– Мы раньше встречались? – удивился Квентин, который видел герцогиню Марию впервые.
– Тебе было едва ли пару месяцев, когда мы с семьей путешествовали через Брасс и гостили у твоих родителей. Конечно, тогда я еще была баронетой Килн-Тронци.
– Вы из Тарабойи? – уточнил Квентин, узнавая фамилию знатного рода города-государства.
– Так и есть, – герцогиня улыбнулась, из-за чего на ее полных щеках появились ямочки, – я и не сомневалась, что сын Маргариты вырастет эрудированным.
Квентин потупился, смущенный. В Марии было что-то необычайно магнетическое. Приглядевшись, Квентин обратил внимание на оливковый оттенок ее кожи и медный блик в убранных в простой пучок волосах – характерные черты южан. Обрамленные длинными завитыми ресницами темно-карие глаза с зеленоватым ободком светились жизнелюбием. Мария была младше мужа, ей едва ли было больше двадцати пяти.
Когда слуги подали салат с пряными травами и сыры, Мария начала суетиться вокруг Людвига, которого посадили на специальный высокий стульчик за общим столом, и сердце Квентина заныло от плохо осознаваемой печали. Его собственная мать никогда не уделяла ему столько внимания и уж тем более не брала на обед с гостями, оставляя на попечение многочисленных нянек и кормилиц.
Заметив смущение Квентина, Реймонд вступил в разговор:
– Уверен, твои знания не ограничиваются генеалогией знатных родов соседних стран! Ты же подготовился к поступлению в академию?
– Да! – Квентин было обрадовался возможности поговорить на вдохновляющую тему, но перед его мысленным взором тут же возник образ забытого на сиденье кареты, едва начатого пособия для молодых офицеров, и его энтузиазм тут же сошел на нет. – Я пытался.
– Дай угадаю, не прочитал пособие для молодых офицеров? – Квентин поднял глаза, только чтобы увидеть, как герцог фон Моргенштерн подмигивает ему.
Юноша кивнул.
– Не переживай, никто его не читает! Страшное занудство!
– Вы тоже учились в академии?
– Конечно, – в глазах Реймонда мелькнула гордость, – лучший курсант своего выпуска.
Квентин по-новому взглянул на своего собеседника. У него было столько вопросов, которые ему хотелось задать выпускнику академии, но Мария не дала ему этого сделать:
– Мальчики, обед стынет. Петра будет расстроена, если вы не отведаете ее творения, она очень старалась сегодня. – Герцогиня бросила многозначительный взгляд сперва на сына, а затем на мужа. – А о своих мужских делах вы можете поговорить потом.
– Но, Мария! – попытался было возмутиться Реймонд.
– Нет, Рей, я же знаю твои байки, они не для малышей. – Герцогиня была непреклонна, и Квентину с Реймондом ничего не оставалось, как подчиниться и отложить разговор на потом.
– Не может быть! – Квентин шокированно закрыл рот ладонью.
После обеда Жан, камердинер фон Моргенштернов, отвел Квентина в отведенные ему покои и познакомил со слугами, которым предстояло прислуживать ему на время пребывания в усадьбе. Все вещи Квентина, включая и пособие для молодых офицеров, уже были заботливо разложены по комодам и тумбам. Огромная двуспальная кровать с тяжелым фиолетовым балдахином была заправлена несколькими слоями перин и красивым мягким бельем. Спальня в доме фон Моргенштернов оказалась куда роскошнее спальни Квентина в родном поместье и уж точно богаче, чем комната, в которой ему предстояло жить в академии.
Спустя несколько часов после обеда, когда Квентин уже полностью устроился в своих временных покоях и переоделся, сменив пыльную и пропитанную потом дорожную одежду, камердинер Жан вновь появился в его покоях и пригласил молодого герцога пройти в курительную комнату, где уже ждал хозяин дома.
Курительная представляла собой небольшую камерную гостиную с огромными кожаными креслами, бильярдным столом и солидной тумбой с различными сигарами, табаком и несколькими графинами с крепким алкоголем.
Реймонд предложил Квентину сигару, от которой тот поспешил отказаться – все его попытки курить заканчивались позорным кашлем и тошнотой, – и, развалившись в одном из кресел, начал рассказывать истории из своей учебы в академии. Мария была права, далеко не все из баек Реймонда подходили для детских ушей.
– Вы действительно насыпали в парик профессора горчичный порошок? – Квентин все еще не мог поверить, что самый молодой министр землеустройства и земледелия в истории Баригора совершал такие шалости, будучи курсантом самого престижного военного учебного учреждения севера Паспаля.
Реймонд кивнул, расплывшись в улыбке и выпустив изо рта плотный сизый дым сигары.
– А то! Ты даже не представляешь, какой скандал разразился. Профессор во всей красе со своей сияющей алой лысиной бегал по всему корпусу в поисках виновников!
– И вас не поймали?
– Конечно нет, – Реймонд сделал еще одну затяжку, – иначе это была бы совсем другая история.
Квентин замялся. Ему никак не удавалось побороть странное чувство неправильности происходящего. Это не укрылось от Реймонда, который выпустил дым несколькими крупными кольцами и спросил:
– Тебя что-то тревожит, Квентин?
– Академия – такое престижное учебное заведение. Я думал, те, кого туда взяли, упорно учатся. Но вы рассказываете совсем не об этом.
Реймонд мягко улыбнулся Квентину:
– Ты точно сын своей матери, такой правильный. Но тебе шестнадцать, сейчас самое время творить всякие глупости. Окончив академию, ты поступишь на службу его величеству, и тут уже будет не до шуток. Развлекайся, пока у тебя еще есть такая возможность!
Квентин поднял глаза на своего собеседника и увидел, как тот подмигивает ему. Несмотря на престижную должность, чопорный вид, идеально подстриженную бороду и мастерски завитые усы, герцог фон Моргенштерн совсем не выглядел серьезным взрослым. В его глазах плясали озорные искры, и у Квентина не возникало сомнений, что он и сейчас подложил бы какому-нибудь чиновнику в парик горчичный порошок, если бы знал, что ему это сойдет с рук.
– А как же учеба? Мне ведь столько всего нужно узнать, чтобы принести пользу Баригору!
– О, поверь, у тебя не будет шансов не усвоить материал. В этом профессора академии подлинные мастера.
В этих словах было что-то зловещее, но в тот момент Квентин не придал этому значения. И лишь потом, столкнувшись с палочной дисциплиной и жесткими порядками, царившими в академии, Квентин понял, что же имел в виду герцог. И чем лучше он понимал правила престижного военного учебного заведения Баригора, тем больше восхищался Реймондом, которому хватало смелости на порой совсем не безобидные шалости, способные поставить крест на его карьере и будущем.
Баригор, Аурверн, Ларпо, 23 мая 3607 года
На следующее утро Квентин отправил Алекса на рынок за необходимыми припасами, список которых парню выдала Марта, а сам спустился в трактир позавтракать. Хозяин подал ему хорошенько зажаренную яичницу с беконом, по большей части состоящим из сала, и кружку непонятного варева из сушеных фруктов, источавшего сладковатый, не очень приятный запах. Но Квентину было не привыкать, и, поблагодарив Алора за еду, он принялся за завтрак.
Вдруг до его ушей донесся разговор двух торговцев, сидящих за соседним столом. В трактире почти никого не было, и потому ничто не мешало Квентину расслышать, о чем говорили его соседи.
– Я за эту неделю побывал в трех городах в королевских землях, и везде только и разговоров, что об этом. – Первый торговец, полный мужчина средних лет, с заплывшим жиром лицом и жидкими грязными волосами, говорил озабоченно, в его голосе сквозили нотки страха.
– Да что ж за напасть такая! И все молодые парни и девушки, да? – Его собеседник, ничем не примечательный мужчина, которого уже почти можно было назвать стариком, разделял его беспокойство.
– И ведь не нищие или шлюхи какие! Приличные.
– А что городовые?
– А что они, сбежали, говорят. Лучшую жизнь искать.
– Ах, Кавиц их побери! Им бы только не работать, псам подзаборным. Не может быть, чтобы по всем королевским землям люди вдруг за лучшей жизнью уходить начали, – его собеседник согласно закивал, – король умер, конечно, Алор прими его душу, но это же не повод!
– Да бред все это горячечный. Люди просто так не пропадают, тем более так много! Во всех городах и селах только и разговоров об этом.
– Ну ничего, сейчас его величество Вернон наведет порядок.
– Ты думаешь? – Полный торговец подозрительно оглядел зал и понизил голос: – Я слышал, король привел с собой шаманов с Северных гор. Может, это дикари крадут наших молодых?
– Да нет, Алор бы не допустил такого!
– Но люди-то пропадают.
– И то верно…
Квентин доел яичницу и, бросив на стол несколько пинов, поспешил выйти из трактира. В конюшне его уже ждал Алекс, навьючивавший припасы на лошадей.
– Все готово? – быстро спросил Квентин, проверяя упряжь своего коня.
– Да, господин.
– Поторопимся. Нам нужно как можно скорее вернуться в убежище.
Алекс только кивнул и молча запрыгнул в седло.
Баригор, королевские земли, тайное убежище некромантов, 23 мая 3607 года
Квентин и Алекс вернулись под вечер. Они нашли открытый вход в убежище. Рядом с ним на поваленном стволе сидел Пит, наблюдающий за щиплющими среди деревьев редкую траву лошадьми. За прошедшие несколько дней кони съели почти всю зелень вокруг входа в убежище, привлекая к поляне лишнее внимание.
Увидев приближающихся путников, Пит вскочил со своего места и поклонился:
– Добро пожаловать назад, ваша светлость.
– Всё в порядке? – поинтересовался Квентин, спешиваясь.
– Да, ваша светлость. Все спокойно.
– Хорошо. Где его высочество и граф Ардейн?
– Внизу, ваша светлость, в библиотеке.
– Спасибо, Пит. Помоги Алексу с припасами.
– Да, ваша светлость! – Пит поклонился и поспешил к коню Алекса. А Квентин быстрым шагом двинулся вниз по лестнице.
Седрика и Регина он действительно нашел в библиотеке, которая опять светилась холодным изумрудным сиянием. Седрик листал огромную, длиной почти с его руку и толщиной с голову, книгу, а Регин сидел рядом и с интересом наблюдал за происходящим. Когда дверь открылась, они оба подняли головы.