– Давай, – хрипло прошептал Ник. – Пусть любви у нас быть не может, но я хочу подарить тебе хотя бы эту малость. Отдал бы всю кровь, если… Если бы потерял надежду. Два глотка, Эсмина. Я в тебя верю.
Легко ему было рассуждать о вере и надежде. Ее давно не ставили перед таким искушением. Что такое два глотка, когда перед тобой так заманчиво пульсирует заветная венка? Все в ней было – жизнь, цель, смысл. Мир блек и терялся перед тем, ради чего жила Эсмина. Она осторожно коснулась пальцем шеи Ника, почувствовала, как он вздрогнул, и вдруг испытала к себе такую ненависть, что если бы его руки не обвились вокруг нее плотным кольцом, наверняка бы развернулась и убежала. Бросилась бы в болото с головой, и никто бы ее оттуда не вытащил. Но колдун держал крепко, голод гремел в барабаны внутри всего ее существа, и зов снова победил.
– Два глотка, – повторила она, как во сне, и дальше потеряла себя в нем.
Бегущие волны по ослепительно-белому подолу пышного платья. Если крутиться долго, ткань надувается куполом и делается похожей на лепестки колокольчика. Его волосы пахнут хвоей и сеном. Привыкшие глядеть сурово глаза смеются. Крепкая мужская ладонь на ее большом животе – тепло. Спать удобно только на боку. В груди тесно от переполняющих сердце чувств. Любви там много, хватит на весь мир. Впереди целая жизнь, и дорога устлана белыми лепестками. Розы пахнут заботой и нежностью. Одинокий цветок на крышке гроба. Кто-то уколол руку шипом, измазав кровью изысканный бархат. Белый цвет становится красным, а любовь превращается в вечный голод.
Эсмина очнулась, когда поняла, что не он держит ее, а она его. Ник сползал на землю, уже не держась на ногах самостоятельно. Такой паники вампирша никогда не испытывала. Рухнула на колени рядом, зажала кровоточащую ранку ладонью, заглянула в лицо, немного успокоилась. Колдун был бледным, но не обескровленным. А ведь он ей поверил!
– Мерзость! Ты мерзость! – закричала Эсмина, с каждым криком ударяя себя по груди. – Чтоб ты сдохла, тварь проклятая! Ненавижу!
– Эй, – едва слышно позвал приходящий в себя Ник. – Ты там с кем?
– Ни с кем, милый, – не слыша себя, забормотала она. Вампирша и не подозревала, что когда-нибудь будет так рада видеть свою жертву живой. – Прости, я сорвалась! Как ты? Может, водички принести?
Ник вяло махнул рукой, отказываясь, но на его губах вдруг расцвела улыбка.
– Как ты меня назвала?
– Не важно, – уже суровее ответила Эсмина, чувствуя, что еще немного – и расплачется. А она этого не делала со времен… Да никогда за сто лет не плакала!
– Тебе было хорошо? – каким-то странным тоном спросил колдун.
Вампирша подозрительно на него посмотрела и промолчала. Образы, вспыхнувшие в голове, когда кровь Ника стала для нее вселенной, Эсмине не понравились. Она редко видела картинки, когда пила кровь жертв, и обычно о них не рассказывала. Кройн считал, что такие видения – вещие. Либо прошлое, либо будущее. Вот только чье – не всегда было понятно.
– Если ты когда-нибудь захочешь моей любви, только скажи, – прошептала Эсмина. – Но ты должен знать, что зов всегда для меня важнее. На первом месте – только он.
Ник молча кивнул. То ли берег силы, то ли ему просто нечего было сказать.
– Ты опытный колдун, – продолжила она, глядя в сторону башни, где свет уже не горел. – Много знаешь, еще больше видел. Встречал ли вампира, которому удалось бы снова стать человеком?
Пятый не отвечал долго. Тоже смотрел на погасшее окно башни.
– Таких не встречал. Но читал кое-какие книги. И там кое-что по твоему вопросу написано.
Эсмина не удержалась от смешка. Одно заклинание из книги они уже попробовали. Однако колдуну явно становилось лучше, и от этого даже у нее повышалось настроение.
– Если найти и убить того, кто превратил тебя в вампира, – сказал Ник, и хорошее настроение Эсмины улетело, как жухлый лист, сорванный крепким порывом ветра. – Ты знаешь, кто это сделал с тобой?
Кройн, будь он неладен. Ее создателем, мужем, братом, любовником – ее всем долгое время был только Кройн. А потом он ее предал.
– Нет, я не знаю его, – солгала Эсмина и отвела глаза в сторону.
Похоже, Ник понял, что она лжет, потому что настаивать не стал.
– Я кое-что тебе не сказал, – вдруг признался он, и у нее отлегло от сердца.
Чувствовать себя лгуньей в одиночку было отвратительно. Хорошо, что у колдуна тоже грешок имелся. Вообще-то он солгал ей во многом, но то было ради дела. А сейчас, судя по его тону, Ник собирался признаться в чем-то сокровенном.
– Мы добыли только первый ключ. Теперь нам нужно найти еще три.
Большего разочарования Эсмина давно не испытывала. Она ожидала, что он как минимум расскажет о своей первой любви, или бывшей жене, или бросившей его любовнице. Или у нее просто голова до сих пор идет кругом после его крови. С чего бы ему такое рассказывать?
Лишь потом до нее дошло, что теперь придется искать другие ключи и месть Кройну снова отложится.
– А что мешало сказать о всех ключах сразу? – разозлилась она.
– Не был уверен, что достанем первый, – туманно объяснил Ник. – Я давно бывал в Краусоне и не знал, убрали они ключ со стены или нет. С первым нам повезло. По крайней мере, он был никому не нужен. С остальными придется повозиться.
– И где они? – не вытерпела Эсмина, потому что колдун сделал драматическую паузу. Зачем нагнетал? Она и так вся на взводе.
– В разных местах, – уклончиво сказал колдун. – Тебе не понравится.
Эсмина втянула в себя воздух сквозь зубы, и Ник разумно решил не тянуть:
– Один у вампиров. Клан Петра Дракона ты, наверное, знаешь. Второй у моего хорошего приятеля, он тоже колдун, проблем с ним не будет. Ключ тот я у него давно собирался покупать, просто не было времени. А третий у оборотней. Да, вы друг друга не перевариваете, но не бойся, все пройдет легко. Мой кот их знает, обещал поговорить с Гайдахан. Она вожак стаи, мы немного знакомы, виделись пару раз. Гайда еще тогда хвасталась, что сделала из ключа от королевских ворот корону. Не видел ни разу, но должно смотреться ужасно. Придется как-то уговорить ее этот ключ из короны достать. И не надо делать такое лицо. Я не виноват, что ключи растащили на сувениры. Если заберем ключ у Петра, считай, остальные у нас в кармане. Помоги мне встать, пора будить Уилли. И надо что-то придумать ей на завтрак. У меня есть предчувствие, что Остин слопал колбасу с хлебом, которые мне дал Фарэл.
Эсмина протянула ему руку и попыталась натянуть на лицо улыбку. Получился оскал. А что еще могло выйти, когда на душе вдруг выпадает град со снегом и дурное предчувствие превращается прямо-таки в убежденность: идти к вампирам, колдуну и оборотням – плохая идея.
Глава 7Почти семья
Эсмина не выспалась. Да и как можно спать, когда ты сытая, но голодная одновременно? Эсмина усмирила вечный зов, однако остро ощущала другой голод. Причина его шагала в метре впереди и, в отличие от нее, чувствовала себя прекрасно. Доминик Пятый восстановился на удивление быстро, на то он был и колдун. Когда пришли в лагерь, Ник завалился спать под кедрач, будто его пять минут назад и не пытался убить вампир. Не намеренно, конечно, но сейчас Эсмина остро осознавала, на каком волоске от смерти он находился.
Она постоянно о нем думала. Об этом проклятом чернокнижнике, который так неожиданно появился в ее сумеречной жизни. Ник пробуждал в ней странные чувства. Как вампир, она хотела каждую каплю его крови. Эсмина еще никогда так сильно не желала ни одного человека. Но странное дело – этот колдун умудрился пробудить в ней еще и зов плоти, который она не слышала уже много лет. То, что случалось с Кройном, было другое. Вампиры занимались любовью от скуки, потехи ради. Человеческая любовь со всей ее страстью и оттенками оставалась за гранью. Когда становился слышен зов крови, другие голоса тела затихали. У некоторых навеки.
Эсмина была очень старым вампиром. Какое-то время она вела дневник, где считала годы. Добравшись до семидесяти, устала и сожгла записи. В них все равно была лишь одна кровь. Глядя на Ника, она думала, что и ему сейчас не тридцать, на которые он выглядит. Что-то во взгляде колдуна выдавало древность и усталость, которые иногда смотрели на мир и из глаз Эсмины. Ей хотелось догнать его, растормошить, задать вопросы о том, как жил, кого любил, во что верил. Но после того как они экспериментальным путем выяснили, что вампир в Эсмине сильнее женщины, между ними выросла тонкая ледяная стена – пока еще прозрачная и похрустывающая, готовая разломаться от первого теплого взгляда, робкой улыбки, случайного касания. Хватило бы намека на то, что все можно начать заново, но они шли разными дорогами, хотя их ноги мяли одну и ту же придорожную траву.
Думала Эсмина и о девочке, и даже о наглом котяре. Эта компания тоже шла впереди. Уилли по-прежнему лопотала тарабарщину, а когда догадалась, что Ник ее понимает, пересела с шеи вампирши на плечи колдуна. Эсмина почувствовала укол ревности, но убедила себя, что, может, оно и к лучшему. Привязываться сильнее к мертвому духу опасно.
Чернокнижник был уверен, что в конце пути их ожидает могила Уилли. Явная или нет – уже не имело значения. Важно то, что скоро все закончится. Это там, в Млыве, казалось, что Готенружский замок находится на краю света, но на то оно и болото, чтобы всех в себя затягивать. Не только физически, но и мысленно. Бродя по Млыву, Эсмина не сомневалась, что весь остальной мир лежит где-то запредельно далеко. Он же оказался рядом – стоило протянуть руку и сделать шаг. С удивлением Эсмина заметила, что даже немного скучает по тем дням. Тогда все казалось простым. Утоли голод и живи дальше. Сейчас она была относительно сыта (абсолютно сытыми вампиры бывали редко), но впервые испытывала такую гамму желаний одновременно. Жизнь казалась сложной, собственные поступки маловразумительными, будущее потерялось в дебрях неопределенности.
Меньше всего она думала о клане вампира Петра Дракона, с которым Кройн всегда находился исключительно во враждебных отношениях, о колдуне, которого Ник назвал другом (во что Эсмина не верила, так как «дружба» и «черная магия» несовместимые понятия), и уж совсем не хотелось занимать голову мыслями о Гайдахан, предводительнице оборотней-медведей. Оборотни и вампиры ладили еще хуже, чем люди с нечистью.