«Мост Калинов всю жизнь охраняй, речку Смородинку от чужаков оберегай. Чтоб не было больше напрасных жертв, чтоб не было больше подобных тебе».
Незадолго до этого, дом Кирилла,
граница Яви и Нави
– Когда мы уже сходим в ту пещеру? – Звонкий голос разрезал тишину. – Она же недалеко! Ты все обещаешь, а не делаешь. Совсем меня не любишь.
– Ну что за глупости, Зоя? – Кирилл набросил на худые плечи девушки теплый плед. Они стояли на балконе его особняка, пока небо багровело от закатных лучей. – Разве я дал повод усомниться в своих чувствах?
– А почему тогда не можешь сводить меня на другой берег? Почему я только и слышу про завтра? Ты что, хранишь в том гроте свои секреты? – голубые глаза злобно сверкнули.
Кирилл изумленно уставился на нее, поражаясь быстроте необоснованных и нелепых выводов. Только что она рассказывала про пустяковые ситуации на работе, а теперь сыпала обвинениями, которые были не так уж далеки от истины. Он действительно хранил там секреты.
Зоя перебралась к Кириллу два месяца назад и с первого же дня загорелась навязчивой идеей сходить на другой берег протекающей рядом реки. Горы-великаны тянулись плотной стеной, подле которой разлегся лес с острыми шпилями сосен и скрипучими ветвями бурелома. Бурный горный поток стекал с вершин, образуя высокий водопад, за которым виднелась проклятая пещера – вход в сокровищницу Кощея Бессмертного.
Именно туда и манило Зою. По законам потусторонних обитателей она не могла видеть ни Калинов мост, ни противоположный берег – земли Нави. Сильнейшая магия должна была отпугнуть девушку и не подпускать к царству мертвых за сотни верст, но присутствие рядом Кирилла развеивало любые иллюзии и защищало от чар. Не ведая правды, Зоя все время упрашивала прогуляться к «потрясающему водопаду», к которому дорога живым была закрыта. Однако рассказывать об этом девушке Кирилл не спешил – полагал, что еще не время раскрывать тайны. Неизвестно, как Зоя отнесется к его секретам: вдруг отвернется и бросит, вновь оставляя его в полном одиночестве, а рисковать Кирилл не хотел.
– Что молчишь? Угадала, да? – Зоя взбрыкнула, скидывая плед и вырывая мужчину из размышлений.
– Ну что ты такое говоришь? – Он крепко обнял ее, игнорируя вялые протесты. – На том берегу нет ничего примечательного: такой же лес, и ничего более. Поэтому я просто не понимаю твоего повышенного любопытства. Что там может быть такого, Зоя?
Не удостоив его взглядом, Зоя упрямо отвернулась, вновь рассматривая берег, покрытый покрывалом жухлой листвы. Огромный многовековой дуб одиноко рос подле деревянного моста через реку Смородинку. Даже стоя на балконе, Зоя могла поклясться, что видела, как поднимается пена у подножья водопада.
– Чем дольше ты молчишь и отнекиваешься, тем мне больше кажется, что ты скрываешь там свои мрачные тайны. Признавайся: за водопадом хранилище скелетов или секретная лаборатория? – предположила Зоя, обнимая себя за плечи – зря сбросила плед. – Правда, у мужчины, живущего одиноко в лесу, наверняка есть что скрывать. Может, у тебя и жуткий подпол имеется? А все твои слова про наследство от деда-лесничего – это лишь предлог?
Кирилл покачал головой: Зоя и не предполагала, как она была права, ведь никакого деда не существовало и в помине. Десять лет тому назад колдовской сон, насланный на Кирилла, разрушился, и он пробудился в теле молодого мужчины, коим был в далеком прошлом. Великая богиня Морана позволила ему существовать между Навью и Явью, взяв с него клятву оберегать Калинов мост и завесу между мирами.
Так Кирилл отстроил себе дом в лесу – вдали от навязчивых соседей из царства мертвых и шума Яви, слишком изменившейся с момента его смерти. Он обосновался на границе межмирья, выполняя предназначение и сказываясь обычным человеком. Все удобства и даже условная работа – нюансы, чтобы только казаться все еще живым. Будучи мертвецом, он решил брать от существования все, что можно. Магия исполняла любой каприз, небьющееся сердце позволяло не стареть, а обличье трехглавого Змея Горыныча вселяло уверенность и силу, перед которой любой готов был трепетать, – идеальная жизнь, о коей раньше не смел мечтать.
Раньше жизнь Кирилла контролировалась злобной и коварной ведьмой Маринкой, которая питалась его чувствами. Она умело манипулировала им, внушала свои мысли и обманывала, уверяя, что любит и желает только добра. Вместе они творили страшные дела: разрушали селения, убивали в пламени деревни и сеяли смуту. Никто не мог обуздать трехглавого зверя, которым руководила Маринка.
Кирилл вздохнул, стараясь не вязнуть в образах прошлого и пряча лицо в русых волосах девушки. За все время знакомства Зоя никогда не отказывалась от своих намерений, поэтому рассчитывать на уступки – наивная беспечность. Терять девушку, с которой было весело и, самое главное, не одиноко, совсем не хотелось, а если не сходить с ней вместе, то она непременно полезет сама. Посетить грот – несложно, главное – выйти и не накликать на себя ненароком беду, ведь от колдовства, которым насквозь была пропитана сокровищница Кощея, уйти не просто. Однако присутствие Кирилла значительно ослабит силу чар, и Зое ничего не будет угрожать, если только она не прикоснется к сокровищам. Тогда любая магия будет бессильна. Много лет опытные чернокнижники пытались извести порчу, но ничего не помогало, а потому был наложен простой запрет: ничего не трогать.
С усмешкой Кирилл вспомнил первую встречу с Зоей: упрямица сама завязала с ним разговор в клубе и не думала отставать ни на миг. Змей такой настрой оценил: красавица помогала заглушить одиночество и дарила обманчивые чувства. Обнимала, словно действительно любила, а не развлекалась, и Кирилл поддавался, не желая признаваться даже самому себе, что ничего не испытывает к ней. Ему нравилось чувствовать себя значимым, любимым, даже если это было ложью. Его жизнь наконец-то начала складываться как надо. Больше не было витязей, желающих дракону смерти, и рядом не крутилась Елена Прекрасная, чей облик спустя столько лет все же отзывался тоской в груди. Не было и коварных ведьм, в словах которых никогда не было правды.
Картины, антиквариат, машины, пошитые на заказ костюмы, исполнение практически любого желания по щелчку пальцев – теперь Кирилл мог позволить себе все, что угодно. Он пристрастился проводить в Яви шумные и веселые вечера в компании упыря Казимира, с которым легко нашел общий язык. В царстве мертвых Змей близко общался только с Рогнедой, которая всегда внимательно слушала и не жалела советов. Однако Серая настаивала на том, что ничем хорошим не кончится слишком разгульная и бурная жизнь стража завесы между мирами, но Кирилл отмахивался, беззаботно отдаваясь потоку, к которому спустя столько времени удалось прикоснуться.
– Хорошо. – Кирилл сдался. – Мы сходим с тобой на тот берег и посетим пещеру, и ты убедишься, что ничего интересного там нет.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – Зоя засияла от радости и прильнула к его крепкой груди.
– Но при одном условии, – девушка удивленно уставилась на Кирилла: – Ты не отойдешь от меня ни на шаг, ни к чему не прикоснешься и никогда не будешь перебираться туда в одиночку, – потребовал он, заставляя Зою недоверчиво нахмуриться.
– Почему? Боишься, что заблужусь? – усмехнулась она, запуская ладонь в его густые каштановые волосы.
– Мост постоянно гниет, – на ходу выдумывал Кирилл. – Наступишь не туда и тут же провалишься в воду. Не думаю, что тебе это понравится, – Зоя покачала головой. – Значит, договорились? Обещаешь, что не нарушишь слова?
Зоя подмигнула, и Кирилл понял, что она согласится на все, лишь бы ее желание осуществилось: в этом они были невероятно похожи.
На следующий день пара отправилась на противоположный берег. Деревянная переправа показалась Зое прочной, но Кирилл попросил в точности повторять его движения: шаг по левой стороне, два по правой, четыре в центре, один посередине и снова три справа. Такую точность Кирилл легко объяснил: он менял весной худые доски на новые и отлично помнил, где самые прочные. Аккуратно ступая за ним след в след, Зоя пробралась на другую сторону и блаженно улыбнулась – она почти что получила желаемое. Однако стоило только оглядеться, как Зою ожидало разочарование, а Кирилл едва сдерживался от саркастичных замечаний. Он ведь предупреждал, что здесь не стоит искать чудес. Все тот же мрачный лес, увядающая трава, одинокий дуб, вот только гулял слишком холодный ветер. Поежившись, Зоя перевела взгляд на высоченные горы, которые вселяли чувство собственного ничтожества перед их исполинским великолепием.
– Идем? – спросил Кирилл, скрывая ухмылку. Он знал, что находиться рядом с горами Отшельницами не просто – они веками хранили в себе столько магии, что порой даже ему было сложно устоять перед ней.
– Да-да, – Зоя заторопилась и повела плечами, стараясь сбросить наваждение. Она слишком долго добивалась прогулки сюда и так просто не сдастся, поэтому, не обращая внимания на словно предупреждающий шелест ветвей дуба, уверенно зашагала за Кириллом. Обойдя шумный поток водопада по скользким камням, они нырнули в полумрак.
На удивление пещера оказалась совсем не узкой и темной, а достаточно широкой. Не было и спертого воздуха, от которого бы мигом закружилась голова. Вместо этого тело окутывали прохлада и свежесть, а просторный зал плавно уводил вниз. Ожидаемая непроглядная тьма рассеивалась дальним отблеском света впереди и лучами включенных фонарей, которые предусмотрительно захватил Кирилл.
– Ты бывал здесь не раз, верно?
Кирилл кивнул, продолжая идти вперед. Магия вибрировала в воздухе, и ему необходимо было прислушиваться к каждому звуку, контролировать местоположение Зои и постоянно развеивать чары, которые могли бы свести с ума любого. С каждым шагом становилось все сложнее мыслить ясно и оставаться внешне спокойным. В глубине души Змей уже не раз проклял себя за поспешное решение и потакание желаниям девушки.
В тишине, разрушаемой лишь далеким шумом водопада, они продолжали спускаться глубже. Осматриваясь по сторонам, Зоя предвкушала найти наскальные рисунки, останки или хотя бы брошенную утварь, но встречались только пустота и камни. Вся пещера казалась совершенно нетронутой рукой человека.
– Здесь так чисто, – заметила Зоя. – Ты ведь говорил, что здесь бывают туристы. Неужели никто не оставил даже мусора? Да и как сюда вообще добираются? Через твой дом?
– Я сказал, что бывают, но не частые, – недовольно процедил Кирилл. – Мало кто знает об этом месте, поэтому не думай найти здесь что-то стоящее. Прошу, не отставай.
Мелкие камешки хрустели под ботинками, потоки ветерка чуть касались кожи, пока спутники спускались ниже. Зоя изводила Кирилла и постоянно задерживалась, подсвечивая каждый угол фонарем. Желание бросить все и вернуться домой силилось в груди Змея, но он, подхлестываемый страхом одиночества, упорно продолжал идти, пытаясь контролировать магию.
– Кир, а как давно ты перебрался в эту глушь? – спросила Зоя, не в силах больше терпеть молчание. Обычно милый и сговорчивый Кирилл теперь казался ей злым и холодным.
– Я же уже говорил, – отрезал Змей. Легенду о своей жизни он позаимствовал из любимой байки Рогнеды про родственников лесничих.
– Просто как-то немного дико, что ты живешь здесь совсем один, а рядом только лес. Я-то думала, что хотя бы здесь бывают туристы, но теперь понимаю, что они – явление крайне редкое. Здесь только природа и ничего более, – с нескрываемым разочарованием рассуждала Зоя.
– А я ведь предупреждал, – съязвил Змей.
Зоя цокнула языком.
– Ну говорил, и что с того? Зато теперь я убедилась сама, – надменно произнесла она.
Кирилл стиснул зубы и подал ей руку, помогая перебраться через крупный валун. Характер у Зои действительно был под стать его собственному, что раздражало и нервировало, но Кирилл терпел и ее колкости, и нарастающие волны чар, которые грозили сломить его в любой момент. Дышать становилось сложнее, но Зоя ничего не замечала и бодро шагала рядом, вертя фонариком.
– Все равно не понимаю, как ты мог оставить цивилизацию ради глуши, – пренебрежительно заметила она.
– Каждый выбирает то, что ему под стать, – меланхолично заметил Кирилл. Он точно не станет посвящать ее в собственные тайны.
Пытаясь не потерять связь с реальностью, Змей и не заметил, как извилистая, усыпанная сталагмитами дорожка вывела их к озеру, скрывающемуся за неестественно огромными каменными колоннами. Вода точно сияла в блеске многочисленных кристаллов, покрывших потолок и стены грота вплоть до самой кромки воды. Самоцветы переливались оттенками голубого и озаряли пространство, наполняя его магическим свечением.
– Какая красота, – восхитилась Зоя, присаживаясь у озера. – И это ты называешь «ничего интересного»? – недовольно воскликнула она. – Да это же настоящее сокровище! А ты не хотел меня сюда приводить.
Кирилл равнодушно пожал плечами и облокотился на выступ, пытаясь совладать с собой. Весь зал сокровищницы был насквозь пропитан черной магией, которая душила и отравляла его так, что он едва стоял на ногах. Перед глазами все плыло, а из носа потекла тоненькая дорожка крови. Надо срочно уходить отсюда, пока еще есть силы противостоять проклятию.
Однако Зоя не замечала состояния Кирилла. Она, как зачарованная, ходила вокруг озера и любовалась отблесками самоцветов. Таких драгоценностей Зоя никогда не видела: ни горный хрусталь, ни бриллиант, ни сапфир – ничто не шло в сравнение со здешними кристаллами. Они завораживали, манили к себе, уговаривали прикоснуться и казались драгоценностями словно из другого мира. Не в силах сопротивляться, девушка протянула ладонь к ближайшему.
– Не тронь! – воскликнул Змей, заставляя Зою испуганно дернуться. – Пораниться можешь, – попытался смягчить тон, но вышло скверно.
– С тобой все нормально? – только теперь Зоя заметила, что Кирилл словно посерел.
– Не особо, – сказал он и покачал головой. – Прошу, давай уйдем отсюда. Кажется, я приболел.
– Ну конечно, – недовольно бросила Зоя. – Очень вовремя.
Кирилл не отреагировал и попытался выровнять дыхание, прикрывая глаза и зажимая кружащуюся голову руками. Он понимал, что все обиды и капризы девушки сейчас зазвучат по-новому, ведь чары проникали в сердце и выворачивали самое дурное в душах. Эгоизм затмевал рассудок Зои и заставлял бегать от одной стенки сокровищницы к другой, желая урвать каждое мгновение. И, позабыв о предостережении, девушка не удержалась и протянула палец к крупному кристаллу. Но стоило только прикоснуться, как Зоя закричала от боли, зажимая ладонь.
– Ауч! – воскликнула она, с обидой глядя на самоцвет.
Кирилл с трудом раскрыл веки, пытаясь понять, что произошло. Но, увидев, как девушка держится за руку, мигом все осознал.
– Черт, Зоя! – разгневанно воскликнул он. – Я же просил ничего не трогать! Неужели так сложно запомнить?
Едва осязаемый запах крови тут же отозвался новой порцией боли: сокровищница ощутила присутствие живой души и взывала к стражу, умоляя его немедленно разобраться с нарушителем границ или оставить ее тут на вечные муки. Пропитанные насквозь проклятием кристаллы зазвенели в ушах Кирилла и словно потянулись к Зое, желая насытиться ею. Стиснув зубы и стараясь не упасть в обморок, Змей схватил женскую руку и осмотрел кровоточащий палец.
– Все нормально, – попыталась его заверить Зоя. – Это же обычная царапина, скоро пройдет. Тебе не стоит так волноваться.
Сознание оставляло Кирилла. Не в силах больше сопротивляться чарам, он взял Зою под локоть и потащил к выходу.
– Надо срочно обработать рану и вытащить осколок, – сказал Змей, проклиная себя за беспечность. Он и позабыл, что края самоцветов были неровными, чтобы жертва легко попадала в ловушку.
– Осколок? Откуда? – удивилась Зоя и попыталась вырваться, но Кирилл не думал ее отпускать. – Я просто порезалась, Кир. Не преувеличивай. И прекрати меня тащить как ребенка!
Она столько времени хотела сюда попасть не для того, чтобы уйти спустя десять минут. Тем более, когда вокруг такая красота: ей хотелось остаться и любоваться магическим свечением часами, а не покидать потаенное место в спешке. Зоя и не догадывалась о том, насколько сильно уже увязла в чарах, и если бы не Кирилл, то она бы начала сходить с ума.
– Я отпущу тебя, если обещаешь идти рядом, – процедил Змей, борясь с тошнотой.
– Да что ты так торопишься? – вспылила Зоя. – Подумаешь, поранилась! Тоже мне проблема. Не перелом же. Ты вообще какой-то странный! Живешь рядом с таким удивительным местом со всеми этими сокровищами, но никогда не рассказывал о нем. Ты хоть представляешь, сколько самоцветы могут стоить? Это же целое состояние!
Зоя оттолкнула его, потирая руку от крепкой хватки.
– Деньги, все всегда в них, да? Ты вообще не видишь, что мне плохо, а? – рявкнул Кирилл. Из носа у него шла кровь, а глаза заволокло тьмой. – Мир не вертится вокруг тебя и твоих прихотей. Хотела побывать в пещере – пожалуйста, сводил. Довольна? Или я должен выполнить еще какое-то желание из бесконечного списка капризов, чтобы ты хотя бы элементарно поблагодарила меня? Ты только просишь и просишь, совершенно не думая о других.
Зоя молча выслушала гневную тираду, не испытывая ни капельки сочувствия. В ее глазах так и пылало презрение к Кириллу, который вдруг удумал казаться больным. Все не вовремя, все не так, как надо ей.
– Что молчишь? Правда глаза колет? – выпытывал Змей. – Прекрасно, меньше болтать будешь. А сейчас будь добра: следуй за мной, иначе останешься здесь в гордом одиночестве, – он стиснул пальцы на ее локте и потащил за собой.
Ему становилось все хуже. Здравый смысл подсказывал, что не стоило так обходиться с девушкой, которая ничего не знала о губительных свойствах пещеры. Ведь Кирилл сам согласился, а значит, здраво оценивал все риски и должен был предусмотреть самый плохой вариант, но все пошло наперекосяк. Кусая губы до крови и стараясь игнорировать настойчивый шепот сокровищницы, Змей ковылял прочь, ведя Зою за локоть. Она же специально замедляла шаг, постоянно оборачивалась и спотыкалась, но Кирилл упрямо шел дальше. Он вдруг осознал, что с легкостью оставил бы девушку тут, если потребовалось бы: уж лучше вечное одиночество, чем такие страдания во имя призрачных чувств.
Добравшись до дома, Зоя демонстративно громко хлопнула дверью и не выходила из спальни весь день. К ночи сознание Кирилла прояснилось, и он попытался извиниться, но встречала его лишь тишина. Змей пытался объяснить причины своего поведения и спрашивал про рану, но Зоя была непреклонна. Однако по его просьбе она все же обработала рану, но не смогла найти мистический осколок, о котором говорил Кирилл.
Последующая неделя работы заставила Зою вернуться в город и погрузиться в проекты. Однако ноющая боль в указательном пальце не давала покоя. Каждую ночь девушке снились самоцветы и магическое озеро.
Спустя неделю жажда прикоснуться к кристаллам не ослабла, и Зоя вернулась к Кириллу, не желая обсуждать ту прогулку. Змей, удивленный ее возвращением, несколько раз спросил Зою о ране и даже попытался осмотреть ее кисть, но девушка вырвалась, запретив прикасаться к себе и заверив, что все в порядке.
Не зная, как лучше объяснить Зое свое поведение, Змей отправился за советом к Казимиру – Рогнеда где-то пропадала все эти дни. Уход Кирилла из особняка стал для Зои праздником: она только и выжидала удобного случая, чтобы наведаться в пещеру.
Туманная пелена ползла из леса, а за камнями мелькали уродливые тени потусторонних существ, но девушка не обращала внимания. Горы манили ее, палец пульсировал и точно жаждал вновь прикоснуться к заветным кристаллам. Поэтому Зоя, не раздумывая, ступила на деревянный мост и, забыв про наставления, двинулась по прямой. Она не заметила, как небо в один миг заволокло тучами, не почувствовала жгучего холода и леденящего ветра. Только лишь ветви дуба шелестели от стихии и будто пытались вразумить отчаянную.
Подсвечивая путь фонариком и аккуратно ступая меж валунов, Зоя добралась до озера и блаженно улыбнулась. Словно сумасшедшая, она принялась ползать от одного самоцвета к другому, сильно сжимая их. Она плакала, смеялась в истерике и обещала никогда больше не покидать этого места. Кровь сочилась из ладоней, попадая на камни и оставаясь повсюду липкими пятнами. Проклятая сокровищница питалась заблудшей и беззащитной душой.
Сколько времени Зоя провела внутри – она не понимала. Однако дышать становилось все труднее: ранее ощутимая свежесть иссякла, осталась только неимоверная духота. Стянув с себя куртку, Зоя принялась обмахиваться руками. Голова гудела, виски пульсировали, а глаза застилала пелена. Надо было выбираться, но тело совсем не слушалось, продолжая ластиться к холодным сверкающим сводам. Зачерпнув воды из озера, Зоя умылась, пытаясь сообразить, что делать дальше. Оставлять кристаллы не хотелось, но и находиться в гроте становилось невозможно. Отчаянная мысль кольнула висок, подтолкнув к безумному поступку. Зоя ринулась к ближайшему кристаллу и принялась ковырять его из стены, шепча:
– Я вас тут не брошу. Ни за что.
Багряные ручьи стекали по гладкой поверхности камня, ногти ломались, кожа сходила с пальцев лоскутами, но девушке было все равно. Самоцвет будто шептал на ухо:
– Спаси меня.
Чужой колдовской говор дурманил, не позволял ощущать дикой боли, что сковывала руки. Рассудок оставил Зою – проклятие поработило ее. Наконец с торжествующей улыбкой она вытащила кусочек самоцвета и прижала его к груди.
– Я тебя спасу, не бойся, – сбивчиво шептала она, укачивая кристалл, будто младенца. – Теперь все будет хорошо, я клянусь.
И в этот самый миг горы сотряс оглушительный рев, прокатившийся гулким эхом по пещере. Самоцветы зазвенели и задрожали, с потолка посыпалась пыльная крошка, а камни под ногами треснули. Спокойное и чистейшее озеро вдруг вспенилось и покрылось густым паром. Парализованная страхом, Зоя смотрела, как вода с бешеной скоростью закручивалась и вскипала, а из глубины поднималось нечто темное и пугающее.
Как только Зоя перешла мост через Смородинку, Кирилл упал, корчась от боли. Клятва, данная Моране, одолела его, и не в силах сопротивляться зову, Кирилл помчался прочь из Яви, на ходу превращаясь в зверя. Портал в Навь образовался сам по себе, возвращая стража на его законное место. Рассудок оставил его: у дракона не может быть никаких чувств, кроме долга.
И теперь громадный зверь с тремя змеиными головами взмыл из озера и рванул в вышину, ломая пещеру. Камни посыпались со всех сторон, заваливая выход и круша кристаллы. Успев увернуться в последний миг от летящего булыжника, Зоя с ужасом наблюдала, как рушатся все сокровища, а в небе раскатисто рычит дракон. Не понимая, что происходит, девушка ринулась прочь, все еще прижимая к груди осколок.
Земля дрожала, пещера разрушалась, неминуемая гибель дышала в спину. Зоя едва успевала уворачиваться от падающих в смертоносной близости камней, спотыкалась, но все равно не сдавалась и крепче сжимала самоцвет.
Только добежав до дуба на берегу, она обернулась: пещера была полностью уничтожена, огромная дыра зияла в горе, а в высоте кружил черно-красный трехголовый Змей. Ведомая адреналином, Зоя помчалась к реке, надеясь добраться хотя бы до особняка.
Дракон словно этого и ждал: он тут же спикировал вниз, извергая пламя. Его рев сотрясал землю, и Зоя упала на колени, выставив руки вперед. Самоцвет тут же вонзился ей в ладонь, заставляя пронзительно закричать. Со слезами на глазах Зоя только сейчас заметила глубокие кровоточащие раны на кистях. С воплем вытащив кристалл и отбросив его прочь, Зоя вскочила на ноги и захромала к переправе через бушующую реку.
Окрестности пылали от пламени дракона, кружащего в вышине. Огонь охватил округу, отчего пришел в негодность старый дуб. Один лишь мост оставался нетронутым вопреки всему, но времени на размышления у беглянки не было. Схватившись за деревянные перила, Зоя сделала первый шаг, как ее тут же отбросило назад магической силой – никто не смел покинуть Нави, коль пробудился страж. Древний закон определял судьбу нарушителя: его ждала смерть в объятиях пламени. Однако никогда еще ярость Змея не была столь разрушительна: он словно боролся сам с собой, пытаясь вернуться в облик человека, но чары были сильнее.
Новый поток пламени сорвался с небес. Зоя завизжала, но ее голос утонул в громовом рыке исполинского зверя. Каждая из трех голов, не ведая усталости и боли, разила пламенем во все стороны. Небо скрылось за размахом гигантских крыльев, от которых исходили потоки ветра, вырывающие деревья с корнем. Острые когти сверкали серебряным цветом и вселяли ужас. Языки пламени ширились и вырастали на глазах: вся земля утопала в красных всполохах, которые не оставляли после себя ничего. Новый поток пламени теплился в груди зверя, норовя уничтожить все живое.
Зоя, держась за ушибленную голову, попыталась подняться на ноги. Мост, охваченный со всех сторон огнем, стонал, но упорно, словно зачарованный, сопротивлялся приближающемуся концу. Зоя судорожно пыталась придумать план, как вдруг вспышка боли заставила ее вновь упасть: коготь дракона прошелся по плечу, оставляя глубокие, кровоточащие порезы.
Девушка с трудом доползла на коленях до ближайшего булыжника и спряталась за ним. Каждая секунда промедления могла стоить ей жизни, но план спасения не приходил в голову. Сбежать в лес – жар и гарь заполонили округу. Ждать чуда точно не стоило – некому было спасать девушку. Сердце сжалось от сожаления, заставляя Зою проклинать саму себя: стоило послушаться Кирилла, и тогда бы ничего не случилось.
С высоты сорвался еще один огненный бич, вынуждая Зою взглянуть вверх: Змей кружил прямо над ее головой. Пламя разрасталось с неимоверной скоростью, а дышать становилось невыносимо. Собравшись с силами, Зоя рванула к берегу и тут же прыгнула в бушующий поток реки. Но стоило только телу коснуться мутных вод, как Смородинка пошла паром и забурлила подобно котлу. Зоя попыталась подплыть к берегу, но тот неожиданно исчез перед ней. Река обезумела, вторя Змею, и накрыла девушку громадной кипящей волной.
Дракон еще долго ревел в высоте: никто на целом свете не мог обуздать ярость Змея Горыныча. Столетиями Кирилл в облике зверя защищал Навь от непрошеных гостей и оберегал сокровищницу Кощея Бессмертного, как и было ему велено Мораной. Теперь же, когда Зоя нарушила границы и не послушала человека, пришел черед Змея, пламя которого уничтожало все на своем пути.
Дом Кирилла, граница Яви и Нави
Серое небо окутывал смог, что расстелился по реке и тянулся дальше в лес, скрывая силуэты деревьев и противоположный берег Нави. Воздух, пронизанный ночным пожаром, душил изнутри. Тусклое зарево разлилось в высоте, и одинокий солнечный луч проникал чрез гордые вершины елей, пробуждая лесное царство Яви.
Кирилл медленно ходил вокруг пепелища: жалкие руины дома громоздились теперь кучей мусора. Ничто не уцелело после его неистовства. Не стало выстроенного кропотливым трудом особняка, на который было потрачено столько сил и времени. А главное: не было больше Зои – такой наивной и легкомысленной, но дорогой сердцу. Слеза скатилась по щеке Кирилла при виде выжженной земли, где еще вчера он надеялся на светлое будущее, а теперь все ожидания рассыпались в прах.
Древнее проклятие, насланное хитрой Маринкой, до сих пор обращало Кирилла в зверя. Много веков тому назад Морана забрала мертвого дракона к себе, в царство теней и мрака, и велела охранять реку Смородинку и Калинов мост – тот самый, через который души проходили в Навь. Все это время дракон спал непробудным сном в той самой пещере на глубине озера в сокровищнице, выполняя наказ Пряхи судеб. Он внимал происходящим событиям и видел их будто во сне: все повороты, новые существа и их жизни в Нави – все это Кирилл знал, хоть и спал беспробудным сном. Но десять лет назад Змей очнулся – чары ведьмы наконец-то иссякли. Морана казалась не слишком удивленной таким поворотом событий и позволила Кириллу поселиться на границе между мирами. Так и начался его новый этап жизни, который теперь закончился. Учиненное бедствие сложно было бы не заметить, а потому оставалось только гадать, в какой момент владычица Нави призовет виновника на суд.
Никогда прежде не случалось такой катастрофы. Злая и темная магия, созданная Пряхой судеб, оберегала Навь от нежданных гостей, а за порядок и сохранность со стороны Яви отвечал леший Сосновец. Именно он был с самого начала против идеи Кирилла поселиться в сосновом бору и оказался прав, вещая, что тот лишь накликает беду. Из-за него пострадали земли двух миров, Зоя погибла, а самое страшное – колдовское пламя разрушило завесу между царствами, и теперь везде начнется полный хаос. Призраки и прочая нечисть будут исчезать из мира мертвых, болезни и кошмары расползутся по Яви, высасывая из людей души и пожирая их. Ледяная пурга обрушится на людские земли, сковывая морозами каждый уголок. Холодные ветра Нави начнут уносить жизни изо дня в день, оставляя после себя только смерть. И виноват в этом только Кирилл.
В обличье Змея Горыныча он не владел собой. Разум затмевался неиссякаемой жаждой разрушения, и Кирилл даже не осознавал, кого именно убивал. За свою мирскую жизнь он обращался множество раз, неся повсюду пламя, боль и смерть. Целые поселения погибали в страшных муках, отчаянные храбрецы были истерзаны от когтей и зубов Змея. Конец кровавому безумию и смертельной пляске пламени пришел тогда, когда смелый и ненавистный витязь сразил трехглавое чудовище. Сотни лет существования в горах Отшельницах, долгожданное освобождение и нарушенная клятва, данная богине, – вот и вся судьба Кирилла.
Он не имел права приводить живую душу в мир мертвых, но собственный эгоизм и желание угодить девушке взяли верх над здравым смыслом. Кирилл знал о губительном свойстве сокровищницы Кощея и мог ослаблять его своим присутствием, однако маленький осколок – источник всех бед – пустил ядовитые корни и свел Зою с ума. Только из-за него девушка решила вернуться к отравленным и доводящим до безумия богатствам древнего чернокнижника. За напрасную, обреченную на провал выходку Зоя поплатилась жизнью. А ведь роком так и веяло, но Кирилл упрямо не хотел ему верить, позволил Зое обижаться и не проконтролировал ее состояние. Слишком беспечно и глупо для такого существа, как он.
– Почему же ты не послушала? – прошептал Кирилл, сжимая кулаки.
Он стоял на коленях, глядя на пепелище и с трудом сдерживая слезы. Вопросы терзали голову: что с ним теперь будет; уничтожит ли его Морана или отправит в страшную низину Лиха, где нет конца и края вечным мукам. Кирилл так долго ждал освобождения от чар, и сейчас, когда жизнь начала складываться, все разрушилось.
– Потому что она была слабой, – понуро заметила возникшая из ниоткуда Рогнеда. Она знала о Зое и ее скверном характере, но искренне старалась радоваться за друга, который внешне казался счастливым. – Зоя, как и ты, оказалась слишком беспечной. Видимо, такова судьба.
– Морана убьет меня, – стирая слезу, констатировал Кирилл. Он пытался осознать эту простую мысль, но выходило скверно: никогда прежде жизнь не казалась ему столь ценным даром.
– Не торопи события, – попыталась поддержать Рогнеда. – Не стану спорить: выглядит все крайне скверно и проблем немало, но ты – страж между мирами, которому нет равных. Так что надежда на сохранность жизни все же есть. Хоть и слабая.
Кирилл промолчал. Он понимал, что Серая была права и тогда в своих предостережениях о распутной жизни, и сейчас, не давая ложных обещаний.
Рогнеда, стоя рядом, рассматривала место пожара. По дороге сюда она уже успела оценить масштабы проблемы: выжженный лес, разрушенная пещера, обгорелый дуб – священный символ Нави, – возле которого определялась дальнейшая участь души, – все это выглядело бедственно, но поправимо. Горы, которые принадлежали негласному царю Нави – Кощею Бессмертному, – могли возрождаться благодаря темной магии. Великий дуб – через несколько дней, словно ничего и не было. Сумрачный лес оправится при помощи Дубровца, который напитает земли чарами, но больше всего страшило иное – от пожара пострадала завеса между Навью и Явью.
– Все уже знают, что произошло, Кир, – обреченно заметила Рогнеда. – Нам надо прибраться здесь и как можно скорее идти за помощью.
Кирилл кивнул, рассматривая пепелище. Рогнеда переминалась с ноги на ногу, пытаясь придумать слова поддержки, но все они казались глупыми и пустыми. Как можно не переживать, когда вокруг зреет буря; как можно уповать на призрачное «хорошо», если все рушится и мирам грозит катастрофа, а виноват в этом только ты один. Серая не знала ответов, но видеть страдания друга было тяжело: как никто другой, волчица знала, что Змей всегда жаждал любви и принятия. По этой причине он постоянно проникал в Явь, веря, что однажды встретит ту самую, которая сможет полюбить его таким, какой он есть. Но он ошибся.
Стараясь больше не отпускать едких комментариев и причитаний, мол, «я ведь говорила, я ведь предупреждала», Рогнеда осторожно опустила ладонь на его плечо, чуть сжимая.
– Давай без жалости, – раздраженно процедил Кирилл, сбрасывая руку и поднимаясь на ноги.
Рогнеда опешила: она ведь хотела поддержать, а нарвалась на грубость. Видя, как тень обиды скользнула по лицу волчицы, Кирилл мысленно отвесил себе оплеуху за резкость и мягко поинтересовался:
– У тебя вчера все нормально прошло?
– А ты откуда знаешь? – изумилась Рогнеда. Она ведь еще никому не успела рассказать про вылазку в Явь, а Кирилл уже был посвящен в произошедшее.
Змей усмехнулся. Он бы помолчал, изводя оборотня посильнее, но испуг, мелькающий в ее глазах, заставил объясниться:
– Я как страж ведаю многое, Серая. Чувствую, кто и когда пересекал границы междумирья в любом из обличий. Поэтому знаю, что ты ушла еще днем, а вернулась на рассвете.
– Но как? Ты же ведь, ну… – она замялась, пытаясь подобрать нейтральные слова.
– Говори прямо: как ты можешь соображать, где, кто и когда, если ты огромный и ни на что не годный монстр с тремя головами, которые разят пламенем во все стороны и совершенно не думают о последствиях? – на одном дыхании выдал Кирилл, кривясь от собственного описания.
Рогнеда потупила взгляд. Она не привыкла видеть друга таким: обычно он всегда улыбался и шутил, а сейчас пытался скрыть подавленное состояние за маской цинизма и самоунижения.
– Прости, мне не стоило спрашивать, – виновато прошептала Серая.
Кирилл покачал головой и грустно хмыкнул.
– Это мне стоит просить прощения за учиненную катастрофу и за то, что набросился на тебя с обвинениями. А что насчет твоего вопроса – в облике дракона я вижу и осознаю только тех, кто представляет угрозу, остальные – все равно что шум. Они есть, но я не обращаю на них внимания. Потом уже, когда перевоплощаюсь в человека, то понимаю, кто переходил границу, пока я был в теле зверя, – пояснил Кирилл, скрестив руки на груди. – Вчера, например, кроме тебя еще в Явь выходили упыри, четверо волколаков и, естественно, полуночницы.
– Настоящая справочная, – Рогнеда легонько толкнула друга в плечо. – О, уже улыбаешься! Видимо, не все потеряно.
Однако грусть, отразившаяся в глазах Кирилла, была красноречивее любых слов и показывала все терзания, что пожирали его изнутри. Вчера вечером, уходя на встречу с давним другом, он никак не мог подумать, что спустя час ему придется материализоваться в Нави в облике зверя.
– Я пришла, потому что беспокоюсь за тебя, – тихо призналась Рогнеда. – Мало ли, случилось что и ты в опасности.
– Я? – горько рассмеялся Кирилл. – Нет, в опасности все, кто начинает со мной общаться. Впрочем, ничего удивительного. Я ведь чудовище.
– Это не так! – возмутилась Рогнеда. – Ты хороший, добрый и открытый человек, настоящий друг, который всегда может утешить и поддержать. Все обычно ругают меня за беспечность или ворчат, что я много ем, а это, видите ли, неправильно. Но ты никогда не осуждал меня и уж тем более не читал нотаций. Не наговаривай на себя, прошу. Все совершают ошибки, это и продолжает делать нас живыми, разумными. Так что не наговаривай на себя, пожалуйста.
Кирилл пристально посмотрел на Рогнеду: щеки ее пылали, а глаза сверкали будто от слез. Никогда прежде он не слышал столько добрых слов в свой адрес и не замечал, чтобы обычно бойкая Серая смущалась от его взгляда.
– Спасибо, – Змей благодарно улыбнулся, легонько щелкнув волчицу в нос. – Скажи, ты не заметила никого важного, пока шла сюда? – переменил тему он.
Рогнеда покачала головой: ни один из обитателей пока что не решился подойти к горам и пепелищу, боясь навлечь гнев Змея. Только парочка упырей слонялась неподалеку, с любопытством посматривая на разруху и громко перешептываясь о предстоящем суде и ярости богини-владычицы.
– Ну да, зачем им являться? – саркастически заметил Кирилл. – Морана и без того все ведает, Кощей и Моревна точно не пропустили такое зрелище, сидя в Темном тереме. Остальные – дело времени. Но, думаю, сплетни уже поползли.
– В нашей жизни мало чего происходит интересного. – Рогнеда потянулась к мелькающему среди завала зеркалу и провела по нему рукой, стирая пепел. – Не кори себя, от судьбы не убежишь. Видимо, такая участь была уготована Зое с самого начала.
– Мы оба знаем, что это не так, – отрезал Кирилл. – Зоя должна была жить.
Серая вновь взглянула на друга снизу вверх, оценивая, как поникли его плечи, а кулаки белели от напряжения. От него так веяло злобой на самого себя и на весь свет, что казалось округа может запылать в любой момент.
– Мы не знаем, что готовит нам судьба, Кир. Мы просто идем по уготованному нам пути, а Морана смотрит и следит, чтобы все прошло, как надо. И если ее нити сплелись в такой узел, значит, распутывать будем все вместе.
Змей нервно усмехнулся пропитанный горечью. Слишком много всего свалилось на него, а устоять и не сломаться – сложно.
– Поможешь скрыть завалы? – подал он голос после затянувшегося и тягостного молчания. Рогнеда кивнула, и на секунду Горынычу показалось, что в уголках зеленых глаз блеснули слезы. – Ты что, плачешь? Неужели тебе жаль бедную рептилию? Ай, больно! – вскрикнул Кирилл, потирая плечо от сильного щипка. – За что?
– За то, что пытаешься нарваться на комплименты, ящерка, – хмыкнула Рогнеда. – Знаешь же, что от меня их никогда не дождешься, как ни старайся.
Кирилл широко улыбнулся.
– Неправда, несколько минут назад ты распылялась, какой я хороший, красивый и просто замечательный.
– Скромность – не про тебя, – отмахнулась Рогнеда, забираясь на гору кирпичей. Щеки так некстати вновь запылали. «Соберись, не о том думаешь», – отчитывала себя Серая, разбирая завал.
Поглядывая на оборотня, Кирилл осторожно спросил:
– Расскажешь, что у тебя стряслось в Яви?
В ответ раздался тягостный вздох волчицы, которая пустилась в описания своих злоключений. Змей внимательно слушал и задавал уточняющие вопросы, желая убедиться, что Серая не оставила в лесу никаких улик. Мавки обещали проверить все еще раз, чтобы не было подозрений и порицаний от Сосновца.
– Даже если ты что-то и натворила, то это меркнет с масштабами проблем, которые учинил я, – попытался успокоить Кирилл, за что в него тут же полетела книга, рассыпаясь обгорелыми листьями в воздухе.
Спустя пару часов колдовства, которое было дано в той или иной степени каждому обитателю Нави, на месте развалин появился высокий холм. Временная иллюзия скрыла груду мусора – они разберутся с ней позже, сейчас важнее всего было иное.
– На неделю хватит, – заключила Рогнеда, придирчиво осматривая плоды кропотливой работы. – Нам выдвигаться надо. Или ты еще хочешь побыть тут? – робко предложила Серая.
Она вдруг осознала, что более чем восемьсот лет тому назад Кирилл проходил через подобное. Также была разрушена земля, а он стоял, виновный и понурый, перед той, кого любил. Или думал, что любил: Елена Прекрасная никогда не отвечала на его чувства взаимностью. Рогнеда никогда не обсуждала чувства друга к Елене Прекрасной и к Маринке и не думала сейчас упоминать Зою. Захочет – сам расскажет, а давить она не станет – незачем ворошить старые раны, если они все еще болят.
– Полно жалеть меня, Рогнеда, – резко проговорил Кирилл, заставляя ее мигом стушеваться. «Укуси меня аспид, еще один чтец мыслей», – бурчала сама себе Рогнеда, стараясь не смотреть на друга.
Еще раз взглянув на остатки особняка, Кирилл постарался мыслить спокойнее, ведь исправить ничего не выйдет. Серая права: им действительно стоило поторопиться и явиться с повинной к старшим покровителям Нави. К самой Хозяйке Зимы они попасть не могли, а Кощей не особо жаловал Горыныча, о чем напоминал при каждой встрече. Оставалась одна надежда – мудрая и справедливая Баба-Яга, которая сможет дать совет и при необходимости защитит.
– Чем раньше явимся на поклон, тем быстрее справимся, так что идем, – бросил Кирилл, переходя Калинов мост, и направился вдоль берега.
– Нам придется пройти через пруд, – робко заметила Рогнеда. – На неделе в Нави шли страшные ливни, болот стало больше – не пройдем.
Кирилл мрачно взглянул на извилистую дорогу, засыпанную пеплом и уводящую к Зеркальному пруду – обители водяного и его жены. Между ними и Змеем существовала давняя неприязнь, поэтому каждая встреча норовила кончиться схваткой.
– Значит, идем, – процедил Кирилл, помогая Рогнеде сойти с моста. Надеяться на лучшее явно не придется.