ая претила Кирану среди приверженцев королевской религии.
– Если ты попросишь меня об этом от всего сердца, то я это сделаю, – понизив голос, произнес Киран, потому что не мог ни в чем отказать ни Зейлан, ни Фрейе. – Но сейчас не время. Сначала мы должны предотвратить войну, и если после этого ты все еще захочешь стать бессмертной, а Ларкин будет с этим согласен, то посмотрим.
Этого обещания Фрейе оказалось достаточно. Принцесса обвила руками шею фейри, и Киран крепко прижал ее к себе. В объятиях этой хрупкой девушки он чувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо в Нихалосе. Фрейя, быть может, и не была с ним одной крови, но за годы, что они провели вместе, стала частью его души. И ни пространство, ни время не могли этого изменить.
– Я люблю тебя, – прошептал Киран в ее волосы.
Кивнув, Фрейя крепче прижала его к себе.
Оставалось только надеяться, что следующая их встреча наступит скоро.
Глава 25 – Зейлан
Зейлан провела рукой по морде коня и поправила уздечку. Животное довольно всхрапнуло, обнюхивая лицо девушки, словно желая вернуть ласку. Зейлан улыбнулась: эта лошадь ей нравилась, и Хранительница надеялась, что они с Кираном и Ли возьмут себе именно ее. Другая лошадь пойдет вместе с Фрейей, Ларкином и Вэйлином. Вытащив из седельной сумки морковку, которую Зейлан вообще-то припасла для себя, послушница протянула ее лошади, которая была уже полностью готова к отъезду. Как и сама Зейлан.
Остальные, казалось, все не решались на отъезд и связанное с ним прощание. Разделившись на группки, они разговаривали, близко склонив друг к другу головы. Одна была только Зейлан. Киран подсел к Фрейе, а Ли с момента подъема никак не мог оторваться от полукровки. Раньше это не доставило бы ей беспокойства. Зейлан привыкла бродить по улицам Тобрии одна, но дружба с Ли и близость с Кираном изменили ее. И девушка не знала, нравится ли ей это.
Она была счастлива за Кирана, и хотя совсем не понимала привязанности Ли к полуэльфу, совсем не завидовала его счастью. Но вид этих двоих с другими пробуждал в груди Зейлан глухое эхо. Девушка чувствовала себя обделенной и одинокой. Хранительнице не нравилось это чувство: оно делало ее уязвимой. А быть уязвимой она просто ненавидела. И тем не менее Зейлан не могла сопротивляться этому, а какая-то ее часть и не хотела. Прохлада одиночества не делала беседы с Ли менее приятными, а близость Кирана – менее теплой и комфортной.
Во имя короля! Время, проведенное в Нихалосе, действительно сделало ее намного мягче.
Отогнав эту мысль, Зейлан протянула морковку второй лошади, когда услышала позади себя шаги. И – конечно! – ее разыскал тот самый человек, обществу которого девушка предпочла бы одиночество. Ларкин остановился рядом с другой лошадью – ее лошадью – и погладил ее гриву. Хранитель оставил свой плащ принцессе и был одет только в тонкую рубашку, которая не скрывала его широких плеч и мускулистого телосложения.
– Мы можем поговорить?
– Я предпочла бы этого не делать.
Губы Ларкина дрогнули, будто она пошутила. Но вскоре озорство исчезло с его лица, а в глазах появилось мягкое, даже сочувственное выражение. Зейлан оно совершенно не понравилось.
– Мне жаль, что я не смог спасти твою семью.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Ты возненавидела меня с первого момента. Кори тогда сказал, что это из-за того, что ты ненавидишь фейри и не хочешь находиться в Нихалосе. Позже я подумал, что это из-за Ли, который мало что хорошего мог сказать обо мне, но вчера до меня дошло. Беллмар.
Название родного поселка, прозвучавшего совершенно неожиданно для Зейлан, заставило ее содрогнуться. То, что Ларкин вспомнил об этом, не должно было ее удивить, ведь именно этот инцидент привел бывшего фельдмаршала в темницу короля, и тем не менее девушка была поражена. Она никогда не говорила ему об этом. Неужели Ли, старый сплетник, все растрепал?
– Ты похожа на свою мать.
Зейлан вскинула голову:
– Ты… ты видел мою мать?
Он кивнул:
– Ты похожа на нее.
Другие жители деревни тоже всегда так говорили, но ведь не мог же Ларкин узнать об этом от них? Зейлан умолкла, ожидая, что еще скажет Хранитель. Не подошел же он к ней только для того, чтобы рассказать о сходстве с матерью.
– Я каждый божий день сожалею о том, что произошло в Беллмаре. И не только из-за последствий, которые возымела для меня эта атака. Ибо я заслужил наказание короля. Не только из-за погибших герцогов, а потому, что я совершил ошибку, – сказал Ларкин, не отрывая от Зейлан пристального взгляда. В глазах его причудливым образом переливались самые разнообразные оттенки коричневого: от темно-карего до золотистой охры. – Я недооценил атаку и приказал некоторым из моих людей остаться у Стены, хотя они нужны были нам в деревне. Но тогда я не мог этого знать. Это был мой просчет, и я знаю, что, будь Хранителей в деревне больше, мы смогли бы спасти больше жизней.
– Больше жизней? – громко расхохоталась она. – Вы спасли только одну жизнь. Мою. И то нет. Я сама спаслась, спрятавшись за деревней.
Ларкин покачал головой:
– Неправда. Уцелело около дюжины мужчин и женщин.
Глаза Зейлан расширились:
– Ты лжешь!
– Зачем мне лгать?
– Ли сказал, что никто не выжил.
– Ли ошибается, – сказал Ларкин, подходя к ней. – Может быть, он был ранен в результате нападения или напился после атаки так, что не помнит, но ты была не единственной. Однако село было настолько разрушено, что люди не смогли остаться. Кори и двое других наших людей перевезли их в Аскану, снабдив мешком золота.
Зейлан почувствовала, как в горле образовался огромный ком. Она не могла поверить в то, что услышала. Все эти годы девушка думала, что все, кого она знала, погибли в пожарах и боях.
– Ты сказал, что я похожа на свою мать, она была?..
– Нет, – Ларкин, не дав ей закончить фразу, с сожалением покачал головой. – Среди выживших ее не было. И твоего отца – тоже. Я нашел твоих родителей в вашей хижине. Эльва загнала их в угол. Твой отец уже был мертв, а мать – еще жива. Эльву я убил, но ей уже ничем нельзя было помочь.
– Значит, ты оставил ее умирать? – Зейлан с трудом узнала собственный голос. Дрожащий и ломкий, он охрип от слез, которые горели в ее глазах. Девушка не хотела, чтобы Ларкин их видел, но отвернуться не могла – пока нет. Зейлан нужно было узнать, что случилось с ее матерью.
Ларкин сглотнул.
– Нет, я убил ее.
– Что ты сделал?
– Ты можешь думать об этом все, что хочешь, но твоя мать страдала, и если бы я этого не сделал, она, вероятно, еще два, три, а может, и намного больше часов лежала рядом с телом твоего отца, ожидая, когда яд эльвы убьет ее, – твердо сказал Ларкин. – Я оказал ей услугу. Это не компенсирует мою ошибку, но я хотел, чтобы ты знала. Мне очень жаль.
Зейлан сжала руки в кулаки.
– Свои извинения можешь засунуть себе в задницу.
Ларкин ничего не сказал.
– И я не прощу тебя – никогда, – отрезала она. Слезы текли по ее лицу, но Зейлан была слишком зла, чтобы стыдиться этого. – Из-за тебя моя семья погибла.
– Я знаю, и эта вина будет со мной до конца моей очень долгой жизни.
– Вот и отлично. Надеюсь, это больно. – Сказав это, Зейлан повернулась и пошла прочь. Она не знала куда, но ни секунды больше не могла видеть Хранителя. И пока сердце ее увядало от горя, как цветок, умирающий от жажды под палящим летним солнцем, в животе девушки пылал все тот же старый гнев, что и в течение многих лет.
Слова Ларкина ничего не изменили. Родители Зейлан были мертвы, а сама она выросла на улице. Но тот факт, что Ларкин обо всем помнил и страдал, приносил удовлетворение, от которого боль становилась более терпимой.
Глава 26 – Ли
Ли шагал по руинам черного рынка. Огонь и запах разрушения, оставленный пламенем, вызывали в нем чувство ненависти. Эта вонь была зловонием смерти. С тех пор как они прибыли сюда, Хранитель старался дышать через рот, но пыль и пепел все равно оставляли на языке неприятный привкус. Какая-то его часть никак не могла дождаться мгновения, когда он покинет это место, другая, более весомая, старалась оттянуть этот момент как можно дальше.
У одной из рухнувших палаток Ли остановился рядом с Вэйлином. Неподвижный, полукровка взирал на разруху, простиравшуюся перед его взглядом. Кое-где еще виднелись тела, торчащие из-под завалов. Это зрелище напомнило Ли о том, что он видит перед собой не только поле битвы, но и массовое захоронение людей, своего рода братскую могилу, каких в Тобрии и Мелидриане вскоре станет очень много, если остановить Андроиса и Олдрена не удастся.
– Я все никак не могу поверить, что полукровки сделали это, – произнес Вэйлин. Его черные волосы длиной до подбородка развевались по ветру, обрисовывая характерное лицо мужчины и обнажая шрам на шее. Заживление раны Вэйлина, судя по всему, было еще более неравномерным, чем исцеление ожогов на лице Кирана.
Ли покачал головой:
– Это были не полукровки, а убийцы.
– Убийцы вроде меня.
Ли впервые слышал от Вэйлина нечто подобное, ведь клятва крови лишала полуэльфа возможности говорить о содеянном. И это могло означать только то, что он совершал убийства не только от имени своего хозяина.
– Думаю, все мы здесь убийцы, не считая принцессы Фрейи. Ее руки еще не запятнаны кровью, но кто знает, что будет дальше.
Когда Вэйлин повернулся к Ли, его взгляд казался потерянным:
– Спасибо, что пытаешься увидеть во мне хорошее.
Ли покачал головой:
– Ты ошибаешься, мне даже не нужно пытаться. Я давно это вижу.
– Как ты можешь так говорить?
– Могу, потому что ты такой же, как и я, – ответил Ли и, не задумываясь, шагнул ближе к Вэйлину. Он никак не мог отказаться от этого. Это было похоже на магию, которая искала другую магию. Точно так же Ли искал Вэйлина, потому что его боль была точно такой же.