Цветущие хоромы, Правь
Звук шагов Василисы разлетался эхом по широкому коридору, ведущему в гостиную Цветущих хором – обители Девы-Весны. Облаченная в длинное белое платье, расшитое золотистыми нитями, она со всех ног торопилась к Леле. Неожиданное известие заставило Жар-птицу сорваться с места и поспешить к наставнице, чтобы разузнать новости.
Отперев массивную дверь, Василиса скользнула в комнату, оглядываясь. Расписанные сложным узором стены утопали в полумраке, ползущем со стороны высоких окон, распахнутых настежь. Зажженная пара подсвечников отбрасывала извивающиеся рваные тени. Василиса взглянула на тяжелый стол, на котором хаотично лежали пожелтевшие свитки и увесистые манускрипты с поблекшими рисунками. Ковровая дорожка едва приглушала эхо каблуков, пока Жар-птица приближалась к хозяйке хором.
Леля замерла подле окна у противоположной стены, сосредоточенно смотря вдаль. Солнце давно село, и ничто не освещало разбитый подле дома сад, засаженный цветами и деревьями со всего света. Однако Дева-Весна напряженно смотрела на тени, словно в них скрывалось нечто, способное разрешить ее мысли. Слабое дуновение ветра заставило ее вздрогнуть и повести плечами, наконец замечая прохладу.
Василиса нерешительно перекатилась с пятки на носок и тихонько спросила:
– Вы замерзли. Хотите подам душегрею?
Она подошла к скамейке у стены и, подобрав красную накидку, протянула ее наставнице, однако Леля скривилась.
– Твоя верность традициям поразительна, Васена, – насмешливо проговорила она, заставляя преемницу нахмуриться. – Душегрея, кокошники, летники и прочее – все это так давно было… Нынче люди совсем не знают таких нарядов, – обиженно вздохнула Леля, вновь отворачиваясь к окну.
Василиса, привыкшая слышать, что слишком привязана к обычаям и почитанию традиций, незаметно качнула головой. Она не видела ничего дурного в следовании давним порядкам, однако Леля частенько задавалась такими мелочами, видя перемены, творившиеся в Яви. Понимая, что в меланхоличном настроении виноват визит в мир людей, Василиса поджала губы: обычно наставница любила странствовать по среднему царству и всегда возвращалась довольной, но не сегодня, когда встретила Марью Моревну.
– Ты прибежала ко мне, потому что Финист уже успел донести новость? – Леля обернулась, глядя прямо в глаза.
– Да, – честно призналась Василиса.
Она была в гостях у Прекрасной, когда Сокол возвратился домой, поведав, что этой ночью Дева-Весна явилась в мир людей и приняла под свою опеку две души, одна из которых раньше принадлежала Нави.
– Что ж, чем раньше, тем лучше, – проговорила Леля, покручивая в руках кончик косы. – Спрашивай.
Она махнула рукой и уселась в ближайшее кресло, разглаживая складки на белоснежной рубахе, спускающейся до пят. Леля казалась уставшей от донимающих ее мыслей. Василисе редко удавалось застать наставницу в таком растрепанном виде, поэтому она щелкнула пальцами, материализуя перед ними чашки с успокаивающим ромашковым чаем.
– Как всегда, учтива и мила, – усмехнулась Дева-Весна, делая первый глоток. – Не стану томить и скажу сразу, что спустилась в Явь, так как являюсь заступницей мавок. Естественно, когда у одной из них происходит что-то из ряда вон выходящее, то я обязана быть рядом.
Василиса кивнула, помня про четкое разделение. Мавками становились юные убиенные девушки, которые после смерти решили остаться в Яви, дожидаясь избранника. Они населяли лесные водоемы и редко отходили от них, помогая лесу процветать, сторонились людей и появлялись перед ними в случае большой необходимости. Русалки же – души утопленниц, которые затаили страшную злобу и возжелали отмщения. Они заселяли не только водную гладь, но и могли спокойно расхаживать всюду. Представляясь обычными девушками, русалки заманивали путников в Навь ради забавы. Но если русалки находились полностью под опекой Мораны, то мавки изначально принадлежали и светлой, и мрачной сторонам миров. Однако такой порядок не устраивал сердобольную Деву-Весну, и она пожелала покровительствовать несчастным душам перед всеми богами и высшими силами. По этой причине мавки и не могли убивать – Леля не смогла бы простить смерть.
– Финист обмолвился, что проклятие спало и мавка стала человеком вместе с одним из упырей, – произнесла Василиса, цепко глядя на богиню. Обычно прогулки в Явь радовали ее, но, видимо, проклятие разрушенной завесы коснулось и ее, иначе нельзя было объяснить бледность и измученный вид.
Морщинка пролегла между бровями Лели. Отставив чашу, она чуть откинулась в кресле, глядя в окно.
– Поэтому-то я и пришла к ним. Морана в очередной раз поражает меня своей проницательностью: проследить их нити, устроить встречу и помочь освобождению от оков чар – это умно и хитро. Правда, встреча с Лихом мне пришлась не по душе, – с усмешкой призналась Леля.
Василиса сморщила лоб, вспоминая облик одноглазой великанши, которая вселяла трепет и в Прави.
– Но позвольте спросить: что будет дальше? Ради чего Морана отправляла всех в лес? Чтобы встретились мавка и упырь? Только и всего? А как же завеса? Не слишком ли мы долго…
– Васена, сколько вопросов! Откуда такой пылкий интерес? – перебила ее Леля, отмахиваясь. – Зоя умерла, близкие ее в гневе. Морана даст им замену в лице Забавы, и больше никто не станет искать почившую. А что до ритуала, то и тут все логично: чтобы провести его, нужен один уникальный элемент, отмеченный судьбой. Морана просчитала и эту деталь: капля крови упыря и мавки, освобожденных от проклятия, – настоящий редкий предмет. Поэтому сестра и отправила их туда, чтобы исполнить нить судьбы и заполучить все необходимое для закрытия бреши в границе между мирами.
Василиса промолчала, размышляя над услышанным. Она предполагала, что Хозяйка Зимы действует интуитивно, полагаясь на волю случая, однако та все спланировала и уверенно руководила ситуацией, выжидая нужный момент.
– Ты можешь идти и расскажи все Финисту и Елене, – произнесла Леля вставая. – Уверена, им будет интересно послушать.
Она дала понять, что хочет остаться в одиночестве, поэтому Василиса поспешила к выходу. Но стоило Жар-птице коснуться двери, как Дева-Весна проговорила:
– На рассвете я вновь спущусь в Явь. Мне понадобится твоя помощь, и, возможно, придется позвать Финиста. Предупреди.
Василиса покорно кивнула и отправилась в Светлый терем. Десяток вопросов вертелся у нее на языке, но больше всего донимала мысль о предстоящей встрече двух враждующих сестер.
Финист – Ясный сокол
«Предназначено ему богатырем могучим стать. Будет Финист по миру летать, чудеса да печали все подмечать».
Далекие времена,
Серебряные земли Прави и Явь
Много лет тому назад появился на свете славный витязь Светозар. Кто приходился ему родителями – сложно сказать, ибо был он создан по милости судьбы и высших сил с одной лишь целью – защищать. По велению богов предстало Светозару следить за порядком в Яви и Прави, а затем докладывать обо всем увиденном милой Леле – богине весны и любви. Наделен был богатырь способностью чудесной: мог он превращаться в сокола зоркого и в облике сем облетать земли просторные. Жил Светозар подле стен сада Ирия в Светлом тереме, который сам смастерил без помощи чар.
Добротный дом в два этажа располагался на бескрайних просторах Серебряных земель в окружении вечнозеленых деревьев и молодой травы. Из окон его открывался вид на цветущие поляны, высокие холмы, превращающиеся вдали в скалы, берега Молочных рек и широкие тропы, ведущие к переправе в Богатырский град.
Было у Светозара две сестры названые: Сирин и Алконост – девицы красивые и высокие, кои тоже чарами обладали и в птиц превращались. Жили они в самом сердце сада Ирия и стерегли молодильные яблоки – секрет долголетия и процветания Прави и высших сил. Никто, кроме Лели и Мораны, никогда не видел их – прославленных богов, которые обитали в Золотом краю и не показывали свой лик всем прочим. Отвечали они за солнце и грозы, огонь и воду, плодородие и жизнь. Гласом воли их служили Хозяйка Зимы и Дева-Весна, сами же боги больше в Явь глядели да за людьми присматривали.
Частенько Светозар расспрашивал Сирин и Алконост о высших силах, да только не могли ему они ничего путного рассказать, потому как сами с ними не встречались. Токмо от Девы-Весны, заступницы Прави, слышали они о чудесах и благодати, наполняющих Золотой край.
Одиноко жизнь Светозара шла: Леля нечастой гостьей у него была, сестры не могли надолго Ирий оставлять, а с остальными жителями Серебряного края молодец не вел речей. Больше всего любо ему было со зверями общаться – благо их здесь предостаточно водилось, а речи их богатырь запросто различал. Так и коротал век Светозар: поутру свитками зачитывался, в обед к наукам прибегал, вечером в сокола обращался и по мирам летал, а после прогуливался вдоль берегов Молочных рек иль в боях потешных в граде участвовал, чтобы силушку совсем не растерять.
Пролетали века, и дальше бы все мирно шло, да вдруг однажды влюбился Светозар. Во время одного из полетов в Явь увидал он девицу с шеей тонкой и осанкой гордой. Жила она скромно на окраине града, вся в заботах. Звали ее Аленушкой – красавица румяная и статная, ласковая да игривая. Мастерицей хорошей была: рубашки сама ткала, расшивала наряды узорами сложными, да еще по дому хлопотала. Животные подле нее всегда ластились так сильно, что порой ступить без свиты хвостатой Алена не могла.
Начал Светозар все чаще времечко выкрадывать, чтобы на нее поглядеть, и сам не заметил, как запала девица в сердце. Стал он все полеты ей одной посвящать, про обязанности свои забывая. Не понравилось то богам, и явилась тогда к Светозару в терем Леля.
– Коль сердце твое в Яви остается, то тебе и там поселиться до́лжно, – мягко проговорила она, улыбкой согревая. – Раз любишь ее, то раскрой сердце. Если примет тебя девица, так останешься там. Али нет – сюда возвратишься.
– Значит, мне от жизни вечной отказаться придется? – осторожно спросил Светозар. – И сестриц милых одних на произвол судьбы оставить?
– Алконост и Сирин в душе твоей всегда обитают, – заметила Леля. – А что до жизни вечной… Мила ли она тебе будет, коль возлюбленной твоей не станет? Сможешь ли вечно молодым сказываться, когда Алена подле тебя стареть начнет?
Призадумался Светозар, все слова живо представляя, и покачал головой кудрявой. Леля, печаль на лике его заметив, чуть плечо витязю сжала, приговаривая:
– Когда час Мораны придет, то души ваши в Правь попадут, где дом твой по праву. Тогда-то вечность вместе познаете. А пока не печалься напрасно.
– Как же служба моя? – заволновался Светозар, не желая так просто от призвания своего отказываться.
– От нее тебя никто освобождать не собирается, – звонко рассмеялась Леля. – Сейчас же, коль примет тебя Алена, то поселишься с ней в Яви. Будешь мирно и счастливо жить и в сутки раз миры облетать, – заверила она.
Поразмыслил Светозар и решил, что рискнет и тайну свою возлюбленной раскроет. Долго он за Аленой ухаживал, речи складные вел, умом восхищал, украшениями да нарядами заморскими, добытыми в полетах, одаривал. Да только непроста была Алена: хоть и радовалась она встречам и прогулкам, но все же чувствовала, что тайну от нее жених скрывает. Маялась, маялась, спросить не решалась, но не вытерпела все же. Засмущался Светозар, но лукавить не стал. Обратился он пред девицей птицей вольной и взмыл в небо голубое. Ахнула от удивления Алена, глазам не поверила, подумала на миг, что колдовство ее одолело, а потому и мерещилось всякое. Поближе сокол подлетел и на плечо Алене приземлился, погладить позволяя. Усмехнулась Алена судьбе лукавой: жених-то зачарованным оказался.
– Боле от тебя никаких секретов не имею, ясная моя, – проговорил Светозар, перевоплотившись и решения выжидая. А ответ только один был – душой и сердцем Алена давно уж полюбила его.
Свадебку скоро сыграли: пир широкий устроили, музыка на всю округу играла, яства животы насыщали. Даже сестрицы-птицы на праздник заглянули и с невестой прекрасной речь держали, гостинцами одаривая.
Наставление Лели не забыл Светозар, и лишился он жизни вечной, коли в Яви остался. Одначе ни разу не представилось богатырю жалеть о том. Все ему мило было: и дом крепкий, и хозяйство богатое, и земля плодородная. А чтоб навыки боевые не растерять, тренировался каждый день на рассвете Светозар, надежду лелея, что однажды сможет сыновей мастерству своему обучить.
Спустя пару лет родился у них сын. Любопытства ему не занимать было: все на свете интерес вызывало, вопросы на головы родителей без устали сыпались. Назвали дитя Финистом – имя редкое, необычное, да токмо иного Алена дать не пожелала.
– Сам же сказывал, – обратилась она к мужу, – историю о птице волшебной и бессмертной, что Фениксом за морем величают. Ты в сокола обращаешься, и сыну наверняка то же предстоит. В нем же кровь твоя течет, а значит, дар и ему достался. А то, что имя чуть меняю, так желаю тайну сохранить – не догадается никто сперва, что мальчик наш заколдованный.
Светозар спорить не пожелал. За годы жизни совместной понял он: коль решила Алена, так не переубедить ее. Так и стал мальчик имя диковинное носить.
Взрослел Финист и уму-разуму от родителей набирался. Обучала его Алена в чистоте себя держать, рубашку подшивать да возле печки самостоятельно хлопотать. Наставления постоянно давала, аккуратность во всем прививала да любовью окружала. Светозар же мечту давнюю исполнил: по утрам вместе с сыном тренировался и бои шуточные проводил, а после в птиц оба перевоплощались и по округе летали. Наставлял отец сына всему, что знал и умел, заодно предназначение свое раскрывая.
– Тятя, а я тоже, как и ты, должен буду за порядком везде следить? – спрашивал молодец, уплетая смородину за обе щеки.
– Конечно, будешь, Финист, конечно, – отвечал Светозар. – Тебе, как и мне, предстало в сокола обращаться и летать по Яви и Прави, следить за порядком и душами. Докладывать после станешь Леле. Дева-Весна иногда к нам сюда сама спускается и речам всем людским внимает.
– Но ты же свитки пишешь и с голубями их отправляешь. Зачем же она тогда приходит? – рассуждал Финист.
Видел он, как каждый вечер садился отец за стол дубовый и грамоты сочинял, отправляя их Леле. Нашептывал притом Светозар заклинание чудное, чтоб могли голуби путь в Правь отыскать.
– Я доклады пишу, долг исполняя. А Леля обязана весну в Явь приводить да за людьми приглядывать, любовью и милостью одаривать, – пояснил богатырь.
– Так, стало быть, высшие силы часто в мире людей обитают? – удивился Финист.
Согласился отец.
– Раз так, то почему же ты за всем приглядываешь? Разве могут высшие силы что-то упустить? – засомневался мальчик.
Рассмеялся открытости такой Светозар и проговорил:
– У каждого в мире свои обязанности, кои должно исправно выполнять. Я миры облетаю, чтобы предотвратить несчастия большие. Увижу, как войско собирается в стороне, и тут же о том доложу Леле да людям, чтобы к битве готовились. У богов другие заботы, в них лучше не погружайся. Тебе важнее опасность не проморгать, а она, как известно, всегда в тени созревает.
Слушал его внимательно Финист и старался во всем на отца походить. Внимал рассказам о светлой Прави, в которую еще не мог летать, и об Ирии, где обитали различные звери и птицы, о землях Серебряных, полных гор и рек, о граде Богатырском, славящемся витязями храбрыми, и чудесном Медном крае. Простор для дум далеких вольно гулял и красоты миров рисовал. Все это занимало жизнь мальчика, мерно шагающего по реке времени.
Вырос Финист здоровым и крепким – родителям отрада. Речи высокие голосом могучим вел, в науках разбирался, мечом и луком славно управлял. Да и по хозяйству помочь всегда был рад: то пашню вспахать, то за скотом приглядеть, то крышу подлатать – ничего не оставлял без внимания молодец. За воспитание свое до земли кланялся он родителям – не могли они на него наглядеться и радовались, что судьба им такого сына преподнесла.
Способности волшебные Финисту утехой были: шибко уж любил он соколом в вышину взмывать и меж облаков теряться, с ветром наперегонки соревнуясь. Ничто его сердце так сильно не радовало, как вольное парение средь звезд и вершин горных.
Однажды во время одного из полетов увидал молодец, как разбойники дом сжечь пытались и добро чужое к рукам прибрать. Не понравилось то Финисту, и решил он с ними разобраться, страх подальше в груди спрятав. Преобразился он в витязя, схватил меч покрепче и стал сражаться. Дар ему силушки богатырской придавал, а посему получил он лишь неглубокие раны. Спас жителей мирных, зарубил врагов, славу в округе тем самым обретя.
Случай сей переменил Финиста: на службу княжескую пойти возжелал. Аленушка отговаривать не стала, лишь просила беречься пуще прежнего и слезы украдкой утирала. Светозар же кивнул только, умоляя сына не рисковать напрасно – мало ли какие опасности на пути повстречаться могут. Снарядили родители Сокола в дорогу дальнюю и полную приключений.
Много врагов земли родные окружали, и в каждом походе Финист участвовал, люд защищая. Князь ему во всем доверял и всегда вознаграждал щедро. Не было богатыря сильнее и мудрее в землях тех, а облик его соколиный шибко врагов злил – не понимали они, как витязь храбрый все узнает и всегда их находит. А Финист лишь улыбался: хорошо ему удавалось секрет свой хранить от глаз любопытных.
Одначе не всегда у героев все ладно складывается. Так собрались враги, тайком прокрались в столицу при помощи предателей и выкрали дочку княжескую. О том только поутру узнали. На поиски и вызволение девицы отправился ее жених вместе с дружиной крепкой, да только не увенчался поход успехом. Сгинула в болотах и горах половина удальцов, а сам нареченный пропал без следа. Вернулось лишь двое воинов и поведали князю, что у врагов колдун водится. Страшные дела помогает вершить, проклятия на головы сыплет и изводит всех, кто неугоден его господам. Огорчился князь и начал собирать выкуп из казны сердце скрепя, ибо сумма непомерной была – не потянет люд цены сей высокой. Меж тем, надежду лелея и на чудо уповая, написал государь письмо верному своему богатырю с просьбой о помощи.
Финист в ту пору у родителей гостил и отмахивался от вопросов матушки, когда жениться думает. Светозар все смеялся и медом пряным угощался, заслушиваясь рассказами сына о том, как ходили они с дружиной в походы на земли заморские; как воевали с полчищем вражеским; как снискал смерть великан-людоед в пещерах злачных; как аспида-душегубца разрубили пополам в лесу далеком. Много было всего, о чем мог поведать Финист, да только не желал родителей шибко пугать россказнями своими, а посему умолчал о ранах глубоких, ядах, что цели достигли, и о потерях знатных.
Тут вдруг в дверь постучали, и на пороге появился запыхавшийся гонец с посланием от князя. Недолго думал Финист и в путь дальний тут же собрался. Знал богатырь княжескую дочку, коя красотой многих пленяла. Обещана она была витязю юному, в боях не закаленному. Смекнул Финист, что хотел отличиться жених, да бравада дорого ему обошлась.
Долго бродил Финист по топям злосчастным, по бурелому темному, по холмам высоким, пока не вышел наконец на едва различимый след – упряжки да мечи в траве уже поросшей валялись, а в округе тела изуродованные лежали, будто что-то их изнутри удушило. Смекнул богатырь, что страшное и темное дело виновато – колдун на славу постарался. Помолился Финист за души павшие и дальше отправился, в сокола обращаясь, дабы округу осмотреть с высоты.
Несколько дней спустя отыскал он колодец старый, весь сорняками поросший. Чутье уговаривало проверить его, и решил рискнуть богатырь. Да не прогадал, ибо на дне, холодном и глубоком, в цепях сидел жених пропавший. Увидал то Финист, да чуть сам в ловушку не попал: стерегли колодец враги окаянные. Набросились они на него с мечами кривыми, да токмо Финист проворнее оказался: обратился он в сокола у них на глазах и взмыл в высоту, спасаясь. Бранился он про себя сильно: узнали теперь супостаты тайну его и ныне внимательнее станут.
Далече улетел Финист, пытаясь план в голове составить. Знал он, что рядом опустевшая темница стояла – там-то, верно, дочку княжескую и держали. Давным-давно велел князь земли эти оставить, а потому никого рядом не обитало.
Размышлял Финист, сидя на берегу ручья, как же ему управиться. Раз заметили его враги, то нынче опасно одному действовать. Одначе за дружиной послать – долго, да заметят наверняка супостаты слаженный отряд. Жениха тоже из колодца вытащить непросто, но и в крепость напролом одному не пробраться.
Тогда решил Финист у отца помощи просить. Увидал он, что на ветвях синички сидят, да обратился к ним с просьбой: весточку поскорей передать. Замелькали крылья маленькие, устремились вдаль, слова быстро разнося. От синиц к совам да к прочим зверям разлеталась молва, и в поздний час проснулся Светозар оттого, что кошка ему на грудь забралась. Внимательно хвостатая в глаза глядела, слова сына передавая. Тут же Светозар вскочил и в путь дальний собрался, Алену на прощание обнимая. Превратился он в птицу и к сыну на рассвете прибыл.
– А я уж тебя заждался, – приветствовал Финист, с земли поднимаясь. На ночлег он подле пруда оставался.
Усмехнулся Светозар и попросил поведать ему обо всем, что в округе творится. Рассказал молодец про темницу старую, колодец глубокий, жениха плененного и колдуна опасного, что тайну про обличье зачарованное прознал. Покачал головой Светозар и предложил:
– Коль выведали они наш секрет, то тем же их и проведем. Я в птицу обращусь и буду рядом в вышине летать, мол, приглядываюсь, врагов высматриваю. Заметят меня соглядатаи и отвлекутся, пытаясь стрелой подцепить. Ты же тем временем жениха из колодца освобождай.
Призадумался Финист.
– Как считаешь: есть ли тайный ход между темницей и колодцем? – спросил он. – Не заметил я веревки подле колодца, а ведь молодца сего как-то цепями сковали да к стенкам привязали.
– В той темнице я никогда не бывал, а удачу испытывать – риск большой, – засомневался Светозар.
Однако плана иного не было, посему пришлось на волю случая полагаться.
Взмыл в вышину богатырь зрелый, и тут же в него стрелы да заклинания полетели – поджидали враги появления птицы. Колдун тут же себя проявил: стоял он на камне крутом и чары в сторону богатыря посылал, извести пытался. Кружил в высоте Светозар, отвлекая злодеев окаянных.
Меж тем Финист от сторожевых избавился и соколом юрким в колодец спустился, на помощь к жениху княжны прибывая. Принялся он цепи от стен отнимать, молодца освобождать. Обрадовался нареченный, благодарить спасителя начал.
– Скажи лучше: нет ли здесь хода тайного? – спросил Финист, помогая узнику на ноги подняться.
Кивнул тот и сдвинул камень нужный, проход открывая. Оттуда к нему враги приходили, речами да ударами пугали. Спокойно Финист вздохнул: не обмануло чутье.
Коридорами петляющими и лестницами гнилыми оказались они в темнице. Переживал Финист за отца, но и оставить юнца с дочкой княжеской не мог. Пришлось тогда по проходам осматриваться, врагов сражая. Бросил Финист клинок жениху, и стали они вдвоем темницу от недругов очищать. Целая орава окаянных в этих стенах обитала и много лет уж воровством промышляла. Награбленное золото в комнате главаря в сундуках хранилось вместе с ключом от чулана, где дочку князя держали. Сразили витязи предводителя врага, княжну освободили и на помощь Светозару поспешили.
Однако богатырь сам справлялся и теперь только против колдуна бился. Завидев поединок страшный, накинулись витязи славные враз и одолели супостата, за всех воинов погибших отмщение нанося. Много врагов полегло, сил с лихвой истратили, да только все не зря – зарубили всех иродов и девицу спасли. Поспешили они домой воротиться, дабы государя осчастливить да наконец свадебку сыграть.
Долго князь ликовал, богатством Финиста и Светозара осыпал и слушать отказов от терема нового не стал. Улыбалась Аленушка, гордости и любви не скрывая. Оставил Светозар заботы свои, Лелей указанные: перестал он земли облетать и зажил жизнью мирской, на сына все оставляя. С той поры и прознал народ про богатыря чудного – Финиста – Ясного сокола.
Шло время, служил Финист князю исправно и от большинства бед спас земли родные. Славу героя и заступника сыскал, многим нравился молодец кудрявый. Гордился им отец, мать с отрадой на него глядела. Однако одного лишь Алене для полного счастья не хватало: хотелось ей, чтобы у сыночка тоже семья появилась. Подбирала она ему невест самых знатных да красивых, покуда не успокоил ее Светозар, промолвив:
– Не горюй, родная. Оставь Финиста – он смышленый, не пропадет. Точно знаю, что суждено ему род богатырский продолжить, а для того стоит невесту не токмо в нашей округе искать, а еще и в иных княжествах. Вот увидишь: и пять лет не пройдет, как отыщет Финист любимую и станет самым покладистым да верным мужем.
Успокоилась Аленушка лишь на пару месяцев, ибо переживала сильно. Одначе слова Светозара в жизнь воплотились – недаром ему сама Леля пророчества давала, когда сын у него родился. Хранил он их в тайне и даже жене не рассказывал, переживая, что так предсказанное спугнет.
Во время одного из полетов, точно жизнь отца повторяя, заметил Финист в тени сада яблоневого косы русые, лентами украшенные. Любопытство аль судьба привели Сокола в сию округу и более уже никуда не отпустили.
Там, среди цветов белых, сидела Елена Прекрасная, очами ясными сверкая ярче звезд на небе, а голос ее, точно мед, сладок и ласков был. Держала она в руках нитку красную, платочек украшая. С первого взгляда влюбился Финист в девицу и захотел с ней всю жизнь рядом быть. Прознал он и про сестрицу старшую, Варвару, и про распорядок дома их, и про отца, что дела торговые по миру вел. Стал прилетать денно и нощно, на красавицу поглядывая.
А Елена тоже непроста была: заметила, что сокол все время в округе летал, и подглядывать за ним стала. Наблюдала, выжидала, запоминала облик и спустя месяц вышила на платочке птицу гордую. Хитрость задумала Прекрасная: оставила плат на скамейке, а сама притаилась в ветвях раскидных. Финист, ведомый озорством и любопытством, поближе к платочку подобрался и вдруг вспорхнул, стоило только девичьим перстам его коснуться. Лишь перышко в руке зажала Елена. Увидал то Финист и решил судьбу испытать: превратился он в богатыря и предстал перед Прекрасной в образе настоящем. Изумилась дева такому волшебству и тут же принялась вокруг него ходить, вопросы задавать, удивляя Сокола. Не такого поведения он ожидал: думал, что девица сбежит, испугается, но нет, рядом осталась.
С той поры и стал Финист к Елене прилетать, платочек с вышивкой на груди храня. Она же перо его у сердца берегла: со словом любым к нему обращалась и знала, что долетит молва до него, где бы ни находился Сокол. Любовь меж ними нежная и крепкая расцветала, сердца связывая. Про встречи эти и прознала Варвара, но смолчала. А когда ее не стало, то долго-долго Елена горевала, себя во всем виня. Финист подле нее был, утешал, оберегал возлюбленную и рассказывал про миры разные, чудеса заморские и силы высшие да славные. Токмо речи эти и спасли от печали страшной Елену и помогли жить дальше.
Одно Сокола очень удивляло – как его судьба с отцовской перекликалась. Однако и на то ответ вскоре нашелся. Явилась к нему однажды Леля и молвила такие слова:
– Тебя, как и Светозара, здесь любовь повстречала, ибо полна Явь душами светлыми и добрыми. Но после, когда выйдет срок жизни людской, ты в Правь отправишься и там службу отцовскую продолжишь нести. Доколе Светозар будет за Правью приглядывать, тебя здесь соглядатаем и защитником оставляя.
Поклонился Финист богине приветливой и стал поживать себе с миром и в любви, к свадьбе долгожданной готовясь.
Светлый терем подле Ирия, Правь
Сегодняшний вечер выдался для Елены Прекрасной и Финиста – Ясного сокола очень необычным: от гостей не было отдыха. Сначала приходила Василиса, которая, как правило, ужинала с ними раз в неделю. Но от привычной трапезы не осталось и следа, когда Финист вернулся домой и поведал все, что разузнал. Жар-птица тут же подскочила и, оставив тарелку нетронутой, умчалась в Цветущие хоромы под сочувствующие взгляды хозяев терема. Елена никогда не понимала такой преданности: звали ее или нет, но Василиса считала, что обязана быть подле Лели всегда. В особенности при таких неожиданных и выдающихся событиях.
– Не суди и не судим будешь, – произнес Финист, смотря вслед удаляющейся названой сестре.
Он прознал про существование Василисы еще при жизни и даже встречался пару раз, однако по-настоящему дружны они стали только после того, как Елена и Финист предстали в Прави. Между ними не было кровного родства, однако обращения «брат» и «сестра» возникли так естественно и легко, что никто не помышлял их менять.
Проводив Василису, супруги сели ужинать на веранде, откуда расстилался завораживающий вид на Правь, утопающую в далеком свете звезд. Однако стоило начать трапезу, как на порог явилась Варвара Премудрая, облаченная в закрытое платье и плащ с меховым воротником.
– Честное слово: тебе не жарко? – попыталась пошутить Елена, но осеклась, видя жесткое выражение лица сестры. Она не стала бы являться так скоро, если бы на то не было значимой причины.
– А ты предлагаешь мне каждый раз новую одежду колдовать? Может быть, еще и людской моде следовать? Глупости какие. Честное слово: в жизни бы не подумала, что облик и веяние времени так важны для Прави, – укоризненно проговорила Варвара, заходя внутрь терема, пронизанный ароматом только что испеченного хлеба.
– Все зависит от того, кто главой является, – с улыбкой заметил Финист.
Каждый человек, попадающий в Навь или в Правь, старался принять новую обитель такой, какой она всегда была, но все же привносил что-то собственное, тем самым изменяя миры. Так, в мире светлых теперь царила полнейшая неразбериха: современные особняки теснили терема и избы, а почившие души расхаживали в самых разнообразных одеждах. В Нави все было гораздо проще: каждый после смерти оставался таким, каким и был при жизни, и обитал там, где ему угодно.
– Лелю всегда манило все новое, так что ничего удивительного, – пожал плечами Сокол. – Но, признаться, я сам удивлен: как еще мы полностью не переняли все новшества Яви.
– Было бы глупо, не считаешь? – едко усмехнулась Варвара и, не желая тянуть время, попросила еще запасов живой воды, необходимой для зелий. С ее слов, сдерживать проклятие Нави становилось все невыносимее: от истощения нечисть падала без сил и тут же рассыпалась в прах. Страх за собственную жизнь приводил к ярости на Морану, которая отсиживалась в Холодном дворце. – Они словно не понимают, что помимо их никчемных судеб она обязана контролировать все уже существующие нити и прясти новые. Более того, Морана сдерживает ледяную пургу и позволяет ей коснуться только бора Сосновца, да и сама Навь стоит благодаря ей. Если бы не она, то никто бы из нас не дожил бы до этого момента.
– Скажи: много потерь? – осторожно поинтересовался Финист. Однако его слова разозлили Варвару.
– Что даст тебе число, Сокол? Неужели хочешь явиться в наши темные и непроходимые земли с оравой героев и отдать свою душу во благо завесы? – вспылила она. – Если я не позабыла, завеса между Правью и Явью контролируется и тобой в том числе. Но скажи мне, много ли сгинет, если она разрушится? Ни один не падет, Финист, ибо ваш мир недоступный. Сюда нет никому дороги, а сама завеса сокрыта в облаках. Правь – недоступная, высокая. Так что не стоит выходцам отсюда мараться о нас, падших.
Ядовитые речи Варвары могли оскорбить кого угодно, но Сокол промолчал, понимая, что она переживала за свое царство и готовилась к самому страшному.
Прекрасная примирительно произнесла:
– Нам просто тревожно, и Финист хотел тебя поддержать, может, получится помочь…
– Никто из вас не воскресит две сотни призраков, упырей, кикимор и прочей нечисти, что исчезли навсегда, – холодно отрезала Варвара.
Скорбь и гнев витали в Нави. Каждый миг был дороже золота, но Марья Моревна, которая наравне со всеми восстанавливала завесу, передала слова Мораны, что необходимо дожидаться рассвета для ритуала. Минуты тянулись невыносимо долго, заставляя предполагать страшное. Варвара и Владимир все ждали, в какой момент сорвется Игорь и ринется в схватку, желая уничтожить Кирилла. Обессиленный Змей все еще отдавал крупицы своей души во благо Нави. Рогнеда, стоило только вернуться, решила остаться подле друга, ухаживая за ним.
Молчание повисло в Светлом тереме. Елена прошла к одному из сундуков и протянула сестре ларец с запасами живой воды.
– Возьми, это мои личные запасы, однако ждать Василису, возможно, придется долго. Она отправилась в Цветущие хоромы, – пояснила она. – А ты на ужин, думаю, не останешься?
Варвара покачала головой.
– Мертвым еда ни к чему, только услащает существование.
– Даже если это засахаренные груши? – предложила Прекрасная. В детстве Варвара уплетала их за обе щеки, не оставляя младшей сестре ни кусочка.
Однако Премудрая покачала головой и, попрощавшись, двинулась прочь. Под складками ее плаща Елена заметила ярко сверкающий рубин и усмехнулась: сестра наконец-то вернулась к Владимиру. Предлог их воссоединению не был радостным, но общая задача сближала всегда, и, может быть, теперь Премудрая навсегда вернется к Кощею.
Вернувшись к ужину на веранде, Елена размышляла о событиях, происходящих в холодных землях. Бездействие угнетало, но она не могла даже представить, чем способна помочь. Дорога в Навь была закрыта, а пользы от нее в Яви совершенно никакой. Другое дело, если Леля призовет с собой Финиста – его колдовство способно на многое, а навыки витязя точно не вызывают сомнений. Неизвестно чем закончится встреча двух обиженных сестер, которым придется оставить обиды во благо спасения миров.
– О чем задумалась? – окликнул жену Сокол.
– Ты знаешь что-то, неведомое мне?
Финист оторопел от вопроса, замерев с полной ложкой гречки у рта.
– Ну таких вещей достаточно много, Лена, – попытался оправдаться он. – Я ведь каждый день летаю по мирам, вижу всякое. О главном и интересном, конечно, рассказываю, но есть столько ненужных деталей…
– Нет-нет, не юли, – произнесла она, скрещивая руки на груди. – Отвечай как есть и не смей ничего утаивать. Ты явно что-то скрываешь.
Финист изумился.
– С чего такие выводы?
– С того, что ты безумно любишь отмахиваться от меня фразой: «Не положено раньше срока рассказывать, после узнаешь».
За все прожитые годы нередко эти слова вызывали нахмуренные брови и поджатые губы у Прекрасной. Вот и сейчас она смотрела сердито, ожидая пояснений касательно поведения старшей сестры.
– Я, может быть, и чародей, но более тебя мне неизвестно, – заверил Финист. – С чего ты вообще решила, что я ведаю, какие дела творятся в Нави? Мне дорога туда закрыта. Все, что знаю, это рассказы Варвары. Ну и, судя по лесу Сосновца, все идет не так, как следовало бы, но мавки стараются помогать своему лешему. Снежный покров действительно расстелился подле берега Смородинки, и как долго Морана сможет сдерживать стихию – вопрос времени. Однако я стану верить в лучшее, ведь она – богиня, представитель высший воли, а значит, прекрасно осведомлена, к чему ведет каждый ее шаг.
Елена никогда не встречала Морану и не могла представить, какова она на самом деле. Но если по силе и упорству она ничуть не уступала Деве-Весне, то все должно закончиться с наибольшей выгодой для Пряхи судеб.
– Заметил, что Варвара теперь не скрывает рубина и вернула себе истинный лик? – перевела тему Елена, отламывая кусочек засахаренной груши.
– Распускаем слухи, словно пауки, – усмехнулся Финист, погрозив пальцем. – Если у них с Кощеем все наконец уляжется, то Моране придется искать новую Бабу-Ягу. Ведь не должно избушке на курьих ножках без хозяйки оставаться, ибо…
– Ибо не пристало переправе в царство мертвых пустовать, – закончила за него Елена, задумчиво потирая лоб. – В жизни бы не подумала, что звание Бабы-Яги можно расценивать как должность.
Сокол удивился.
– Почему же? До Варвары там тоже кто-то был, просто очень давно. Пришел срок, душа ушла, точнее леший отпустил, приметив Варвару.
– Признай, что это необычно и ново. Даже то, что Варвара пришла сама во второй раз, – уже нонсенс. Неужели пара дней подле Владимира так сильно повлияли на нее? – скептически рассуждала Елена, хмуря брови.
Финист улыбнулся и одарил ее взглядом, полным искренней нежности.
– Когда в сердце весна расцветает, то все становится возможным.
Прекрасная смутилась, но, не найдя ответа, принялась молча есть. На несколько минут между ними установилась тишина, позволяющая закончить ужин. Однако стоило отложить приборы, как вновь раздался настойчивый стук в дверь. Василиса вернулась и принялась рассказывать все, что узнала от Девы-Весны. Выслушав ее, Финист улыбнулся.
– Хорошо, что во всей этой истории нашлись те, кто в итоге оказался счастлив, – произнес он. Сокол хоть и не был лично знаком ни с Казимиром, ни с Забавой, но избавление от проклятия – неслыханная благодать, о которой некоторые даже не дерзнут мечтать.
Василиса осуждающе посмотрела на него:
– Ради их счастья стольким душам пришлось пожертвовать собой – слишком высокая цена. Где гарантия, что упырь сможет стать порядочным человеком? Кто посмеет утверждать, что можно так легко вмешиваться в судьбы людей? Заменить одну личность на другую – это дерзновение на само понятие жизни.
Елена изумилась такой категоричности.
– Разве мы здесь не верим в то, что каждый заслуживает шанса на счастье? – напомнила она об одном из главных принципов Прави. – Тем более, если Морана помогла этому свершиться, а Леля заступилась – значит, все идет, как надо. Да и потом, ведь еще точно не решено, что Забава должна заменить почившую.
– Но никто не берет в расчет несчастную Зою! – возмутилась Василиса. – Неужели все просто позабудут о проступке Змея? Кирилл ведь чудовище, который должен был расплатиться ценой своей жизни за смерть живой.
Прекрасная обомлела от столь пылких речей Василисы. Обычно кроткая и милая, сейчас она гневалась и словно была готова вот-вот сорваться, дабы учинить самосуд. Финист недовольно обратился к сестре:
– Морана прядет нити для каждого. Если она позволила этому случиться, то такова судьба. Возможно, родные Зои теперь будут спокойнее, ведь их дочь и сестра по-настоящему счастлива. Подумай о том, сколько всего открылось для Забавы и Казимира. Одна смерть дала жизнь сразу двум душам. Разве это плохо?
– А что насчет души, навеки утраченной в водах Смородинки? Теперь Зоя – всего лишь воспоминание, оставшееся только в наших сердцах. Близкие обмануты и проживут во лжи, так никогда не узнав правды. А трехглавый Змей продолжит свое существование на границе миров, будто ничего и не было. Проклятый убийца, создание гнева и ярости этой расчетливой Маринки, и ему будет дозволено жить. Разве это справедливо?
На щеках Василисы пылал румянец, а во взгляде читалось негодование. Она не могла смириться с решением Лели, хоть и ни за что не рискнула бы с ней спорить. Возмущение от проступка Змея и воли Мораны так сильно охватило ее, что Жар-птица не обратила внимания на побледневшую Елену.
– Если бы не моя грубость тогда, то Кирилл не ушел бы в лес, не обернулся зверем и не был бы проклят. Тогда бы и Зоя осталась жива, – тихо произнесла она.
Тут Василиса виновато умолкла. Финист опустился перед женой на колени и сжал ее ладони в своих.
– Ты ни в чем не виновата. Ты не могла повлиять на поступок Кирилла и его дальнейшую судьбу, – проговорил он. – А насчет Зои… Ее предупреждали. Но случилось то, что должно. Хватит об этом спорить.
Он сурово взглянул на Василису, заставляя ту поджать губы. Елена же только кивнула. В глубине ее души зияла огромная дыра из-за гложущего чувства вины. Если бы не ее грубость, Кирилл никогда не стал бы Змеем Горынычем и не погубил бы несчастную Зою. И что бы ни говорил Финист, Елена в ответе за произошедшее.