меня на двадцать лет. Просто он был отвратителен по всем фронтам.
– Ну, что сказать, нам, девушкам, нельзя казаться слишком свободными, понимаешь?
Шторы были раздвинуты, дневной свет заливал всю комнату, но он все равно нашел самый темный угол, в котором и стоял, прислонившись к стене. Могла только представлять, что он перебежал туда, как таракан. Надоедливые маленькие букашки, которых так легко раздавить.
– Отсосала Аллистеру?
Я вздохнула.
– И сразу же пошлить, не изменяешь себе. Ты хоть иногда говоришь на другие темы, Дик?
Я направилась на кухню и тут же напряглась, почувствовав, что он подошел ко мне сзади. Он схватил меня за руку и развернул к себе.
Он всегда был хорошо одет – например, сегодня на нем была рубашка в полоску и черные брюки – но его всегда преследовал запах дешевого одеколона, сигаретного дыма и потных стриптизерш, а жирно блестящий гель едва удерживал зачесанные волосы.
Его пальцы впились в мою кожу.
– Я проследил за тобой сегодня после клуба. И давно ты с ним трахаешься?
Всегда, всегда ссылайся на пятую поправку.
– Без понятия, о чем ты.
– У тебя засос на шее, мелкая ты шлюшка.
«Черт. Вот же гад».
Он очертил лиф своим мясистым пальцем.
– Если тебе хотелось трахнуть сосульку, я бы мог тебе с этим помочь.
– Дик, Бога ради, ну святое воскресенье же, давай не будем обсуждать, кто, что и куда пихает.
– Отплатишь мне лично, и тогда я, может быть, об этом забуду. – Он потер пальцем засос на моей шее, и я поежилась.
– К счастью, я больше не сплю с приемными сыновьями. – Я похлопала его по груди. – Тебе налить?
– Ты думаешь, я позволю ему вот так позорить моего отца? – спросил он, когда я отошла к шкафчикам.
– А что насчет меня? Только не говори, что я на неделю посадила себя на домашний арест зазря?
Он стал разглядывать пятно на галстуке.
– Шлюшки всегда остаются шлюшками. А вот Аллистер перешел черту. Я не позволю своему отцу умереть посмешищем.
Перевожу: ему нравились хорошие шлюхи, и он не мог заставить себя наказать женщину за то, что с ней было легко переспать. Это было бы непродуктивно, учитывая его сферу работы и все такое.
Я налила себе воды из-под крана.
– Ну, я не думаю, что Аллистер в ближайшее время собирается на исповедь. Так что вперед, отомсти ему, Дики.
На его лице промелькнула нерешительность, и меня это развеселило.
– О-о-у, – проворковала я. – Тебя пугает злой и страшный федерал?
Он фыркнул.
– Не могу тебя винить, больно уж он резвый со своим пистолетом. – Я облокотилась на столешницу. – Я так понимаю, ты выскользнул с собрания, как маленький таракашка, и больше никто не видел эту вечернюю… встречу?
Его глаза сузились – он не любил насекомых, – но кивнул.
– Ну, значит, и защищать ничью честь нет никакой необходимости, верно?
Он задумчиво потер щеку.
– Но это дело принципа все-таки.
– Принципы – это удел дураков. Не говоря уже о том, что я что-то не помню, чтобы ты хотя бы пискнул, когда тот Абелли сегодня поносил меня и твоего отца.
– Безобидный пацанский разговор. Член в жену моего отца никто не пихал. – Он прожег меня взглядом.
– Ой, я тебя умоляю. Ты же всего лишь предполагаешь. Готова спорить, ты не задержался, чтобы действительно что-то увидеть.
Он шмыгнул носом, и я поняла, что угадала.
Никогда так не радовалась тому, что федерал был хладнокровным и пугающим ублюдком, как в этот момент.
– Так что, расскажешь мне, зачем ты тогда за мной пошел? – спросила я.
– Ага. Тебе пора выносить шмотки из квартиры, вот почему.
Я нахмурилась.
– Ты, наверное, и не заметила, что у тебя муж помирает, пока ты там шлюхаешься с Аллистером и все такое. Врачи говорят, что ему осталась максимум неделя. Так что все вот это барахло, – он сделал круг пальцем в воздухе, – должно было исчезнуть отсюда еще вчера.
– Дики, это не очень гостеприимно с твоей стороны.
– Это место принадлежит моему отцу, а значит, очень скоро станет моим. Если хочешь, то оставайся, но тогда я потребую платы. – Его маленькие глазенки опустились к моей груди.
– Заманчиво, но я откажусь. Обслуживание у тебя тут отвратительное, моя стиралка не работает уже неделю.
– И ты не дождешься ни цента с его завещания.
Я поджала губы.
– Мне не нужны деньги Ричарда. У меня еще от Антонио полно осталось.
Он издал саркастичный звук.
– Конечно. Позвони, если передумаешь и решишь остаться. Я тебя трахну нежнее, чем Аллистер. – Он захлопнул за собой дверь.
Я оглядела квартиру, полку, забитую книгами и безделушками, картины – от дешевого портрета Мэрилин Монро до оригинала Пикассо, – швейную машинку, пакеты с тканями и нитками, беспорядочные стопки журналов с модными идеями, обведенными шариковыми ручками, и