Магия клетки вытягивала остатки сил, выкручивала тело, кромсала чувства, крушила душу. Затуманенным сознанием Окаре казалось, еще немного, и Кеона добьется своего, свеча жизни ее потухнет.
Мгновение сменялось мгновением, словно кровь, вытекающая из кровоточащей раны, а мучения продолжались. В теле воркории все еще теплилась жизнь.
Истошные крики перешли в хрип, сокеты, почти бросаясь на артефакт, принялись раздвигать прутья. Помутневшим от слез взором Окара видела их обожженные, окровавленные ладони, но у нее не осталось сил даже сказать, чтобы они остановились, – клетку было не сломать.
Девушка в бессилии протянула руку и умоляюще посмотрела на команду. Мужчины поняли ее без слов, но лишь удвоили усилия, отказываясь оставлять спасительницу в недрах артефакта. С рычанием они дергали прутья, растягивали их в стороны, бугры мышц играли на их руках, но клетка не поддавалась.
Смирившись с неизбежным, Окара вымученно улыбнулась сокетам и заметила влажные дорожки слез на их лицах. Они плакали от несправедливости, от безысходности, от понимания, что их маленькая воительница не переживет пытку и вот-вот погибнет. Что могли обессиленные воздушники против древней магии страшного артефакта?
– Вы пытались… – вырвался из груди Окары негромкий стон, – помочь.
– Борись! Доар скоро придет и поможет тебе! Ему не понравится, если ты оставишь его! Он не простит бегства за грань! Я сам не прощу тебя! – яростно сыпал угрозами Рин.
Держась за прутья клетки, он медленно сполз на пол и, протянув сквозь решетку руку, сжал холодную ладонь Окары. Она же перестала метаться по полу. Дрожа всем телом, лишь лежала на боку и не сводила глаз с друга.
Сила вместе с жизнью каплей за каплей уходила из нее, но девушка никого не винила, даже Кеону. Сокеты не оставили ее, Окара стала частью команды, а сестра… она просто запуталась. Чувства к Доару затмили ее разум.
Сестра не такая – она не убийца! Неужели последнее, что Окара увидит, будут обожженные магией руки и искаженные болью за нее лица сокетов? Жаль, что так и не удалось поговорить с Доаром. А ведь она не успела сказать ему, что…
– Окара!
Яростным криком сокетов почти прижало к стенам. Чудовищной силы магический вихрь приблизился к клетке. Раздался треск, жуткий скрежет, и магия артефакта начала сворачиваться, будто пожирающий сам себя змей. Ленты завертелись, прутья ссохлись и осыпались на пленницу черным пеплом.
Доар подхватил девушку на руки и заглянул в изможденное лицо.
– Я вас прощаю, – с мягкой улыбкой прошептала Окара.
– За что? – рыкнул Доар, крепче прижимая ее к себе.
– За то, что позволил уйти, – негромко отозвалась она.
Воркория видела по помрачневшему лицу бессмертного, что он понял. Доар не должен был винить себя из-за того, что не остановил, не удержал ее тогда, в храме.
Сейчас, когда боль отступила, а остатки жизни таяли искрами над костром, Окара вдруг ощутила себя очень спокойной и счастливой. Слава Гвербосу, Доар был рядом. Не смея перед ликом смерти сдерживать слова, которые давно хотела сказать, девушка прошептала:
– Я рада, что повстречала тебя. С момента моего отказа не было ни минуты, когда бы я не пожалела о своих словах… Кажется, я люблю тебя, Доар.
На признание ушли последние силы, перед глазами потемнело. Последнее, что она ощутила – легкое, теплое прикосновение губ любимого.
Глава 26Безответная любовь
– Я запретил тебе сажать Окару в клетку! – громом разносился голос Доара над бригантиной.
Кеона, которая стояла перед хардом, побелела от ужаса и попыталась оправдаться, но бессмертный не дал ей этой возможности:
– Я предупреждал, что ждет тебя в случае ослушания.
– Простите, – упала перед ним на колени девушка. – Она… она подняла бунт!
– Она спасла империю! – подал голос Рин и обвинительно указал пальцем на Кеону. – В отличие от первой помощницы, которая собиралась оставить бедных жителей на растерзание безликим! Захватив порт, они бы направились в столицу.
– Она ослушалась приказа, – упрямо твердила старшая Тоберон. – Она заслужила…
– Не смей изворачиваться! Ты тоже ослушалась приказа и поступила безрассудно, – рявкнул Доар и слегка склонился над девушкой. – И понесешь наказание.
Кеона вскинула голову и одними губами спросила:
– Смерть?
– Хочешь легко отделаться? – жестко усмехнулся хард и, выпрямившись, подал знак императорским следователям. – Она ваша, уводите. Воркория Тоберон прекрасно справится со службой на возрожденной «Розовой жемчужине».
– Нет, – ахнула Кеона и вцепилась в сапоги Доара. – Не отдавай меня Ио. Лучше смерть. Умоляю, убей меня сам! То, что ты считаешь безрассудством, я называю любовью. Я… Я люблю тебя, Доар!
Хард стряхнул ее руки и отступил. Пока он гневно изучал лицо девушки, она, притаившись, с надеждой наблюдала за ним.
– Чувство, которое толкнуло тебя на предательство сестры, нельзя назвать любовью, Кеона. То, что ты испытываешь ко мне, называется одержимостью.
Он кивнул следователям, и те тут же скрутили руки теперь уже бывшей помощницы капитана сдерживающими магию браслетами. Девушку рывком подняли на ноги и увели прочь.
Никто не заступился за нее. Даже те, кто раньше беспрекословно ее слушался, отвернулись или смотрели осуждающе. Сокеты не прощали трусости.
Подписывая договор, сумеречники дают нерушимую клятву защищать мир от безликих, и Кеона своими противоречивыми действиями в порту чуть не подписала всем смертный приговор. Карающая магия не щадит никого.
К Доару приблизился Ирвик, пожал плечо бессмертного.
– Не беспокойся о ней, я присмотрю за глупышкой.
Не то чтобы в его голосе было осуждение, скорее в нем звучало сожаление.
– Знаю. – Хард сначала недвусмысленно посмотрел на руку принца, лежавшую на его плече, а потом на него самого. – О ком я действительно беспокоюсь, так это о тебе, – заметил с преувеличенной строгостью.
Почувствовав в словах бессмертного скрытое предупреждение, принц убрал руку, чем заслужил насмешливую улыбку друга.
– Зачем ты согласился с советником? Не понимаешь, что это ловушка?
– Разумеется понимаю, Доар, – бесшабашно улыбнулся Ирвик. – Как и то, что мы должны выманить предателя. Придется рискнуть.
– Риск не оправдан, – не сдавался хард. – Мы найдем другой способ, чтобы выявить предателя.
– Но ты забываешь, что у нас совсем не осталось времени на его поиски, – невесело хмыкнул Ирвик. – Ты сам видел, бестелесные что-то замышляют. Один Гвербос ведает, зачем им нужна твоя личная помощница и какая роль в покорении империи отведена ей. Поэтому…
Он пожал руку харда и белозубо улыбнулся:
– Зато я вдоволь налюбуюсь на зеленое лицо братца. Он ненавидит долгие прогулки по воздуху! А тут… целый год!
– Охранные амулеты при тебе? – сухо уточнил капитан «Сумеречного ветра», не обращая внимания на браваду принца. – Портальные?
– Обещаю, при первом же прорыве я перемещусь под твое крылышко, – рассмеялся Ирвик и хлопнул харда по спине. – Всегда мечтал это сделать, – пояснил он удивленному панибратским отношением Доару. – Иди уже! По глазам вижу, мысли твои далеки отсюда.
Принц исчез в портале за следователями и Кеоной, а бессмертный развернулся и широким шагом направился к себе.
Переступив порог капитанской каюты, он прикрыл дверь и склонился над девушкой. Прислушался к ровному дыханию. Ей лучше, но еще без сознания.
Хард достал из сундука небольшую шкатулочку. Вынул белые мерцающие камни и разместил их на лбу и груди Окары. Целительные амулеты должны были ускорить заживление магических артерий. Активировав их своей силой, бессмертный снова прислушался к дыханию. Проклятая клетка чуть не погубила его личную помощницу.
Гора истощенных амулетов мерцала на теле девушки, но она так и не пришла в себя. Доар не собирался отступать. Снова и снова он перекладывал камни, наполняя их своей магией, прислушивался к дыханию Окары, целовал чуть теплые ладони и терпеливо ждал, когда ей станет лучше.
Ближе к вечеру девушка распахнула глаза. Испуганно пискнув, она сжалась, а Доар тепло улыбнулся.
– Проснулась?.. – Он лукаво посмотрел на Окару и прилег рядом. – Так значит, ты меня любишь?
– Я не то хотела сказать, – прерывисто прошептала она и сделала попытку отодвинуться, но, когда ничего не вышло, тут же поникла. – Нечестно! Я думала, что умираю.
– Глупышка, – негромко произнес Доар, прижимая к себе ее хрупкое и такое желанное тело. – Разве ты не знаешь, что и по ту сторону бытия тебе от меня не скрыться? Я последую за тобой хоть на край света.
– И пройдете через завесу на земли бестелесных? – смущенно поинтересовалась она, зачарованно наблюдая, как приближаются его губы.
– Если понадобится, – гортанным шепотом пробормотал бессмертный.
Прерывистый вдох, и, обхватив его шею руками, Окара с отчаянным стоном сама приникла к нему в поцелуе. Робкий и нерешительный, под натиском губ Доара, он быстро перешел в неистовый и жгучий. Их тела льнули друг к другу. Желание в девушке вспыхнуло ярким сгустком огня, от которого она плавилась и извивалась.
С почти звериным рыком распахнув на ней рубаху, Доар подмял помощницу под себя. Жадный взгляд бессмертного скользнул по пышной девичьей груди и опустился ниже. От приятного зрелища дыхание бессмертного сбилось, а кровь застучала в висках.
Мучительно медленно он повторил губами путь, проделанный взглядом. Окара была такой одуряюще чувственной, что у Доара не нашлось сил оторваться от нее. За ее восхитительную дерзость он готов был наказывать ее самыми сладкими способами, известными ему. Раз за разом принося наслаждение и ей, и себе.
Хард нежно сжал ее грудь, с удовлетворением отмечая, как девушка выгибается навстречу, подставляется его губам, с пылом прижимается к нему всем телом, робко цепляется за плечи и застенчиво касается языком его губ.
Зарычав в нетерпении, Доар оголил плечи Окары и стянул ниже корсет. Полустон-полухрип сорвался с его губ. Никаких преград между ними. Он желала одного – слиться, соединиться, насладиться податливым телом помощницы.