ней.
Все внутри меня сжалось.
Мой взгляд остановился на Александре. Она была худой как жердь, а я сидела в растянутых штанах в обнимку с полупустым пакетом M&M’s.
Я поднялась и прошла через всю квартиру до шкафа. Одежда летела во все стороны через мое плечо, пока я пыталась найти что надеть. По пути на выход я схватила кусок хлеба, но, когда распахнула дверь своей квартиры, сбылся мой худший кошмар – ее великолепные, светловолосые два метра роста.
Кристиан стоял перед открытой дверью своей квартиры, а Александра стояла лицом к нему в струящемся розовом платье. Ее рука лежала на его груди.
Они оба посмотрели на меня.
Ее глаза удивленно распахнулись, а затем вызывающе заблестели. Она повернулась обратно к нему.
– В любом случае я просто хотела вернуть твои часы и сказать, что вчерашняя ночь была прекрасной.
Кристиан действительно держал в руке часы. Те самые, которые каждый вечер снимал и клал на мой комод.
Он коротко кивнул, не сводя глаз с меня.
– Надеюсь, скоро повторим, – промурчала она, глядя на меня с улыбкой кошки, объевшейся сметаны. Я ее ненавидела.
Она упорхнула вниз по коридору, а я, борясь с тошнотой, развернулась, чтобы закрыть свою дверь.
– Я с ней не спал.
В моей груди расцвело облегчение.
И это раздражало.
– Я не спрашивала, – сказала я.
– Даже не прикасался к ней.
– Не волнует.
– Застежка на ремешке сломалась, и я забыл часы на столе в ресторане.
– Очень интересно.
Я вся взмокла, ладонь вспотела, и я никак не могла провернуть чертов ключ в замке.
– Джианна…
Я развернулась, сжимая в руках хлеб.
– Ты назвал меня вертихвосткой!
– Да ты почти позволила ему трахнуть тебя на той стойке, – прорычал он.
– Ой, я тебя умоляю, он меня едва коснулся. – С чего я решила, что хладнокровный убийца будет рациональным? – И я не обязана перед тобой отчитываться. У нас ведь не отношения, а секс без обязательств, забыл?
Ответ ярко вспыхнул в его глазах, но он покачал головой и сдержался.
– Куда ты идешь?
– Кормить голубей и думать о жизни, как настоящий житель Нью-Йорка. – Я развернулась снова, и с каждой секундой, которую сражалась с замком, раздражение под кожей росло, пока не начало казаться, что я сейчас взорвусь.
– Я вернулся вчера домой в три часа ночи и не хотел тебя будить.
– Плевать. Я не хочу продолжать.
– Нет. – Его голос стал яростнее. – Между нами ничего не кончено.
А я-то думала, что он хочет все это прекратить. Теперь же тепло и эмоции в его голосе согрели мое сердце облегчением и восторгом. Но для этих всепоглощающих чувств уже не осталось места, так что все взорвалось, подобно мине.
Я повернулась к нему, оставив ключ торчать в замке.
– Слушай, Кристиан. Вот это все… – я показала жестом на пространство между нами, – …слишком много драмы для меня. Клянусь, я набрала по меньшей мере три кило из-за стресса! И я не собираюсь, черт возьми, отказываться от шоколада!
Он стиснул зубы, наблюдая за сердитой слезой, скатившейся по моей щеке.
– Больше никакой драмы, Джианна. Теперь есть только ты.
От меня не ускользнул тот факт, что я только что сказала ему, что разрываю отношения, а он в ответ сделал их только серьезнее.
Я моргнула.
– В смысле, есть только я в плане секса без обязательств?
Он покачал головой с саркастичной ноткой во взгляде.
– В каком плане захочешь, малышка.
Я сглотнула.
– Ты же уезжаешь со дня на день, Кристиан. Давай называть вещи своими именами. Это не навсегда.
– Я переезжаю обратно в Нью-Йорк.
Внутри меня что-то оборвалось.
– Что? Почему?
Глядя мне в глаза, он сказал:
– Я скучал по городу.
Оу.
– Ты назвал меня вертихвосткой, – выдохнула я.
– Я хотел сказать «идеальная».
Я стояла, держа в руке пакет с хлебом, с застрявшим в двери ключом, и этот мужчина, которого я раньше ненавидела, гладил меня по щеке.
Какая странная последовательность событий.
Но должна была признать, что-то в этом было безупречно правильное.
Кристиан покормил со мной голубей. Ну, то есть он не отрывал хлеб и не кидал его, ручной труд – это не для него, судя по всему, но он посидел рядом со мной на лавочке. Я настаивала, что мне не нужно сопровождение до парка, но меня прервали категоричным «Зная тебя, тебя арестуют, так что я с тобой», и вот мы здесь.
Я пошутила, что сделаю селфи, но не уверена, что он проявится на фотографии. Он ответил, что вполне отчетливо проявлялся в зеркале моей ванной, когда трахал меня перед ним.
Я спросила, что значит moya zvezdochka. «Моя звездочка», – сказал он мне.
Он спросил, откуда у меня шрам на подбородке. От ветрянки и отсутствия самоконтроля, сказала я ему.
Я спросила, целуется ли он со всеми своими соседками или только со мной. Он посмотрел мне в глаза и сказал:
– Ты единственная женщина, которую я когда-либо целовал, malyshka.
После этого я перестала задавать вопросы.
Потому что внутри меня все перевернулось.
По пути обратно домой я посмеялась над ним за то, что он ходит в парк в дизайнерском костюме. Он подколол меня в ответ за мои космические легинсы, сказав, что пропустил момент, когда в город приехал фестиваль, посвященный «Звездным войнам».
Он был воплощением ледяного самоконтроля.
Но что-то жаркое горело под его оболочкой.
Что-то, что очень долго было покрыто льдом.
Я хотела посмотреть, как оно будет таять. Хотела снять каждый слой.
Я знала, что это опасно.
Знала, что мне не победить.
Но иногда даже самые профессиональные азартные игроки не знают, когда стоит остановиться.
Глава двадцать седьмая
Кристиан
– С меня достаточно. Сам разбирайся с Сергеем.
– Почему?
– Потому что я не хочу спать с его дочерью. – Я бросил взгляд на постель. Буйные темные волосы, гладкая оливковая кожа и смятые простыни. Джианна спала на животе, спрятав обе руки под подушку. В груди что-то сжималось при виде ее мягкого выражения лица. Я хотел запечатать этот момент в бутылочку и везде носить его с собой. Может быть, тогда у меня было бы хоть какое-то ощущение контроля над всем этим.
– С моделью? – Ронан издал негромкий смешок. – Только для тебя это может быть проблемой. Дай угадаю, она увидела твою мордашку и тут же кинулась умолять отца отдать ее тебе.
Не похоже на то. Александра была хладнокровной и расчетливой. Мне часто казалось, что я всего лишь ступенька в ее плане. И от этого плана порой отдавало отчаянием.
– Мне кажется, для нее я меньшее из двух зол.
– Не хочу даже знать, кто второй, – пробормотал он. – Если ты теперь отшиваешь моделей, я бы с удовольствием взглянул на ту, кто сейчас в твоей постели.
– Итальянка, – сказал я так, словно это все объясняло.
– Ах, страстные женщины. Настолько все серьезно?
Я саркастично хмыкнул.
– Она поставила двадцать тысяч на то, что я женюсь на другой. – Вчера утром я столкнулся на улице с пташкой по имени Вал, которая мне это нашептала. Ну, то есть она танцевала вокруг да около, но я сложил два и два сам. Еще одна причина, почему я сорвался, когда обнаружил Джианну хихикающей с каким-то Абелли, который касался ее волос. Вот как мне еще четче сказать мое, когда я и так мою ее волосы каждую чертову ночь?
– Она уже мне нравится. – Он хмыкнул. – И почему мне кажется, что ты готов тащить эту итальяночку под венец?
Потому что у меня создавалось впечатление, что если у меня не будет документа, где было бы указано, что она моя, то она снова ускользнет из моих рук. Я-то был на все готов, зная, что моя одержимость только возрастет, когда у меня будет ее тело, ее внимание и все ее улыбки. Я предупреждал ее еще несколько лет назад, когда она поцеловала меня в губы. Я позволил ей, потому что думал, у меня это вызовет отторжение и я смогу наконец-то избавиться от влечения к ней. Я ненавидел поцелуи – особенно когда их звуки доносились из соседней комнаты – и то, что это обычно сулило мне, сколько себя помнил. Но потом она поцеловала меня, и я не испытал ни капли отвращения. Ее губы были мягкими. Ее язык был мокрым и горячим. От ее вздоха по моей коже побежали мурашки. Неистовая волна похоти хлынула в мою кровь, затуманивая зрение. Это меня напугало, а затем разозлило достаточно, чтобы отстраниться.
– Она говорит, что больше не выйдет замуж.
– Женщины постоянно говорят не то, что думают.
– Она говорит серьезно. Считает, что у нас секс без обязательств. – Эти три слова неимоверно раздражали меня.
– По-моему, звучит идеально. Она спит с тобой, кому какое дело, пойдет ли она за тебя замуж?
– Она из мафии.
– А – удивленно отреагировал он. – Хреново.
Никто не встречается с женщинами «Коза Ностра». Рано или поздно такие отношения взорвутся тебе в лицо. Брак был единственным способом, которым я мог ей действительно завладеть. В любом другом случае она не была моей по-настоящему. Понимала она это или нет, но рано или поздно Джианне пришлось бы снова выйти замуж, и я был достаточно эгоистичен, чтобы заставить ее выбрать меня. Потому что ни одна клетка моего тела не была готова отдать ее другому.
– Я знаю, что у тебя уже зреет дьявольский план, так что колись.
Черт. Всегда бесило то, насколько хорошо он меня знает.
Джианна проснулась и перевернулась на спину. Ее нежные карие глаза открылись и остановились на мне. Огонь в них отозвался в моей груди. Каждый раз, когда она смотрела на меня, моя решимость только росла. Я долго боролся с этим, ради нас обоих, но теперь она была моей. И она даже не представляла, как далеко я был готов зайти, чтобы она осталась моей.
Я выдержал ее взгляд.
– Заставлю ее влюбиться в себя прежде, чем все испорчу. Тогда она не уйдет.