Не могут не вызывать беспокойства и не утихающие «игры в секреты». Строго говоря, секретов в мире, особенно в нынешней информационной обстановке, не существует, если не считать личную жизнь человека. Секретность придумана чиновниками для себя, но под предлогом защиты государственных интересов, неважно, реальных или изобретенных. Времена племенных войн, а потом войн религиозных, династических, колониальных требовали каких-то секретов. Но сегодня? Сугубо с формальной точки зрения и следуя букве разных положений о секретности, я лично являюсь носителем каких-то секретов. Но сколько ни стараюсь, не могу вспомнить ничего такого, что было бы действительно секретом. Так, чепуха какая-то.
Твердо убежден, что секретность — это дитя войн и конфликтов, репрессивное орудие власти и кормилица многих тысяч и тысяч бездельников, занимающихся бессмысленным ремеслом. Я убежден, что чем меньше будет в мире официально существующих секретов, тем лучше и свободнее станет жизнь людей, тем честнее будут отношения между народами и государствами, тем быстрее мы подойдем к системе общепланетного содружества и прозрачности в действиях управленческих структур и бизнеса.
Рассуждая об этом, я, разумеется, понимаю, что, например, борьба с терроризмом требует каких-то секретов оперативного характера. Сюда же можно отнести и коммерческие тайны, связанные с конкуренцией. Я-то имею в виду другое, то есть те сферы секретности, которые служат целям подавления личности и управления ею со стороны государства, а также секреты, служащие только карьерным интересам чиновника.
В связи с этим упомяну о проблеме, которая ближе к моей нынешней деятельности, — обнародованию архивных документов СССР — так когда-то называлась Россия. Казалось бы, речь идет о документах, свидетельствующих о преступлениях свергнутой большевистской хунты. И вдруг нынешнее чиновничество занялось противозаконной деятельностью — сокрытием документов ленинско-сталинской эпохи.
Во времена Бориса Ельцина была создана общественная комиссия по рассекречиванию документов, созданных КПСС, своего рода структурная составляющая гражданского общества. Она выполняла очень важную научную и нравственную функцию, помогала создавать атмосферу открытости и доверия к власти. Не знаю, кто надоумил, но Президент Путин Указом № 627 упразднил вышеназванную комиссию, а ее функции передал межведомственной комиссии по защите государственной тайны, то есть чиновникам. Итак, преступления Ленина и Сталина стали государственной тайной, подлежащей защите. В результате все покатилось по советским рельсам. Сроки рассекречивания некоторых документов о репрессиях и реабилитации продлены еще на годы, в том числе и тех, которые были уже рассекречены и опубликованы.
Некоторые политики милосердно заявляют: не надо будоражить народ. Что называется, ехали-ехали и приехали! Выходит, ложь умиротворяет, а правда будоражит. Лично для меня ясно одно: если вернемся ко лжи, то ложью и закончим. Как писал Твардовский: «Кто прячет прошлое ревниво, // Тот вряд ли с будущим в ладу».
Форсированная бюрократизация демократии может привести к ее падению без всяких мятежей и бунтов. И решающую роль в переходе к масштабному авторитаризму сыграет чиновничья номенклатура. Если народы России хотят быть свободными гражданами и хозяевами, они должны начать настоящую освободительную борьбу против диктатуры чиновничества и воровского бизнеса, которые намертво связаны между собой.
Начало века в России связано с именем Президента Путина. Суждений много. Разных и противоречивых. Одни считают, что все его обещания повисли в воздухе. Другие им восторгаются, надеясь, что он наведет порядок, который, кстати, каждый понимает по-своему. Третьи утверждают, что он «кот в мешке». Последнее, пожалуй, ближе к истине. Все политики — «коты в мешке». Во всех странах каждое новое поколение политиков поет собственные песни власти — о свободе и рабстве, демократии и авторитаризме, о прошлом и будущем. Новое поколение политиков в России имеет возможность подняться на ступеньку выше в оценке сложившейся ситуации и перспектив развития страны. Но только возможность, которая пока что не затронута чем-то новым и вдохновляющим. Скорее, наоборот.
Меня, конечно, подмывает желание обозначить психологические контуры Президента Путина. Однако не могу найти более или менее точных определений. Да и знаю я его понаслышке. С «клюквой» дело иметь тоже не хочется. Язвить попусту — тоже. Кроме того, он еще не закончил свою президентскую страду. К сожалению, в его действиях пока не просматривается главный замысел, какую же историческую веху он хочет обозначить своим правлением. Есть о чем подумать. Однако эта неясность не может оправдать мое молчание, если что-то в деятельности высшей власти представляется мне странным или ошибочным.
В свое время я достаточно определенно критиковал и Михаила Г орбачева, и Бориса Ельцина. Но это не остановило их прислать мне письма к моему 80-летию. То же самое сделал и Владимир Путин. В них много добрых слов, поднявших их авторов выше обид. Приведу отрывки из упомянутых приветствий.
МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ:…И часто, даже уже на первоначальном этапе, он оказывался под огнем критики тех, кто не принимал перестройки, кто не понимал ее значения для страны и людей. Александр Николаевич Яковлев до конца оказался верным утверждению принципов свободы, демократии, открытости, плюрализма и в экономике, и в политике. Он внес значительный вклад в разработку идей, которые были положены в основу апрельского пленума ЦК КПСС 1985 года, XXVII съезда партии, в подготовку и проведение крупных мероприятий в рамках нового мышления по оздоровлению международных отношений…
Хотелось бы отметить большую работу возглавляемой Яковлевым Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Александр Николаевич сменил на этом посту М. С. Соломенцева. Был возобновлен прерванный в брежневские времена процесс реабилитации невинно осужденных людей, восстановления справедливости и исторической правды. Комиссия провела огромную работу, опубликовав массу аналитических документов и выпустив множество публикаций по различным периодам советской истории. И в этом, конечно, большая заслуга принадлежит Александру Николаевичу как руководителю комиссии…
Подводя итог, хочу сказать, что судьба подарила Александру Николаевичу уникальную возможность быть не только свидетелем, но и активным участником тех сложных, неоднозначных, а порой и драматических событий на переломном этапе истории нашей страны. По-моему, это счастливый шанс. И, находясь в гуще тех событий, Александр Яковлев всегда оставался среди тех, кто не просто поддерживал, а отстаивал политику перестройки и был верен ей до конца.
БОРИС ЕЛЬЦИН:…Александр Николаевич Яковлев — один из тех редких людей, кто своими действиями, мыслями, словами сумел в какой-то мере изменить ход истории. Но в отличие от других политиков эпохи перестройки Яковлев запомнился не яркими речами с трибун, не участием в митингах и шествиях, не эффектными заявлениями. Он вообще никогда в полной мере не был тем, кого сейчас принято называть — «публичный политик». Не очень любил свет юпитеров и гул больших залов. У Александра Николаевича в жизни была другая, как мне кажется, гораздо более важная миссия. Он готовил перемены, приводил в действие реформы прежде всего своим интеллектом и своей душой. Своей всегда очень ясной и сильной позицией, которая заставляла кремлевских «обитателей» на каком-нибудь очередном заседании Политбюро вдруг понять: кажется, это уже другая эпоха, в ней говорят на другом языке и думают по-другому. Действительно, начиналась эпоха, в которой можно было и действовать, и поступать по-другому, не так, как положено и предписано. Не так, как раньше…
Так уж случилось, к добру или не к добру, что эта «реформация», сыгравшая огромную роль в истории нашей страны, шла все-таки сверху (хотя, конечно, и снизу все это объективно назревало). Шла из Кремля. А когда реформы идут «сверху», то самое важное: их удержать, не сорваться, не шарахаться. Тут-то и пригодились мужественный характер Александра Николаевича, его четкая позиция. После октябрьского пленума 1987 года, когда меня вывели из состава Политбюро, Яковлев оставался в этом высшем партийном органе последним, кто твердо знал, к какой цели должна идти страна. Кто подталкивал Горбачева вперед, на путь реформ. Все это проявлялось в каждодневной, даже будничной аппаратной работе.
Я не знаю, можно ли какому-то одному человеку присвоить титул архитектора перестройки (а именно так в 90-е годы называли Александра Николаевича журналисты и политологи всех мастей, причем как в положительном, так и в отрицательном смысле). Но то, что Яковлев был камертоном перемен в высшем руководстве страны, — это уж совершенно точно. Совестливый человек всегда беспощаден к себе. Во всех книгах А. Н. Яковлева поражает нравственный самосуд личности, которая строго расставляет себе оценки: здесь я был не прав, тут можно было бы сделать по-другому, сказать острее — и позы в этом никакой нет. К такому «самокопанию» подталкивает опыт, какое-то прозрение, которое всегда настигает человека, много пережившего. Это я знаю по себе…
Он долгие годы был единственным в горбачевском руководстве открытым борцом за мировые общечеловеческие ценности, умеющим не скрывать своих взглядов: свобода слова, свобода вероисповедания, свобода передвижения, свобода
СМИ. За это его так ненавидело руководство КГБ, называя «агентом влияния». Оно предпринимало недюжинные усилия по дискредитации Яковлева, подтасовывало факты, посылало генсеку фальшивые секретные шифровки о прозападных контактах Яковлева. А исторический факт состоит в том, что именно взгляды Александра Николаевича во многом определили вектор движения страны к мировым ценностям…
…У Александра Николаевича много планов. Он продолжает публикацию уникальной многотомной серии секретных партийных архивов, и все меньше и меньше белых пятен остается в нашей истории. Он проделал гигантскую работу, возглавляя Комиссию по реабилитации жертв сталинских репрессий, возвращая людям их честные имена. Он один сделал и продолжает делать столько, сколько хватило бы на десяток общественных и политических деятелей. Он доказал трудно доказуемую вещь, что настоящий политик может быть честным и нравственным. Я люблю его крепко, по- уральски, по-настоящему. Я, как и прежде, восхищаюсь этим мудрым, тонким, блестящим Человеком.