– Я привел вас к себе, потому что хочу задать личный вопрос, – немного поколебавшись, сказал Маддокс. – Что вы чувствуете, когда пытаетесь использовать свою силу?
– Что я чувствую? – Николас не сразу смог подобрать нужные слова. – Чувствую, что она глубоко во мне, но я не могу до нее дотянуться, а она не может подняться на поверхность. Раньше я мог создавать щиты, которые не исчезали по несколько часов, мог со скоростью света перемещаться на большие дистанции. И это легко мне давалось. А теперь… теперь нет.
У Николаса побагровела шея. Ему стало неловко – он отвык говорить о таких вещах. Отец отказывался его слушать, Риан умер, а мать беспокоить он не хотел. Он даже не пытался объяснить это Таисии, ведь она пользовалась другим источником магии и вряд ли поняла бы, о чем он говорит… К тому же он боялся, что в результате она сочтет его жалким и ничтожным.
Маддокс с задумчивым видом промычал что-то себе под нос, потом сказал:
– Между тогда и сейчас что-то должно было произойти.
Николас вспомнил об их с Рианом жестокой игре, когда смех сменялся раздраженными криками и наоборот.
– Какое-нибудь травмирующее событие, трагическое, как смерть, могло заблокировать вашу магию, – тихо сказал Маддокс. – Поверьте, такое случается. Одна моя тетка была лумином, но после смерти ее мужа, витаена, она до конца своих дней не могла в полной мере использовать свою силу.
– О чем ты? Хочешь сказать, что, если я перестану скорбеть о брате, моя магия вернется?
– И вы, и я – мы оба знаем, что скорби нет конца. Выход один – надо научиться жить с ней и при этом не позволять ей подчинить себя.
У Николаса засаднило горло, как будто он кричал несколько часов подряд. Он попытался сделать глубокий вдох и закашлялся.
– Простите, понимаю – это не мое дело, – поспешил добавить Маддокс. – Я просто пытаюсь помочь.
Помочь, чтобы его люди и он сам смогли вернуться в Солару. На самом деле их не волновало положение, в котором оказался Николас.
Но дело было не в этом. Главное – это то, что он мог изменить жизнь этих людей, а это были его люди, пусть даже, находясь среди них, он чувствовал себя чужаком. Он мог положить конец их страданиям, открыв портал в их мир, мог попытаться залечить десятилетиями наносимые им психологические травмы.
И, подобно Врине, он мог осветить свой путь пером бога Фоса.
– Как… – Николас запнулся и начал снова: – Как ты с этим живешь?
Маддокс заметно расслабился.
– Сначала надо просто принять то, что уже случилось.
Но как раз этого и не мог сделать Николас. Не мог смириться с тем, что больше никогда не услышит смех Риана, не будет злиться из-за его подначек, не будет с ним спорить, а потом разговаривать всю ночь о разных пустяках и ближе к рассвету брат тихо не скажет ему, что все будет хорошо.
Как можно такое принять? Как можно надеяться на то, что все будет хорошо, если рядом нет уверенного в этом Риана?
Николас допил чай и поставил чашку на стол. Встал и поклонился Маддоксу – тот даже вздрогнул от такого неожиданного жеста.
– Спасибо, что уделил мне время, – сказал Николас. – Завтра я вернусь, и мы попробуем еще раз.
– Конечно, милорд. – Маддокс тоже встал и поклонился, – естественно, гораздо ниже, чем Николас. – Я верю, что вы все исправите.
«Ну, хоть один из нас верит», – подумал Николас.
Ближе к полудню небо затянули низкие облака. Николас отнесся к этому как к подарку свыше – последнее время всякий раз, глядя на солнце, он чувствовал огромную тяжесть на сердце.
Как ни странно, но так же он отнесся и к доставленному посланию – ведь оно, пусть и ненадолго, отвлекло его от бесконечно крутившихся в голове тревожных мыслей. Вообще-то, он ожидал, что это очередной вызов от Дамари, но послание было написано незнакомым небрежным почерком и его автор, представившийся как информатор, просил о встрече на площади у библиотеки.
Библиотека располагалась в нескольких кварталах от университета. Это было высокое здание с толстыми стенами, декоративными арками и цветочными карнизами. Николас стоял, прислонившись к стене, и совершенно не представлял, чего ему ожидать.
Колокол в открытой башне на крыше пробил два часа пополудни.
– Наисветлейший! Ты пришел.
Николас инстинктивно потянулся к ножу на поясе.
Молодой человек, умудрившийся незаметно подойти к нему сбоку, примирительно поднял руки. Это был Фин, в длинном сером плаще с поднятым воротником.
– Тихо, тихо, я не хотел тебя напугать.
Николас расслабился. Лукс потянул его за кошелек, но он не обратил на него внимания.
– Значит, информатор – это ты?
– Звучит как-то слишком уж официально, но да – это я.
Николас ждал, что́ Фин скажет дальше, но тот просто смотрел на него, как будто бы разглядывал его лицо.
Они молчали, тишину нарушали только приглушенные голоса гуляющих. Людей было меньше обычного, но по площади все равно бродили уличные торговцы с шестами на плече, на которых раскачивались ярко-красные мешочки с перцем, подвески-талисманы, призванные защитить от злых духов, и прочие мелочи. Двое детей бегали по кругу и напевали старинные куплеты про монстров, пока их наконец не приструнила строгая мамаша. От фургончика неподалеку доносился аромат приправленного марианскими специями тушеного рагу, которое подавали на лепешках из маниоки.
День был наполнен тяжелыми тенями цвета олова и сланца. Ветер кусал Николаса за открытую шею, словно хотел предупредить о грозящей опасности.
– Ну и? – нетерпеливо сказал Николас. – Говори, это ведь ты меня сюда позвал.
– И ты пришел. – Фин скрестил руки на груди и немного нервно рассмеялся. – Не скрою, я удивлен.
Николас вдруг понял, в чем дело. Он носил этот браслет в кармане с того дня, когда Фин в костюме слуги предпринял неудачную попытку подкатить к нему с подносом тарталеток.
Николас вытащил из кармана браслет с серебряным амулетом в форме дерева и протянул его Фину.
– Я собирался найти тебя на празднестве во дворце и вернуть его, но не был уверен, что в тот вечер ты будешь там прислуживать. Если тебя там не было, оно и к лучшему, учитывая случившееся.
Фин с неподдельным удивлением посмотрел на браслет и с нежностью погладил пальцем серебряный амулет.
– Я… спасибо.
Он попытался одной рукой завязать браслет на запястье. Николас, глядя на его мучения, не выдержал и решил помочь. У Фина были длинные тонкие пальцы, крутое, как холм, запястье и плоская, как равнина, ладонь.
Когда Николас завязал браслет, Фин выдохнул так, будто все это время задерживал дыхание, широко улыбнулся, глянув на браслет, но уже в следующую секунду стал серьезным.
– Вообще-то, я назначил тебе встречу как раз из-за празднества во дворце. То есть из-за того, что я там увидел.
Николас похолодел, огляделся по сторонам и, схватив Фина за локоть, потащил его в переулок за библиотекой.
– Так ты там был?
– Не в зале торжеств, но да, я там был. Когда все началось, как раз проходил между залом для прислуги и залом торжеств.
Фин замолчал и многозначительно посмотрел на кошелек на поясе у Николаса, из которого просачивался свет Лукса.
Николас со вздохом открыл кошелек, и Лукс выбрался на волю.
– Потрясающе! – Фин протянул руки вперед, и Лукс проплыл вокруг его запястий, как обнюхивающий незнакомца любопытный щенок. – А ты очень даже славный, когда не пытаешься меня связать.
Николас поднял руку, и Лукс, вытянувшись, превратился в тонкий браслет у него на руке.
– Прошу, продолжай.
Фин откашлялся.
– Хорошо. Когда я шел из кухни в зал торжеств, мимо меня кто-то проскользнул. Проскользнул так быстро, что я вроде бы ничего такого и не заметил. Я даже шаг не сбавил и только немного позже понял, что тот человек был в маске-черепе.
Николас вспомнил рапорт Риши, в котором она точно так же описывала человека, стоявшего за атакой на некрополь.
Как один человек мог контролировать такое множество духов? Неужели ожерелье Лешьи Вакара действительно обладает такой громадной силой?
– Почему пришел с этим ко мне? – спросил Николас. – Почему не обратился к кому-нибудь во дворце?
Фин переступил с ноги на ногу.
– Но ты ведь состоишь в спецподразделении?
– Верно. – Однако Николас все равно чувствовал: что-то здесь не так. – Ты мог пойти к своему непосредственному начальнику или к одному из советников, а уже они отвели бы тебя к дону Дамари для дачи показаний. Писать напрямую наследнику… это может стоить тебе места.
Фин резко втянул воздух сквозь зубы. Николас понял, что он подразумевал, и ему сразу стало стыдно. Он порой забывал о том, какой властью обладает, будучи аристократом, связанным с королевской семьей и священнослужителями. Он по щелчку пальцев мог изменить жизнь простого человека, и его отец пользовался этим преимуществом, как косарь косой.
– Прости, – пробормотал Николас, – я просто немного растерялся.
– Ничего страшного, Наисветлейший, не волнуйся. – Фин медленно кивнул.
– Можешь звать меня Ник.
Фин снова втянул воздух сквозь зубы и одними губами повторил его имя.
– Что-нибудь еще о том человеке можешь сказать?
Перед следующей встречей с королем ему надо было собрать как можно больше информации о случившемся на празднестве. Недовольство Фердинанда – или, что еще хуже, недовольство отца – могло дорого обойтись Николасу. Варен ясно дал это понять, когда указал сыну на то, что он во время Ночи богов должен в наилучшем свете представить королю их дом.
Но после разговора с Маддоксом – «надо просто принять это» – он больше не был уверен, что сможет это сделать.
Фин уже начал рассказывать, и Николас встряхнулся.
– Ожерелье из костей. – Фина передернуло. – И еще мне показалось очень странным то, откуда он шел…
– О чем ты?
– Ну… – Фин потер нос, как будто замерз. – Не знаю, насколько ты знаком с планировкой зала торжеств, но попасть туда или выйти оттуда можно только через главный вход. Если не идти по коридору, который соединяет главное здание дворца с залом прислуги. А раз уж я заметил его в зале прислуги возле кухонь, значит…