— Господин некромант, если вам действительно нужна наша помощь, то вы должны рассказать обещанную историю, причем по возможности подробнее.
Юноша согласно кивнул и, смущенно комкая в руках подол черного плаща, начал свое повествование:
— Я родился в семье Верховного некроманта. Казалось бы, меня ожидало великое будущее — с первого года жизни моими наставниками стали самые опытные маги. К моим услугам предлагалась лучшая библиотека Нарроны, и сам король Мор благоволил к моему отцу. Но, к несчастью, я не унаследовал склонности к волшебству, и маг из меня получился никудышный. Несмотря на неимоверные усилия отца, я, полностью закончивший обучение, не смог пройти посвящения даже на низшую магическую ступень и не сдал ни одного экзамена.
— Но почему? — удивился Сугута.
Марвин всхлипнул:
— У меня странная, избирательная память. Я отлично запоминаю любые самые длинные и трудные заклинания и хорошо владею энергией. Но когда я начинаю читать заклинание, я всегда что-то путаю, и результат моего волшебства оказывается непредсказуемым. Последний страшный конфуз случился в тот день, когда для увеселения королевских гостей меня попросили устроить сильный снегопад, а я вместо этого вызвал огненный смерч, чуть не погубивший нескольких важных персон.
— Да уж, — вполголоса шепнул Ланс на ухо орку, — на детях великих — природа отдыхает.
Но я услышала эти слова и жестом попросила полукровку замолчать. Ланс обиделся и надулся. Огвур же, наоборот, внимательно выслушал некроманта и, повернувшись ко мне, выразительно прищелкнул пальцами. Мы оба опять пришли к интересным и схожим выводам.
— Меня выгнали из гильдии, отец отрекся от меня, — печально продолжал Марвин.
— Бедняжка! — сочувствующе засопела Анабель.
Огвур крякнул и вытащил из кармана второй носовой платок.
— Когда король Мор и принц Ульрих вдруг неожиданно пропали и в замке начали хозяйничать младшие дети Повелителя, большая часть придворных разбежалась. Но властительница Ринецея, заправлявшая всем под видом богини Аолы, приблизила к себе некромантов, по достоинству оценив силу гильдии и нуждаясь в ее услугах. Сначала она пришла в восхищение от моих способностей, но потом — когда я начал проваливать любое ее задание, возненавидела меня. Идея с письмом, которую принцесса Ульрика так блестяще разоблачила, — принадлежала мне. Великая демоница очень гневалась, когда ее брат Абигер приполз во дворец еле живым, изрыгающим проклятия в адрес принцессы. Она кричала, что я должен был предвидеть подобный исход событий. Чтобы вернуть себе благосклонность правительницы, я предложил ей немедленно штурмовать владения барона, пользуясь тем, что Ульрика отбыла на поиски дракона. Никто из нас не верил в реальность этой сумасшедшей задумки — договориться с драконом, которого считали очень злобным и ограниченным существом, сожравшим госпожу Анабель. Но принцесса вернулась в разгар битвы, приведя с собой дракона, который превратил в пепел армию Ринецеи. Гнев демоницы вновь излился на мою бедную голову: ведь это я руководил штурмом.
— Ты можешь поднять из могилы и контролировать несколько сотен мертвяков? — недоверчиво спросил Огвур.
— Если опять ничего не напутаю, — жалобно ответил недоучка. — Мне дали последний шанс реабилитироваться — приказали привести Ульрику на Белую скалу, где ее будут ждать Ужас и Страх, чтобы предложить сделку — жизнь ее брата в обмен на жизнь самой принцессы.
Услышав эти слова, Огвур взбешенно грохнул кулаком по столу, чуть не проломив дубовую столешницу, а Ланс схватился за арбалет.
— Это невозможно, — возмутился барон Пампур. — Ни Страх, ни Ужас не носят изумрудных кулонов и не могут править Нарроной. Они не являются законными наследниками трона, потому что их мать не могла считаться законной женой короля, — ведь королева Альзира жива. Поэтому при рождении младших детей Повелителя Мора от Камня власти не отделилось ни осколка, должного стать кулоном…
Марвин кивнул:
— Да, это так. Но Ринецея и ее выкормыши правят, опираясь на силу и колдовство, а поэтому вовсе не нуждаются в соблюдении традиций и поддержке народа. Они несут зло и насилие.
— Странно слушать такие слова от некроманта, ученика демоницы, — задумчиво протянула я, пристально вглядываясь в глаза юноши.
Юный маг ответил мне пронзительным, твердым взглядом:
— Даже Тьма не должна становиться бессмысленной и не должна сливаться с безликим злом. А они убили слишком многих.
— Молодец, мальчик, — восхищенно похвалил Огвур.
— И что дальше? — Ланс не торопился заносить Марвина в число своих друзей.
— Я пообещал, что приведу Ульрику на Белую скалу, скрыв от нее замысел Ринецеи. Но я не верю, что они оставят принца Ульриха в живых, даже если принцесса умрет.
— Где мой брат? — резко перебила я некроманта.
— Простите ваше высочество, — юноша бессильно развел руками, — этого не знает никто, кроме Ринецеи и ее воспитанников. Но полагаю, что он еще жив.
Я судорожно схватилась за изумрудный кулон, все так же посылавший магический призыв Саймонариэля:
— Я тоже чувствую, что он жив.
— Всему этому нужно положить конец. — Марвин взволнованно вскочил. — Я больше не хочу служить демонице. Зачем жить в королевстве, от которого скоро останутся безжизненные руины и трупы? Вы можете противостоять ей, можете спасти брата, вам не страшны силы гильдии некромантов. Спасите и меня тоже, позвольте мне остаться с вами и помогать вам, насколько это возможно.
Мои друзья одобрительно загомонили. Огвур делал выразительные знаки, явно намекая на разговор с глазу на глаз.
— Всем отдыхать, — распорядилась я. — Дорогой барон, будьте так любезны, выделите Марвину комнату. А мне нужно подумать.
— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Огвур после того, как мы остались наедине. Орк придвинул пару мягких кресел поближе к огню, ярко пылавшему в зеве камина, и наполнил два бокала красным, густым, как кровь, вином. Я с удовольствием отхлебнула терпкую, ароматную жидкость и задержала глоток во рту, смакуя букет.
— Великолепно!
— Чего уж тут великолепного, — недовольно покривился тысячник. — На мой взгляд, ситуация складывается отнюдь не в нашу пользу.
— Я говорю о вине.
— Тьфу, — рассердился Огвур. — Ульрика, тебе не кажется, что иногда ты намеренно переигрываешь, изображая невозмутимость?
— Не кажется, — лучезарно улыбнулась я терпеливому другу. — Решение уже принято и обсуждению не подлежит.
— И?
— Я иду к Белой скале. Без вас. В сопровождении одного Марвина. — Теперь я с удовольствием смаковала смену выражений на лице не на шутку рассерженного орка. — А вы стягиваете все доступные нам силы под стены Нарроны.
— Они тебя убьют!
— А не спешите нас хоронить, — язвительно пропела я, подражая Эткину. — Не переживай, дружище, я не доставлю им такого изысканного удовольствия. Хотя уверена — именно это они и попытаются проделать.
— Ты либо дура, либо очень храбрая, — кипятился орк. — А необоснованная храбрость зачастую намного хуже глупости.
— Я должна попробовать вытянуть из них информацию о месте заключения моего брата и, — я многозначительно ткнула указательным пальцем в грудь Огвура, — о том, что эти твари сделали с моим отцом. Ради этого стоит поторговать своей жизнью. Тебе так не кажется?
Тысячник задумчиво барабанил по ручке кресла:
— Задери меня гоблин, Мелеана, но ты опять права! Без разведки боем здесь не обойдешься! Но признайся, ты действительно веришь молодому некроманту?
— Верю. — Хоть в данном случае я больше полагалась на интуицию, подсказывающую мне, что какую-то часть информации, причем немаловажную, юноша от нас все-таки утаил. — Но думаю, что неприязнь к Ринецее у этого странного юноши имеет более существенные, скрытые от нас корни.
— И все же у меня душа не на месте, — вздохнул орк. — Мне кажется, я своими руками отправляю тебя на верную гибель.
— Не отправляешь, а отпускаешь, — насмешливо поправила я.
Орк сердито зыркнул черными глазами:
— Никогда, наверно, не привыкну к этой твоей сумасбродной привычке — смеяться и шутить в любой, даже самой безвыходной ситуации.
— Безвыходных ситуаций не бывает. — Я сладко потянулась и зевнула. — Нужно просто суметь правильно проанализировать ситуацию и увидеть скрытый выход. И обдумать причины своей реакции на какое-то событие. Возможно, реакция излишне неадекватна.
— Ничего себе неадекватна, — фыркнул Огвур. — Можно ли вообще получить адекватную реакцию на угрозу смерти?
Я рассмеялась:
— Боги, и это говорит воин, не побоявшийся в одиночку выйти против сотен зомби! — Я патетически подняла глаза к потолку. — Не испытывай моего терпения, Огвур.
— Молчу, молчу, умываю руки. — Орк демонстративно отступил назад и бессильно развел ладони. — Ты и правда сумасшедшая, Мелеана!
Я из последних сил пыталась подавить одолевавшую меня зевоту:
— Как бы там ни было, но мудрые орки и сумасшедшие принцессы тоже нуждаются в отдыхе. Спокойной ночи, Огвур.
Уже будучи на самом пороге залы, я остановилась и вновь повернулась к Белому Волку.
— Кстати, дружище, я, кажется, знаю, о чем ты подумал в тот момент, когда Марвин рассказывал про казус с огненным смерчем. Зря Ринецея так низко ценит способности этого мальчика…
Огвур запрокинул голову и расхохотался во все горло:
— Ульрика, демоница даже не подозревает, какое опасное оружие она отдала в наши руки. Ведь самый опасный маг — тот, чьих действий нельзя предсказать, нельзя оценить по привычным меркам или критериям.
Я потерла слипающиеся глаза:
— Но мы-то разгадали скрытые достоинства Марвина, пусть он пока еще и сам не осознает, каким редкостным даром обладает. И поэтому имеем право на заслуженный отдых.
Мы выехали рано утром. Я — верхом на Бесе, Марвин — на симпатичной серой кобылке, которую оставил недалеко от ворот замка. Друзья, в полном составе выстроившиеся на крепостной стене, провожали нас мрачным молчанием. Скрепя сердце, Огвур все же отпустил меня из замка в сопровождении одного только Марвина и сумел отговорить обеспокоенного Ланса, рвавшегося охранят