– Все будет хорошо, – сказал Ларкин. Он, конечно, не мог быть уверен в этом, но просто обязан был произнести эти слова. Мужчина готов был сделать все, чтобы обеспечить Фрейе спокойный сон. Нежно взяв изящные руки девушки в свои, Ларкин крепко сжал ее ладони в своих пальцах и запечатлел поцелуй на ее коже. – Спокойной ночи, Фрейя.
Фрейя вскинула голову. К этому времени Ларкин научился так хорошо читать язык ее тела, что сразу понял, что этот жест означал призыв к новым поцелуям. Ему ничего не хотелось больше, чем прикосновениями своих губ лишить принцессу разума и всю ночь доказывать ей, как сильно он ее желал, но для этого здесь было не время и не место. И Фрейя, и Ларкин нуждались в отдыхе и сне, да и стены комнат были слишком тонкими.
– Не волнуйся, – снова успокоил Фрейю Ларкин, потому что это было все, что он мог сделать. – Мы предотвратим эту войну, а если нет – сбежим в Зеакис, к Элрою. Он наверняка нас примет.
Фрейя, закатив глаза, мягко толкнула его в грудь. При этом на губах девушки расцвела такая восхитительная улыбка, что Ларкин все же позволил себе поцеловать ее по-настоящему. Притянув Фрейю к себе, он накрыл ее губы своими. Выдохнув ему прямо в губы, принцесса обвила руками шею мужчины. Словно пойманное в ловушку идеального момента, время на какой-то миг остановилось, и Ларкину стало почти невозможно оторваться от любимой.
– Отдохни и соберись с силами, – пробормотал он в нежные губы Фрейи. – Они тебе еще понадобятся.
Фрейя кивнула. Ее большие глаза, устремленные на Ларкина, были полны разочарования от того, что грядущую ночь им придется провести не вместе.
В другой раз, подумал Ларкин, подождав, пока принцесса скроется за дверью своей комнаты. И только услышав тихий щелчок замка, Хранитель развернулся, но вместо того, чтобы войти в свою комнату, направился обратно тем же путем, по которому они пришли. Спасть ему пока не хотелось.
Ларкин снова двинулся через площадь к Стене, пока не оказался прямо перед ней. Запрокинув голову, мужчина посмотрел в небо, где его взгляд слился с ночью и сияющими звездами.
Перед хижиной, у ворот, сидели и играли в карты трое Хранителей. Кивнув им, Ларкин прошел мимо и поднялся по лестнице, ведущей на вершину Стены. Сотни ступеней пришлось преодолеть мужчине, и чем выше он поднимался, тем резче становился холодный ночной ветер, хлеставший его по лицу.
Со стоном взобравшись на последнюю ступеньку, Ларкин ступил на ту часть Стены, что возвышалась над землей на добрых сто пятьдесят метров. Он знал, что вид, открывающийся с этой высоты, был потрясающим, и тем не менее красота, развернувшаяся перед взором Ларкина, ошеломила его. За спиной Хранителя лежала Тобрия, страна людей; за верхушками деревьев мелькали огни и дым из труб домов крошечных деревень, расположенных недалеко от Свободной земли. А перед Ларкином простирался Мелидриан – царство фейри. Нихалос и Даария находились слишком далеко, чтобы их можно было увидеть со Стены, но и Туманный лес с его огромными деревьями и завораживающими лианами уже сам по себе был достоин восхищения.
Несмотря на витавшее в воздухе напряжение между двумя странами, Ларкин при виде зрелища, открывшегося его взору, ощутил спокойствие и умиротворение. Здесь и сейчас – всего лишь краткий отрезок времени, и что бы ни случилось в следующие несколько месяцев, завтра наступит всегда. Из своего прошлого Ларкин вынес одно непреложное правило: свет не может существовать без тьмы. А еще мужчина знал, что достаточно силен, чтобы противостоять этой тьме. В своей жизни Ларкин много раз стоял на краю пропасти, но до сих пор ему всегда удавалось преодолеть тьму и при этом вырасти над собой.
Шорох, раздавшийся за спиной Ларкина, прервал его мысли. Бывшему фельдмаршалу даже не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, кто последовал за ним на Стену. Он узнал Кори по звуку шагов. Томбелл молча встал рядом с Ларкином, медленно обводя взглядом спящую страну.
– Как ты? – наконец нарушил молчание Ларкин. Его голос был низким и мягким, потому что теперь мужчина обращался к Кори не как к Хранителю, а как к своему давнему другу.
В ответ послышался глубокий, протяжный вздох, который больно резанул Ларкина по сердцу.
– Все это слишком тяжело для меня, – ответил Кори. Казалось, признаваться в этом для Томбелла было чистой мукой – и тем больше Ларкин ценил то, что рядом с ним его старый друг готов был проявить такую слабость. – Этот мир. Эта война. Все это…
Ларкин кивнул.
– Даже все те многие годы, что мне довелось прожить, не смогли подготовить меня к этому моменту, – продолжил Кори, пристально всматриваясь в даль. – Если я не справлюсь, Стена рухнет. А вместе с ней – все те мужчины, которые каждый день спят под этими крышами и доверяют мне свою жизнь.
– Ты не можешь не справиться, ты слишком осмотрителен для этого.
Кори покачал головой.
– Ты отличный фельдмаршал.
– Ты не можешь этого знать. Тебя здесь не было.
– Ты прав, меня не было, но я знаю тебя. Знаю, на что ты способен, и знаю, что ты будешь превосходно руководить этими людьми, – ответил Ларкин с той же убежденностью, с какой говорил Фрейе, что все будет хорошо. – И кто знает, быть может, до войны вообще не дойдет. Может, Хранители, которых ты послал, смогут переубедить Олдрена и Андроиса.
– Ты правда в это веришь?
Сделав глубокий вдох, Ларкин задержал дыхание. Он и сам не знал, верил в это или нет, но не желал расставаться с последней надеждой.
– Даже если нам придется сражаться, нужно понимать, что король Андроис не представляет опасности. Без армии принца Диглана его войска противостоять нам, Хранителям, не смогут. А Олдрен… он тоже уязвим. Победить его будет труднее, но и его армия не всесильна. Фейри и эльв тоже можно убить.
Кори, поджав губы, промолчал, не сводя взгляда с какой-то точки вдалеке. Ларкин тоже погрузился в молчание. Он понимал, что Кори борется со своими заботами, мыслями и страхами, но ни секунды не сомневался в своем старом друге. Минутная слабость, которая охватила Томбелла, вовсе не делала его слабым по сути. Он обязательно обретет свою прежнюю силу.
Миновала, казалось, целая вечность, прежде чем Кори осторожно кашлянул, но вновь ничего не сказал.
Ларкин выжидательно вскинул брови.
– Так, значит, ты и принцесса…
Губы Ларкина дрогнули в улыбке, избавляя его от необходимости что-либо говорить. Счастье, вспыхнувшее на лице бывшего фельдмаршала, выдала его старому другу с головой.
– Не слишком ли она молода для тебя? – весело фыркнул Кори.
– Может быть, – рассмеялся Ларкин. – Но ведь и для всех других я тоже слишком стар.
В отличие от Фрейи Ларкин был бессмертным, но старался не слишком-то задумываться над этим. Время было слишком абстрактной субстанцией, и никто из них не мог быть до конца уверен в завтрашнем дне. Все указывало на то, что Ларкин переживет Фрейю, но ведь с тем же успехом он мог умереть и сегодня. Тогда она переживет его. Так к чему беспокоиться об этом?
– Ты прав, – опершись на парапет, произнес Кори. – Она совсем не такая, какой я ее себе представлял.
– Кто? Фрейя?
Кори кивнул.
– А какой ты ее себе представлял?
Кори пожал плечами:
– Пресыщенной? Высокомерной?
Теперь очередь весело фыркать наступила для Ларкина:
– У Фрейи много разных качеств, но то, что ты назвал, ей совсем не присуще.
– Я уже начинаю это замечать, – согласился Кори. – Вся эта история с ее языком очень трагична. С моим племянником, вообще-то, произошло нечто подобное. Я когда-нибудь рассказывал тебе об этом?
Ларкин покачал головой. За прошедшие десятилетия они обсудили так много тем, так о многом говорили, что запомнить все было просто невозможно.
– Он был кровельщиком и однажды, когда чинил крышу, свалился на землю и откусил себе часть языка. Говорить он еще мог, но, во имя Короля… понять его было почти невозможно.
– Это не было несчастным случаем.
– Что? – нахмурился Кори.
– Я про Фрейю. Это не было несчастным случаем. Ее отец приказал отрезать принцессе язык, – сказал Ларкин, которому казалось невозможным и дальше скрывать от друга правду. – Андроис хотел заставить свою дочь замолчать, потому что боялся, что она может настроить против него народ. – Одних только этих слов оказалось достаточно, чтобы Ларкина снова охватил гнев.
Кори недоверчиво взглянул на него:
– Это же просто…
– …чудовищно? – закончил фразу Ларкин.
Фельдмаршал кивнул.
– Бедная девочка.
Ларкин что-то буркнул в знак согласия.
– Я буду скучать по ее голосу. Она любила поговорить. Знаешь, что она сказала мне, когда мы только познакомились?
Кори выжидательно уставился на него.
– В словах вы не ограничены. Можете использовать их столько, сколько захотите, – процитировал Ларкин, с тоской вспоминая тот день в Лимелле. – Если бы я мог, то отдал бы ей собственный язык.
– Странная идея.
– Ты понял, о чем я, – ухмыльнулся Ларкин.
Кори кивнул:
– Но она и без языка неплохо справляется.
И правда. Фрейя быстро училась, но это никак не помогало ей быть услышанной народом. Большая часть населения Тобрии не умела читать, а значит, люди не могли внимать словам Фрейи, и принцесса, по мнению короля Андроиса, совершенно не представляла опасности для него и всех его секретов. Однако король недооценивал свою дочь. У нее не было голоса, но были друзья, которые помогали и верили ей.
– Поздно уже, – проронил Кори, отталкиваясь от парапета. – Пойду-ка я спать.
– А я, наверно, еще немного побуду здесь, – кивнул Ларкин.
Похлопав друга по плечу, Кори собрался было уйти, как вдруг снова остановился. Взгляд фельдмаршала нашел Ларкина:
– Я рад, что вы здесь. Оставайтесь, сколько захотите, и дайте мне знать, если вам что-то понадобится.
– Так и сделаем, – ответил Ларкин, испытывая при этом благодарность, которую просто невозможно было выразить словами. Вернуться к Стене было верным решением.