– Но вы спели настоятелю, то есть брату Коршуну, погребальную песнь…
– Так велит наш устав, – только и сказала Айя и, отвернувшись от Матиаса, направилась к выходу, не давая священнику продолжить, хотя тот явно остался неудовлетворен ее ответом.
Баригор, королевские земли, 23 июля 3607 года
Как и сказала Айя, отряд спасителей Десницы выдвинулся из монастыря на рассвете третьего дня. Накануне вечером на голубятню прилетел изможденный долгой дорогой посланник из Брасса, принесший новость о скором выступлении сил принца Регина в сторону столицы. Получив эту информацию, Айя сообщила своим людям, семерым мужчинам и женщинам, которых она тщательно выбрала из множества желающих, что им придется идти до Лорица быстрее, чем планировалось, а значит, реже останавливаться на отдых и взять меньше припасов. Но никто из отряда не отказался сопровождать ее.
Рано утром они встретились во дворе обители и молча двинулись к выходу. Никто их не провожал. Один из убийц по предварительной договоренности взвалил на спину Матиаса, который все еще не мог идти сам. Когда это решение принималось, священник попытался было отказаться от того, чтобы кто-то нес его на себе, но до Льежа им нужно было добраться пешком, и иного выбора не было.
До реки они дошли к полудню второго дня. Ориентируясь по знакам на деревьях, похожим на тот, который Айя показала Матиасу за несколько дней до этого, они нашли спрятанные от посторонних глаз в небольшой заводи и дополнительно закрытые лапником лодки. На двух из них они переплыли на другой берег Льежа, оказавшись на несколько километров ниже из-за сильного течения. Там отряд вытащил лодки из воды и, взвалив на спины, потащил дальше на юг, к небольшому хутору, ничем не отличавшемуся от многих других в Баригоре. Вокруг хутора высились стога свежего сена, заготавливаемого на зиму, паслись куры, коровы и лошади.
Но на подходе Айя издала звук, похожий на птичий крик, такой же, как когда они с Матиасом вышли на опушку леса перед монастырем. Ответ не заставил себя ждать. Вскоре их окружили несколько угрюмых мужчин в обычной крестьянской одежде, под которой проглядывали рукояти кинжалов и силуэты пистолей. Они помогли спрятать лодки в большом амбаре, где уже лежало несколько таких же, накормили путников обедом и дали им лошадей. Айя объяснила Матиасу, что здесь находится «подворье» монастыря – неприметный со стороны опорный пункт, где любой член Ордена мог остановиться отдохнуть и пополнить припасы, а также взять или вернуть лодки для переправы или лошадей для продолжения пути по суше.
Кони сильно облегчили их путешествие, особенно потому, что Матиаса теперь никому не нужно было нести на себе. Но священник все еще не мог править лошадью сам, из-за чего был вынужден ехать за спиной у Айи, которая норовила переложить его руки себе на грудь или терлась о него бедрами. Матиас смущался, то и дело прочищал горло и в конце концов сдавленным голосом просил убийцу перестать. Та заливисто смеялась и прекращала, но ненадолго. Большая часть группы относилась к выходкам своей новой настоятельницы спокойно-безразлично, характер сестры Светлячка не был для них секретом, и только Медведь непрестанно бросал на нее угрюмые взгляды.
Они ехали, избегая крупных дорог, но стараясь и не заходить слишком глубоко в леса, и спустя чуть больше недели подошли к королевским землям. На дороге, которую они выбрали, на границе с северными землями не было таможни. Лишь одинокий межевой столб сообщал путникам о том, что они покидают дикую, никем не управляемую провинцию и входят на территорию, окружающую столицу.
Уже к вечеру этого дня атмосфера вокруг начала неуловимо меняться. Обычная для середины лета солнечная погода резко сменилась низкой тяжелой облачностью, будто бы предвещающей скорый дождь. Солнечный свет едва пробивался сквозь плотную пелену облаков, и вокруг было темно, как в сумерках, хотя до захода солнца было еще несколько часов. Летняя жара отступила, и на ее место пришел влажный липкий холод, пробирающий до костей. По земле дымкой стелился серый туман. А главное, вокруг было совершенно тихо: ни шуршания животных в траве, ни птичьих трелей и криков над головами, ни даже стрекота и жужжания насекомых.
– Это то, о чем ты говорила, сестра Светлячок? – спросила одна из членов отряда, та, что голосовала за брата Коршуна. Айя настояла на том, чтобы во время этой миссии к ней не обращались ее новым официальным титулом.
– Стало гораздо хуже, – поежился Матиас, отвечая на вопрос убийцы.
– Вы не лукавили, говоря, что темная магия отравляет эти земли, – согласилась женщина.
– Ты убедилась в правоте моих опасений, сестра Косуля?
Женщина кивнула и отвернулась в сторону, разглядывая пожухшие поля пшеницы, окружающие их.
Они остановились на ночной привал несколькими часами позже, когда тьма окончательно обступила их и двигаться дальше стало просто невозможно. Медведь выбрал небольшой клочок земли между двумя полями. Он находился в низине, и почва оказалась влажной, но другого выбора не было. Поужинав грубыми зерновыми лепешками, которыми их снабдили на подворье, они выставили двух дозорных на первую половину ночи и легли спать.
До самого рассвета все было спокойно. Но когда слабый свет начал растекаться по окрестностям, сразу со всех сторон раздался вой. За ночь в низине собрался туман, полностью укрывший всех спавших людей, и после того, как дозорные подняли тревогу, их лежащие на земле товарищи не сразу смогли понять, что происходит.
Лагерь окружили волки. Огромные, косматые, они скалили зубы и мотали из стороны в сторону хвостами. Животных было не меньше десятка, и не могло быть сомнений, что они представляют угрозу. Убийцы вскочили со своих мест за несколько секунд, и лагерь ощетинился кинжалами и метательными ножами.
– Что-то не так, – шепнула Сойка, стоявшая в дозоре, – они возникли как будто из ниоткуда.
– Волки не нападают на людей без причины, – согласился Медведь. Он оказался ближайшим из всего отряда к Матиасу, в отличие от остальных, сонно и непонимающе хлопающему глазами, сидя в спальном мешке.
Прежде чем кто-то успел сказать что-то еще, волки ринулись вперед, рыча и скаля острые желтые зубы. Им навстречу полетело несколько метательных ножей, и два зверя упали как подкошенные. Еще несколько дернулись, но не остановились.
Самый крупный из зверей ринулся на Медведя. Убийца хотел увернуться, но за его спиной находился Матиас, на которого бы в таком случае пришелся удар. Огромная туша с размаху врезалась в Медведя, повалив его на спину. Мощные челюсти щелкали перед лицом убийцы, но крепкому мужчине удавалось сдерживать животное.
Вокруг них другие убийцы сражались с волками поменьше. Айя выхватила из-за пояса кинжал и, легко обогнув несущегося прямо на нее волка, вспорола ему брюхо. Взвыв, зверь упал, дергая лапами, а Айя уже рванулась дальше.
Косуля и еще один убийца стояли спина к спине в окружении трех волков. Животные рычали и норовили броситься на убийц, но те не теряли самообладания, крича на волков в ответ и то и дело совершая выпады кинжалами, пытаясь попасть в глаз или незащищенный бок.
У Медведя дела шли куда хуже. Сдерживать напор гигантского и будто обезумевшего животного человеку, пусть даже такому сильному, как убийца, было непросто, и с каждой секундой клацающая пасть оказывалась все ближе к его незащищенной шее. Глаза сидящего рядом Матиаса округлились от ужаса. Волк был настолько близко, что священник мог бы легко дотронуться до него рукой и чувствовал зловоние его влажного дыхания. На несколько секунд Матиас будто окаменел и даже перестал дышать. Но, увидев, как руки Медведя постепенно опускаются все ниже, уступая напору волка, Матиас смог совладать с собой. Но у него не было ни оружия, ни навыков владения им, и священник сделал то единственное, что умел хорошо: он начал молиться.
Алор Великий,
Наши души грешные спаси,
Благодатью своею их освети.
На тебя уповаем в отчаяния час.
Наш дух укрепи, заступися за нас.
Матиас пел так быстро, что весь текст слился в одно длинное слово. Когда он закончил, зубы волка клацали уже у самой шеи Медведя, и все попытки убийцы противостоять зверю оказывались безуспешны. Матиас в ужасе зажмурил глаза и сложил руки в символе Алора, но в момент, когда последний звук защитной молитвы отзвучал, что-то изменилось. Из сложенных крест-накрест пальцев священника полился свет, настолько слабый, что в густом тумане невозможно было сказать, не был ли он лишь игрой воображения. А в следующее мгновение тучи на востоке расступились и первый луч восходящего солнца пробился сквозь них, освещая лагерь.
Прижавший Медведя к земле волк вдруг перестал рычать и пытаться вырвать глотку мужчины. Тут же на него налетела Айя, мощным ударом ноги оттолкнув в сторону. Но волк не попытался атаковать в ответ. Вместо этого, восстановив равновесие, он заскулил, поджав хвост, будто побитая собака, развернулся и со всех ног побежал прочь. Его сородичи, еще остававшиеся в живых, повели себя точно так же. И спустя несколько минут о нападении волков свидетельствовали лишь несколько трупов зверей на земле и следы от когтей и укусов на телах некоторых членов отряда.
Медведь, грязно ругаясь, поднялся с земли и в сердцах пнул труп ближайшего к нему волка.
– Что это было? – полным недоумения голосом спросила Сойка, чьи руки по локоть покрывала кровь убитого ею волка, которому она перерезала глотку, сперва оседлав как ишака.
– Это он сделал. – Медведь, все еще тяжело дыша, показал рукой на Матиаса.
– Сделал что? – не поняла Айя. Солнечный свет озарял ее лицо и волосы, которые играли всеми оттенками меди.
– Он помолился.
– Туман развеялся… – невпопад добавила Сойка, оглядываясь, – и солнце.
Все огляделись по сторонам, чтобы убедиться, что девушка права. Туман вокруг них действительно расступился, но всего на несколько десятков метров. А лучи восходящего солнца, пробиваясь сквозь облака, освещали лишь небольшую полоску земли вокруг их лагеря.