– Настой, притупляющий боль. Если мы хотим сегодня добраться до монастыря, вам нужно выпить его весь.
Матиас кивнул и, сделав глубокий вдох, в несколько больших глотков осушил кружку до дна. Опустив сосуд, священник резко выдохнул, как будто выпил что-то сильно алкогольное.
– Вы думаете, мы доберемся до монастыря сегодня?
Айя скептически оглядела Матиаса с головы до ног.
– У нас нет выбора, иначе нам придется голодать.
– Не думаю, что даже с вашим отваром и помощью Алора я смогу идти, сестра.
– Значит, мне придется вас тащить, святой отец. – Айя подмигнула священнику, и тот поспешил отвернуться. – Лучше пока съешьте.
Матиас, не поднимая глаз, взял лепешку из рук убийцы и тут же сунул ее в рот, старательно делая вид, что очень занят приемом пищи.
Пока он ел, Айя собрала их немногочисленные пожитки и потушила костер, тщательно затоптав его и присыпав черный круг на земле иглами, которые она специально собрала по округе. Закончив, она обратилась к Матиасу, который доел лепешку и даже успел свернуть и убрать свой спальный мешок:
– Подставляйте ногу.
Священник послушно вытянул вперед ногу, плотно обернутую пропитанным зеленым соком растений бинтом. Действуя нежно и осторожно, как и накануне вечером, Айя сняла повязку, смоченным в воде куском бинта смыла остатки мази и осмотрела лодыжку Матиаса. За ночь отек немного сошел, как и краснота, но нога все еще оставалась распухшей и воспаленной.
– Уже лучше, – констатировала убийца, стряхивая с повязки остатки трав, чтобы использовать ее повторно, – мне нужно будет затянуть очень туго, может быть неприятно, – предупредила она, прежде чем взяться за дело.
Матиас только молча кивнул, как завороженный наблюдая за ловкими движениями рук женщины и лишь слегка морщась, когда она особенно плотно затягивала ткань на его коже. Когда убийца закончила и помогла священнику надеть на больную ногу ботинок, Матиас резко подался к ней и взял ее руку в свои.
– Спасибо, сестра, да осветит Алор вашу душу. – Священник поднял руку Айи на уровень своего лица и, наклонившись к ней, начал читать молитву-благословение. Убийца не сопротивлялась.
Когда Матиас закончил, вместо того чтобы убрать руку, Айя перехватила его ладонь и встала, вынуждая Матиаса подняться вслед за ней. Священник попробовал наступить на левую ногу, но тут же отдернул ее, будто дотронулся до чего-то горячего.
– Не думаю, что из этого что-то выйдет, сестра Клиссейда, – произнес он, скривившись не то от боли, не то от стыда за свое положение.
– Придется потерпеть, святой отец. Я не смогу тащить вас на спине.
– Алор, дай мне сил.
Опираясь на Айю и стараясь не переносить вес на поврежденную ногу, Матиас все же смог идти, и они двинулись вперед. Вскоре Айе, несмотря на его протесты, пришлось забрать у Матиаса вещевой мешок, который то и дело сползал с плеча ковыляющего священника и норовил упасть. Даже с двумя тяжелыми мешками и стонущим от боли Матиасом на плече убийца шла спокойно и не подавала признаков дискомфорта или усталости.
Они продвигались очень медленно, то и дело останавливаясь, чтобы Матиас смог передохнуть. Несколько раз им на пути попадались ледяные, текущие с гор ручьи, и убийца заставляла Матиаса опустить в воду распухшую ногу и стоять так по несколько минут. Холод приносил временное облегчение, и все же уже к середине дня лодыжка Матиаса выглядела даже хуже, чем прошлым вечером. Священник вскрикивал каждый раз, когда ему приходилось наступать на нее, и на глаза его наворачивались слезы, но все же, шепча себе под нос укрепляющую молитву, он продолжал двигаться вперед. Айя, до того смотревшая на него с явным снисхождением, как на слабого и плохо подготовленного неженку, с ноткой восхищения в голосе подбадривала священника и старалась разговором отвлечь его от боли.
– Вы говорили, что хотели служить Алору с самого детства. Что же привлекало вас в церковной жизни?
– Служение казалось мне тогда настоящим волшебством, – несмотря на боль и испарину, выступившую на лбу, это воспоминание заставило Матиаса улыбнуться, – монахи в светлых одеяниях каждое утро пели Песнь Алора, их голоса звучали подобно музыкальным инструментам, я часто залезал на территорию монастыря, чтобы просто послушать. Когда родители водили меня на богослужение, я любовался витражами в храмах. В Куинте почти всегда ясно, не то что здесь, на севере, и, когда солнечный свет пронизывает витражи, весь храм наполняется яркими всполохами, которые будто танцуют в такт музыке…
Матиас сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а потом продолжил:
– Когда я стал старше и смог осмыслить учение Алора, я лишь еще больше уверился в том, что это мой путь. Я плакал, когда читал Песнь. Я учился петь ее сам, потом ходил заниматься в монастырь.
– Споете мне Песнь Алора, святой отец? Я давно ее не слышала.
Матиас смутился:
– Я давно не практиковался… С тех пор как я стал служить в канцелярии его высокопреосвященства, мне не так часто удавалось петь вместе с братьями. Я скучаю по этому.
– Я могу спеть с вами. Нас тоже учат Песни.
Матиас кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха, запел тихим приятным тенором.
Тьма Кавица землю
Людскую накрыла.
И хаоса сила
Их души губила.
Но из тьмы раздора
Поднялся один —
Великий, светлейший
Наш Господин.
Все боги земные,
Силы сложив,
Алору Великому
Дали жизнь.
И в тьму безраздельную
Кавица зло
Их мощью единой
Низвергнуто.
Песня тянулась долго. В стихотворной части Песни Алора было несколько сотен куплетов, которые дополняла и раскрывала более подробная прозаическая часть. И Матиас, и Айя, как и бо́льшая часть жителей Баригора, знали Песнь наизусть. Их голоса сливались в унисон и разносили священный текст по безлюдному дикому лесу. Матиас так увлекся пением, погрузившись в привычное возвышенное состояние, что почти забыл про боль, что позволило им чуть ускорить темп.
Когда последний куплет был завершен, деревья расступились, и, окрашенный золотыми лучами заката, перед ними предстал монастырь Ордена Вечного служения. Лес постепенно начал уступать место горам: то тут, то там из земли торчали каменные глыбы, покрытые цветным лишайником, и стены монастыря сперва казались лишь такими же камнями, по удивительной прихоти природы приобретшими правильную форму. И только если приглядеться повнимательнее, становилось понятно, что это вовсе не камни растут из земли, а массивные стены древней крепости, так же поросшие лишайником и потемневшие от влажности.
– Это он? – спросил Матиас, разглядывая монастырь, до которого от опушки леса было всего несколько сотен метров. За высокими стенами виднелись крыши других строений и главка небольшой церкви. И только ворот нигде не было видно.
– Да. Нужно сообщить братьям и сестрам о нашем прибытии. – Айя приложила руку ко рту и издала резкий пронзительный вскрик, похожий на птичий, который разлетелся по всей округе.
Сперва ничего не происходило, но через несколько минут откуда-то из-за камней ей ответил похожий звук. А потом еще и еще. Получив ответ, Айя вновь приложила ладонь к губам и просвистела что-то совсем иное, но столь же громкое и пронзительное.
– Что вы делаете? – поинтересовался Матиас, устало опираясь на плечо женщины.
– Сообщаю, что со мной раненый и мне нужна помощь. Не думаю, что вам стоит дальше идти самому, иначе будете восстанавливаться несколько месяцев.
Матиас поморщился, бросив взгляд на свою ногу, и вновь поднял глаза, вглядываясь в окружающую природу. Но вокруг них не было ни души.
Или так казалось. Потому что спустя еще пару минут из-за ближайшего к ним скопления валунов появилось несколько темных фигур в одеждах, подобных тем, которые носила Айя. Когда они приблизились, стало понятно, что их трое: двое мужчин и женщина. Их головы были покрыты капюшонами, тень которых в слабом закатном свете полностью скрывала лица. Фигуры двигались бесшумно и плавно, чем также напоминали Айю.
– Сестра Светлячок, ты ли это? – спросил мужчина, идущий впереди. У него был низкий голос с легкой хрипотцой.
– Давно не виделись, брат Медведь, – приветствовала Айя.
– Нам сообщили, что ты погибла.
– Соврали, – пожала плечами Айя.
Человек, которого Айя назвала Медведем, обошел ее по кругу и остановился сбоку, разглядывая. Его спутники молчали.
– Кто это с тобой?
– Это отец Матиас. Он повредил ногу, ему нужна помощь.
– Отец? Ты священник? – Медведь обратился к Матиасу.
– Алор позволил мне служить ему.
– Что ж, если сестра Светлячок доверяет тебе достаточно, чтобы привести в нашу обитель, мы не откажем тебе в гостеприимстве. – Медведь дал знак сопровождающим его людям, и они приблизились к Матиасу, знаком предложив ему опереться на них. Бросив нервный взгляд на Айю, которая ответила ободряющим кивком, Матиас доверил себя незнакомцам в капюшонах.
Благодаря помощи Медведя и его людей до монастыря все пятеро добрались раньше, чем солнце окончательно скрылось за кронами деревьев. Достигнув массивных стен, Медведь издал еще один крик, похожий на птичий, и на глазах пораженного Матиаса часть стены ушла в сторону, открывая проход. Внутри их ждала освещенная масляными светильниками сторожка, в которой дежурило несколько таких же мужчин в скрывающих лица капюшонах. Медведь дал им знак, и они молча пропустили гостей дальше на территорию.
Монастырь Ордена Вечного служения мало чем отличался от любого другого монастыря в Баригоре. На обширной, обнесенной стеной территории разместились церковь, несколько бытовых построек, небольшое хозяйство с грядками и скотиной. Отличало этот монастырь от других наличие большой площадки с соломенными манекенами и мишенями для тренировки, занимающей добрую половину двора. Даже в столь поздний час на площадке кто-то тренировался: двое подростков в одежде братьев Ордена, но без капюшонов, тщетно пытались незаметно вытащить что-то из кармана соломенного чучела, обвешанного колокольчиками.