Вэйлин фыркнул:
– Я не такой, как ты.
– Нет, как раз такой.
– А вот Зейлан думает иначе.
– Зейлан ничего не знает обо всех тех вещах, которые я делал и которым позволял случиться, – сказал Ли. Впервые за много лет Хранитель заставил себя признать воспоминания о том времени, когда он был среди Темных, несмотря на то что прежде предпочитал подавлять эту память. Но теперь Ли в любом случае придется столкнуться с ними лицом к лицу, как только он ступит в укрытие. Потому что такое прошлое, каким обладал этот мужчина, никогда не отпускало полностью. – Я был хорошим человеком, пока не встретил Эдана.
– Он был из Темных?
Ли рассмеялся:
– Нет, клянусь королем, нет. Он был добрым и милым и показал мне, что чувства, за которые некоторые жители деревни, вероятно, захотели бы моей казни, не являются чем-то неестественным и неправильным. Он любил меня, а я любил его – безоговорочно. Даже в те дни, когда я ненавидел его, я любил его. Больше, чем что-либо другое. Больше, чем собственную жизнь. Многие в деревне не понимали этой любви, и однажды Эдана отравили. Будучи сыном аптекаря, я распознал признаки яда и попытался спасти его. Мне удалось смягчить эффект яда, но урон был уже слишком велик. Эдан заболел. Ему становилось все хуже и хуже. И в этом его состоянии был виноват я.
Голос Ли сорвался, потому что он впервые рассказывал эту историю. Когда-то Хранитель знал людей, которые ведали о судьбе Эдана, ибо видели это воочию, но эти люди, как и его собственный отец, давно превратились в дым и пепел. И вот последние восемьдесят лет Ли нес бремя этих знаний только на собственных плечах.
– Это была не твоя вина, – сказал Вэйлин. – Ты просто хотел помочь.
– Для Эдана было бы лучше, если бы я ему не помогал. Но я был слишком эгоистичен, чтобы позволить ему уйти, поэтому потратил все свои деньги на лекарства, которые ничего не могли сделать. И когда у меня ничего не осталось, я начал воровать, чтобы заплатить за травы, которые не улучшали его состояние, но делали его более терпимым, пока Эдан в конце концов не умер.
Он никогда не забудет тот последний момент с Эданом. Несмотря на все, что Ли с ним сделал, в его взгляде читалась любовь. Эдан не упрекал его и простил то, что Ли никогда не сможет простить себе сам. Никогда. И в каком-то смысле он все же заслужил то, что последовало потом.
– Случилось так, что во время одной из своих воровских вылазок я полез в карман не того человека. Он был Темным, который вскоре после смерти Эдана нашел меня и захотел вернуть свои деньги, но я давно их потратил. Вот он и завербовал меня, и я стал мальчиком на побегушках у Темных. Сначала были просто небольшие набеги. На многолюдных рынках и во время выступлений короля я тащил кошельки и мешочки с монетами. Однако мой талант не остался незамеченным, и вскоре меня вынудили обворовывать особняки и дома знатных и богатых горожан. Первые три раза все прошло хорошо. Я входил и выходил незамеченным. Но в четвертый раз я встретил мужчину, едва ли старше Зейлан. Он умолял сохранить ему жизнь, но я знал, что не могу этого допустить, если сам не хочу оказаться на виселице. Вот я и убил его. Он был первым, но не последним. За эти годы их было так много, что я даже не смогу вспомнить все лица.
– Мне очень жаль, – сказал Вэйлин.
Ли покачал головой:
– Мне не нужна твоя жалость. Я только хочу сказать, что не всегда был тем мужчиной, которого ты видишь сегодня. Я делал то, чего вообще не должен был делать. И я не был связан кровной клятвой. Я мог остановиться в любой момент и выплатить долг ценой собственной жизни, но не сделал этого, потому что был эгоистичным трусом.
– Ты не…
– Я знаю, – перебил Ли, прежде чем Вэйлин успел закончить фразу. – Теперь я другой. Я изменился после того, как обокрал тогдашнего фельдмаршала в таверне на окраине Свободной земли. Тогда я не узнал в нем Хранителя, а сегодня удивляюсь, как мог не заметить этого. Он поймал меня с поличным, и хотя мог убить меня на месте, спросил, почему я решил его обокрасть. Я рассказал, что в долгу у Темных, и вместо того, чтобы наказать меня за проступок, он пригласил меня на службу у Стены. Сказал, что погашение моего долга честным путем займет больше времени, но у бессмертных Хранителей жизнь длиннее, и к тому же я буду пользоваться их защитой. Я уже устал воровать и убивать и потому последовал его призыву.
– Это было мудрое решение.
Протянув руку к Вэйлину, Ли заправил за ухо мужчины одну из прядей темных волос, упавших ему на лицо. Но, сделав это, не убрал пальцы, а позволил им скользнуть по щеке полукровки, пока ладонь Хранителя не заслонила уродливое красное пятно.
– Я смог стать тем человеком, которым я являюсь сегодня, потому что кто-то другой дал мне такую возможность. И теперь хочу предоставить ее тебе. Потому что вижу, какой ты на самом деле, даже если ты сам этого уже не осознаешь.
Вэйлин зажмурился; на его лице появилось страдальческое выражение. Ли не знал, что заставляло мужчину страдать: клятва крови или безжалостно честные слова, сказанные Хранителем, ибо правда иногда причиняла боль, хотя и несла в себе нечто хорошее. Однако Вэйлин, по всей видимости, провел десятилетия своей жизни, убеждая самого себя, что он – никчемный злодей, поэтому к другой реальности оставался попросту слеп. Ли прекрасно понимал его, потому что в свое время чувствовал то же самое.
Ли не сразу смог заглянуть за маску полукровки, но теперь видел его совершенно четко и ясно. Не только видел, но и слышал – в мелодиях песен Вэйлина, в строках его текстов. Полуэльф был настоящим самородком, потерянным золотым слитком, брошенным в грязь под ноги и копыта. Ли нашел его потрепанным и тусклым, но вся та грязь, что успела налипнуть на Вэйлина, совсем не делала его бесполезным. Немного внимания – и он засияет снова.
– Вэйлин, – прошептал Ли, поглаживая щеку полукровки большим пальцем.
Тот открыл глаза. Боль его ужасала, но сам Вэйлин был прекрасен. Ли наклонился к нему, и его губы коснулись губ полукровки. Вэйлин отпрянул, но не как человек, который не хотел, чтобы его целовали, а как тот, кто не ожидал поцелуя. Ли снова медленно подался вперед, предоставляя Вэйлину время отступить. Но тот не сделал этого.
Очень нежно Ли прижался губами к губам полукровки и поцеловал его так, как вот уже много лет никого не целовал. На вкус Вэйлин напоминал солнце вперемешку с дождем, который немного омрачал темный аромат пепла. Но впервые с момента их появления на рынке Ли не беспокоил этот вкус, наоборот – он был рад его приветствовать. Хранитель притянул Вэйлина ближе, пока их тела не слились воедино так же, как и рты. Несмотря на прохладу утреннего воздуха, Ли вдруг объял жар. Жар, который стремился заставить его тут же избавиться от одежды.
Задыхаясь, Ли прервал поцелуй, прежде чем желание успело возобладать над разумом. Вэйлин тоже тяжело дышал, его остекленевшие глаза затуманились, а губы раскраснелись от жаркого поцелуя. Во имя короля, как же Ли не хотелось его отпускать! Но это было необходимо. Пусть Хранителю это и не нравилось, он знал, что библиотека для Вэйлина – лучший путь к свободе.
Ли в последний раз коснулся лица Вэйлина, а потом отпустил его и сделал шаг назад. Холод, охвативший тело Хранителя, заставил его вздрогнуть. Ли отчаянно хотел, чтобы у них было больше времени, но оседланные лошади уже стояли наготове.
– Обещай, что позаботишься о себе.
Вэйлин ничего не сказал и только кивнул, будто враз потерял дар речи.
Ли улыбнулся:
– До скорой встречи и будь осторожен.
– Ты тоже, – внезапно ставшим тонким голосом ответил Вэйлин.
В этот момент Ли больше всего на свете захотелось снова заключить его в объятия. Но Хранитель не знал, сможет ли потом собрать волю в кулак, чтобы отпустить Вэйлина снова. Поэтому Ли сжал руки в кулаки и заставил себя повернуться к Вэйлину спиной, хотя это было последнее, чего он сейчас хотел.
Глава 27 – Фрейя
Оседланные лошади в нетерпении били копытами по выжженной земле. С трудом сдерживая слезы, Фрейя попрощалась с Кираном. Она не плакала, когда их пути расходились после коронации, но в то время худшим, что она могла себе представить, был брак с Мелвином де Феличе. Наивно, что и говорить, ведь сегодняшние реалии были намного хуже. И то завтра, которое так долго казалось ей вполне определенным, уже не несло в себе уверенности. Олдрен мог напасть на Тобрию в любой день, или королевская гвардия могла схватить и казнить принцессу. Если Андроис снова застанет Фрейю в библиотеке, одним языком она не отделается. Но думать об этом девушка не хотела, иначе она начнет сомневаться в своем замысле.
Ларкин, Киран, Зейлан, Вэйлин и Ли уже собрались вокруг лошадей, но Элрой и Рэй еще оставались в лагере. Фрейя не могла уйти, не попрощавшись с ними обоими. Девушка рассчитывала, что Элрой будет сопровождать ее в библиотеку, чтобы узнать тайну бессмертия. Принцесса была поражена, что пират решил иначе, и очень жалела, что не уделяла большего внимания урокам зеакского языка. Тогда она, возможно, поняла бы, о чем спорили принц Диглан и Рэй.
Фрейя подошла к лагерю. Элрой оторвался от своей кружки, отставил ее в сторону и поднялся на ноги. Легкая улыбка кривила его губы, но не доходила до глаз мужчины. Фрейя и сама не ожидала, что однажды ей будет так больно отпустить пирата. Этот человек был странным, дерзким и почти непостижимым, но при всем том стал для Фрейи другом.
Ты уверен, что не хочешь пойти со мной в библиотеку?
Фрейя показала ему вопрос, который заранее написала в своем блокноте.
– Я хочу пойти с тобой в библиотеку, но мои люди не заслужили этой войны, – ответил Элрой. Он явно разрывался между желанием обрести бессмертие и заботой о своем народе, тем более принцесса ценила то, что пират выбрал своих людей. Это в очередной раз доказывало то, каким человеком был Элрой на самом деле.
Когда я увижу тебя снова?