– Вы точно не можете исцелить себя молитвой? – Было сложно сказать, шутит убийца или нет. После рассуждений Седрика о сверхъестественных возможностях алорианцев можно было предположить и второе.
Матиас сложил руки в священный символ:
– Подобные чудеса доступны лишь Алору, сестра.
– Тогда придется действовать по старинке, – Айя подарила Матиасу ободряющую улыбку, – сидите здесь и постарайтесь освободить лодыжку, – убийца указала на уже порядком перепачканные белые гольфы, украшающие ноги Матиаса, – а я сейчас вернусь.
Айя поднялась и быстрой летящей походкой, прихватив свой вещевой мешок, двинулась вглубь леса, оставляя Матиаса один на один с природой. Священник провожал ее взглядом расширенных от страха глаз.
– Вы же не оставите меня здесь, сестра? – крикнул он наконец, когда Айя уже почти скрылась между деревьями.
Ответом ему стал озорной смех убийцы.
– Конечно нет, вы мне еще нужны. – С этими словами Айя растворилась в длинных закатных тенях.
Матиас поежился, хотя погода выдалась очень теплой для северных земель, и, то и дело вскрикивая, снял ботинок и стянул высокий носок с поврежденной ноги. Его лодыжка покраснела и уже сильно опухла. Человеку, лишенному познаний в медицине, к числу которых относился и Матиас, сложно было представить, что подобное повреждение заживет за пару дней.
Сумерки начали сгущаться, и под сенью многовековых сосен то тут то там появились белесые пятна тумана. Айи все не было, и Матиас сжался в комок, обняв колени, и, покачиваясь из стороны в сторону, шепотом молился Алору о помощи и прощении. Из транса его вывел полный недоумения голос его спутницы:
– Вы даже не разожгли костер, святой отец?
Вздрогнув, Матиас опустил руки и поднял взгляд на убийцу. Она стояла прямо над ним, подобная мрачной тени в своих черных одеждах на фоне тумана и темноты леса. В руках женщина держала пучок каких-то трав.
– Костер? Из чего?
– Мы в лесу, отец, здесь достаточно хвороста. Я думала, вы уже приготовили нам ужин.
– Но моя нога…
Даже в темноте было видно, как убийца закатила глаза.
– Ладно. Подержите. – Она сунула Матиасу в руки травы.
Айе понадобилось всего несколько минут, чтобы собрать упавшие ветки, валяющиеся в округе, и при помощи горсти сухих сосновых иголок и огнива разжечь костер. Еще через несколько минут над костром уже висел котелок, в который Айя покрошила вяленое мясо. В отблесках пламени ее рыжие волосы сияли так, что казалось, что они сотканы из огня.
Матиас подполз поближе к костру и хотел было вытянуть к нему озябшие ноги, но Айя цыкнула на него:
– Вам стоит держать ногу в холоде, святой отец, иначе отек только усилится.
Матиас послушно кивнул и повернулся к пламени боком, выставив пострадавшую левую ногу в сторону. Убийца же тем временем достала из своего мешка несколько камней, которые, видимо, нашла где-то в лесу за время своего отсутствия.
– Подайте травы, пожалуйста.
Матиас протянул ей пучок уже немного увядших растений, и Айя начала растирать их между двух камней, превращая в кашицу. Туда же она добавила несколько сухих ягод и какой-то порошок, стеклянный пузырек с которым достала из недр своего мешка.
– Что вы делаете, сестра? – спросил священник, с интересом следящий за убийцей. После того как Айя вернулась, он заметно расслабился и уже не выглядел таким несчастным, как сразу после своего падения.
– Мазь, которая поможет поставить вас на ноги, – пожала плечами убийца, продолжая работу, – я не смогу тащить вас до монастыря на себе.
– Откуда вы знаете, из чего ее готовить?
– Этому учат всех членов моего Ордена, – голос Айи звучал совершенно буднично, – мертвый убийца – плохой убийца. Каждый из нас должен знать, что делать, если повредил ногу, выпрыгивая из окна второго этажа, или получил кинжал в бок.
От этих слов Матиас вновь посерьезнел:
– А с вами случалось подобное?
– Бывало. Пуля в бедро – это довольно неприятно, особенно когда приходится доставать ее самой, сидя в подвале заброшенного дома в городе, где тебя ищет каждый городовой.
Матиас громко ахнул и произнес быструю молитву Алору. Ничего больше спрашивать он не стал, тем более что Айя как раз закончила готовить мазь и, достав из сумки припасенный там бинт, подошла к священнику.
– Может немного щипать, – предупредила она, наклоняясь к его поврежденной ноге.
Убийца соскребла рукой мазь с камня, на котором ее готовила, и движениями настолько аккуратными, что Матиас даже не поморщился, нанесла ее на лодыжку священника. После этого она плотно обвязала ногу бинтом, оставив компресс работать. Матиас внимательно наблюдал за действиями убийцы, то и дело напрягаясь в предвкушении боли, когда она в очередной раз касалась его ноги, но тут же расслабляясь, когда боли не было.
– Не думал, что вы можете быть такой нежной, сестра, – сказал он, пока Айя плотно оборачивала ткань вокруг его ноги, и тут же смущенно опустил глаза, понимая, как это прозвучало.
– Ловкость рук – основа моего ремесла, отец, эти руки могут подсыпать яд в ваш суп так же легко и аккуратно, как сейчас перевязывают вашу ногу.
Матиас поперхнулся и замолчал, подозрительно покосившись на булькающую в котелке похлебку. Этот взгляд не укрылся от Айи, она наклонилась поближе к священнику и хитро шепнула:
– Боитесь?
Матиас вздрогнул и отпрянул.
– Н-нет. Я вижу свет в вашей душе, сестра Клиссейда. Вы можете дарить тепло и любовь во имя Алора, даже если предпочитаете дарить смерть.
Несколько мгновений Айя молча и пристально смотрела на священника, все еще находясь от него на расстоянии меньше вытянутой руки. Потом убийца отстранилась и вернулась на свое место около костра.
– Вы видите лучшее в людях, святой отец, это не доведет вас до добра, – сказала она наконец. – Поешьте, это важно для вашего выздоровления.
Матиас взял из рук убийцы плошку с горячей похлебкой, если так можно было назвать бульон с плавающими в нем шматками разварившегося вяленого мяса, и порядком зачерствевшую лепешку.
– Возможно, вы правы, сестра, но это путь, по которому меня ведет Алор.
– И вы довольны тем, где оказались? – спросила Айя, глядя на священника поверх своей миски.
Матиас задумался, осторожно глотая горячую похлебку. Айя его не торопила. Ночь окончательно вступила в свои права, и в лесу вокруг них оживились мелкие зверушки, активно шебаршащие среди сухих иголок и низкорослой травы. Высоко в ветвях сосны захлопала крыльями и закричала сова. Матиас уже не отреагировал на это, хотя еще с утра каждый птичий крик и шорох в траве заставляли его подпрыгнуть.
– Неважно, доволен я или нет, я слуга Алора и принимаю ту судьбу, которую он для меня подготовил.
– Неужели? Об этом ли вы мечтали в детстве, отец Матиас? Сидеть в темном лесу в компании профессиональной убийцы в отчаянной попытке спасти свою страну от тьмы и хаоса?
– А вы, сестра?
Айя невесело усмехнулась:
– Таким, как я, не положено помнить, о чем мы мечтали до того, как нас взял Орден.
– Но вы ведь помните?
– Помню. Я хотела заниматься лошадьми, как мой отец. Он брал меня с собой на пастбища, там было хорошо.
– Так вы из Куинта? – Эта провинция Баригора славилась обширными пастбищами и лучшими скаковыми лошадьми на всем Паспале.
– Я не знаю. Что ребенок знает о географии?
– Неужели вам никогда не хотелось найти своих родных? – Матиас подался вперед, крепко сжав в руках свою миску.
– Моя семья – это Орден, отец Матиас. И мне не нужна другая. Той маленькой рыжей девочки, которая любила вплетать цветы в гривы вороных коней, уже давно нет.
На это Матиас не нашел что ответить. Они доели ужин молча, и Матиас вызвался помочь протереть посуду куском рогожки.
– Я с детства мечтал служить Алору, – произнес он, делая вид, что все его внимание сосредоточено на посуде, но все же время от времени поглядывая на убийцу. – Рядом с нашим домом находился монастырь Святого Доминика, я часто бегал туда мальчиком, смотрел, чем занимаются монахи, слушал песнопения, и мне хотелось быть одним из них. Достигнув совершеннолетия, я исполнил свою мечту.
– Так вы тоже из Куинта, святой отец?
– Да. Вы знаете про монастырь Святого Доминика? – удивился Матиас.
– Наш Орден, может, и непохож на другие, но он все еще является частью Церкви Алора.
– Да, конечно, простите, я не хотел усомниться в ваших познаниях, сестра.
Айя ничего не ответила.
– Давайте спать, – сказала она, когда посуда была убрана обратно в вещевые мешки, – завтра нам предстоит сложный путь.
Убийца помогла Матиасу разложить его спальный мешок и забраться в него. После чего сделала то же сама.
– Нам не нужно стоять в дозоре? – спросил Матиас, прежде чем закрыть глаза.
– Не переживайте, святой отец, я чутко сплю, а вас хранит Алор, не так ли?
– На то и уповаю, сестра.
– Вот и отлично. Спокойной ночи, святой отец.
– Спокойной ночи, Айя.
Баригор, северные земли, 8 июля 3607 года
Следующим утром, когда Айя проснулась, Матиас уже сидел на своем спальном мешке и молился. Он делал так каждое утро: просыпался, когда первый отблеск солнечного света окрашивал горизонт, и проводил несколько рассветных часов в общении с Алором. Айя не стала мешать ему, вновь развела костер и подготовила отвар из каких-то трав, которые тоже нашли место в ее походном мешке.
Когда воздух вокруг наполнился немного горьким ароматом напитка, Матиас открыл глаза:
– Доброе утро, сестра Клиссейда.
– Доброе. Как ваша нога? – Айя налила отвар в кружку и протянула священнику.
Тот принял напиток и ответил:
– Все еще болит, но уже куда меньше, чем вчера.
– Нужно будет сменить повязку.
Матиас кивнул, делая глоток отвара. Его лицо перекосило, когда горький вяжущий напиток обжег язык. И все же священник смог проглотить варево.
– Что это? – спросил он, с недоверием глядя в чашку.