– Эй! Кто-нибудь! – крикнула Жюли.
К стене, окрашенной эмалевой краской, был прикреплен огромный календарь с фотографией кошек в корзине. Жюли смотрела на него, прищурив глаза. Девушка неуверенно подошла к стене и положила руку на лубочную картинку. Ее длина была не менее пятидесяти сантиметров. Может быть, это галлюцинация? Жюли издала сдавленный крик, попрятались, задела стул и почувствовала, что волосы на ее голове начали вставать дыбом. Сиденье стула было на уровне ее груди, а крышка стола – на уровне подбородка.
– Это замок великана! – закричала Жюли, обернулась и округлившимися от ужаса глазами увидела, как из тени, из другого конца нелепого зала, вышел человек в рабочем комбинезоне. Желтые пряди волос свисали на его широкий лоб. Это был Фуэнтес. Жюли отступила назад и упала.
Глава 30
Томпсон проснулся в горячем поту. Его лицо, на которое падал солнечный луч, пылало жаром. Он с тревогой огляделся, но вокруг все было спокойно. Лишь пели птицы и шелестела трава. Томпсон взглянул на часы. Они стояли. Он поднял голову и посмотрел на солнце. Утро давно наступило. Томпсон уже не помнил, когда он так поздно просыпался.
Он встал и вновь почувствовал себя плохо. С трудом дойдя до опушки леса, опустился на траву. Далеко в горах паслись коровы.
Томпсон почесал заросшую щетиной щеку. Он уже давно не брился и давно не ел, но одна мысль о еде выворачивала его наизнанку. Если бы ему удалось пройти сквозь заграждения в городе, он обратился бы к врачу... Хотя нет, врач засыплет его вопросами, да и вообще это опасно. Местные газеты уже наверняка пестрят заголовками типа "Бойня в Монбризоне".
Томпсон встал, его колени дрожали. Он направился к ручью, чтобы утолить жажду, и лег на живот. Когда его губы коснулись воды, ниже по течению вдруг что-то плеснуло, и в следующее мгновение он ощутил удар. Томпсон опустил руку в воду и схватил за жабры бьющуюся форель. Он с любопытством смотрел на рыбу, которая, судорожно открывала и закрывала рот. Убийца сдавил ей горло и заломил голову. Форель неистово билась. Томпсон еще сильнее сдавил ей горло, и под его пальцами хрустнули кости. Убийцу охватило ощущение счастья. Он ногтями вспорол рыбе живот и впился зубами в ее мясо. Оно было безвкусным и жестким, как мясо сырого моллюска. Но Томпсон жадно пожирал плоть. Рыбьи кости царапали его горло, но он продолжал трапезу, находясь в сильном возбуждении, вызванном смертью живого существа.
Он почувствовал тошноту лишь двадцать минут спустя, когда начался процесс пищеварения. Значит, не все потеряно. Он подождал, когда пройдут спазмы, и вернулся к ручью, чтобы подкараулить новую жертву. В ручье, как оказалось, водилась не только форель, но и другая живность. Томпсон никогда раньше не занимался охотой. Сейчас это был выход, пусть временный, но протянуть какое-то время можно.
Глава 31
Жюли пришла в себя. Она лежала голой на низкой кровати, посредине сводчатого зала. Ее охватила тревога. Где Петер? Она позвала:
– Петер!
Жюли почти не слышала своего голоса и решила, что оглохла. Хотела встать, но ей это не удалось. Голова откинулась на подушку без наволочки. Девушка с трудом перевернулась на бок, снова попыталась крикнуть, но из ее пересохшего горла вылетел лишь слабый стон.
Жюли смотрела на пол из каменных плит, на красный плетеный стул из пластикового материала (такие стулья можно увидеть на террасах провинциальных баров), на высокую каменную стену со стеклянной дверью. Снаружи светило яркое солнце. За дверью девушка различала лишь тени...
Когда Жюли очнулась во второй раз, свет приобрел оранжевый оттенок. Жюли подвинулась на край кровати и упала на пол. Она ощутила в руке пронзительную боль. Жюли ощупала руку. Рука была перевязана, и она не могла согнуть ее в локте. В дверях появился Фуэнтес.
– Почему вы лежите на полу? – спросил он.
– Грязный убийца! – сказала Жюли слабым голосом, ища глазами оружие.
Фуэнтес нагнулся и поднял девушку. Он был полуобнажен, и Жюли ощутила прикосновение его тела к своему.
– Где Петер? Где Хартог? Что вы хотите? Изнасиловать меня?
Жюли было трудно говорить. Она совсем обессилела.
– Поспите. Вам нечего бояться.
Жюли снова впала в забытье. Временами, когда приходила в себя, лишь отмечала, что день сменился ночью, а на смену ночи снова пришел день. Фуэнтес кормил ее бульоном при помощи соломинки. Жюли закашлялась, проливая бульон на грудь. Она была теперь одета в поношенную мужскую сорочку. В какой-то момент ей показалось, что она видит Петера, но он почему-то был в парике. Галлюцинация.
– Я уже могу говорить, – констатировала девушка.
Сказав это, она с удивлением открыла глаза. Фуэнтес в шортах цвета хаки и рубашке цвета зеленого яблока сидел на краю кровати. Он был небрит, и под глазами у него были темные круги.
– Во всяком случае, у вас уже нет жара, – сказал он.
– Я очень устала, – заметила Жюли.
Она ощупала свою перевязанную руку. Боль почти не чувствовалась.
– Вы знаете, что пуля была трассирующей? – спросил Фуэнтес – Вам повезло, что она вышла. Какой негодяй стрелял в вас?
– Томпсон, – ответила Жюли. – Вы это прекрасно знаете.
– Да, – улыбнулся Фуэнтес, – Петер мне рассказал. По его словам, я возглавлял банду и тому подобное.
– Петер... Что вы с ним сделали?
Фуэнтес поскреб щетину.
– Он играет на холме.
– Я не верю вам.
– Напрасно.
Жюли нервно засмеялась. Фуэнтес ухмыльнулся. Он достал из кармана сорочки "Житан" и прикурил сигарету.
– Вам я не предлагаю. Вам пока нельзя.
– Я уже давно здесь?
– Ровно неделю.
Жюли вскрикнула от удивления. Фуэнтес пожал плечами.
– Вот видите, я не убил вас. Скорее, даже выходил.
Его голос звучал спокойно и размеренно.
– Я не бандит и не преступник. Вы тоже не преступница, несмотря на утверждения Петера. Признаться, я не очень хорошо понял, что произошло. Дети любят сочинять. Гангстеры, пожар... Расскажите лучше сами обо всем.
Жюли рассказала. Через открытые двери комнату заливал солнечный свет, в котором были особенно хорошо видны кружившаяся пыль и сигаретный дым. Выслушав Жюли, Фуэнтес помрачнел.
– Удивительная история, в которой есть даже Голгофа, восхождение, замок. Я понимаю теперь, какой вы испытали шок, увидев меня.
Жюли кивнула. Теперь она была спокойна.
– Это мой дом, – сказал Фуэнтес – Я здесь живу. Этот дом никогда не принадлежал Хартогу, и он его не строил.
– Но он утверждает обратное.
– Да. Паршивый пес.
– Замолчите! – воскликнула Жюли.
Фуэнтес поморщился. У него был очень усталый вид.
– Теперь моя очередь рассказывать, – заговорил он. – Слушайте.
Глава 32
– Жили-были двое молодых людей, Хартог и Фуэнтес. Они были архитекторами и работали вместе. Оба нуждались. Фуэнтес был более талантливым, извините за самовосхваление. У него было больше идей. Хартог в основном разделял их. Фирма существовала благодаря ему, так как его богатая семья поставляла заказчиков, которые щедро платили за проекты.
Внезапно брат Хартога и его жена Маргарита погибают в авиакатастрофе, и Жерар Хартог становится богатым наследником. Теперь он может осуществить все свои архитектурные замыслы. Однако у него возникают трения с Фуэнтесом, не желавшим строить ни заводы, ни кварталы для рабочих: Хартог не может понять, чего хочет Фуэнтес, и порывает с ним. У него много хлопот с деньгами. Но он тем не менее желает строить, реализовать свои проекты. Фуэнтес в ярости. Не правда ли, все это напоминает роман или фильм с Гарри Купером в главной роли?
Фуэнтес оставляет архитектуру. Как Гарри Купер, он работает чернорабочим, строителем, иногда прорабом. В горах Центрального массива он покупает овчарню и начинает строить нечто вроде довольно дурацкого лабиринта. Делает он это, когда свободен и не пьян (а надо заметить, пьет он регулярно).
Время от времени, когда он напивается в Париже, он наносит визиты Хартогу, оскорбляя его и обвиняя в плагиате. При случае бьет ему морду.
Жюли слушала рассказ, открыв рот. Фуэнтес встал, вышел и тотчас же вернулся с банкой пива. Он пил, шагая взад и вперед по комнате, и сопровождал свой рассказ широкими жестами.
– Самое забавное, что Хартог завидует Фуэнтесу. Он завидует – это очевидно. Он похитил снимки дурацкого лабиринта, а когда вы ему сказали, что вам нравится это сооружение, он выдал его за свое творение. Дурак! Безмозглый осел!
Фуэнтес рассмеялся, потом сильно закашлялся, и казалось, он никогда не остановится.
Глава 33
Жюли надела свои шорты с пятнами высохшей крови и мужскую рубашку, рукава которой закатала. Она начала вставать и понемногу ходить, опираясь на руку Фуэнтеса. После пожара в супермаркете прошло девять дней. Она смотрела на огромную мебель в комнате, где потеряла сознание в тот момент, когда увидела Фуэнтеса.
– Фантазия, – сказал Фуэнтес – Когда мы вырастаем, то забываем, что были детьми. Здесь можно вспомнить об этом. Вы тогда очень перепугались.
– Я была в таком состоянии...
Жюли взобралась на гигантский стул и прыснула, как девчонка. Фуэнтес с бутылкой пива в руке добродушно смотрел на нее. Через крохотное оконце, похожее на бойницу, Жюли наблюдала за Петером, игравшим в пятидесяти метрах от лабиринта. Ребенок стрелял из примитивного лука, который ему выстругал Фуэнтес. Жюли никак не могла привыкнуть к новому облику Петера. За неделю он загорел, похудел, окреп, его манеры изменились. Он целый день проводил на воздухе, бегая среди цветов. Жюли подумала, что его вполне можно было снять на рекламный ролик "Возвращение к природе".
– Я уже в состоянии отправиться в путь, – сказала Жюли, не любившая природы.
Она спустилась с гигантского стула, раздвинула занавес из стеклянных шаров и вышла на солнце. Фуэнтес шел за ней следом.
– Вам больше некуда идти, – заметил он.
– В полицию.