Медведь с диким ревом, оправдывающим его орденское имя, рванулся вперед, выхватывая из-за пояса два метательных топора. Он двигался с такой скоростью и проворством, что заторможенные гвардейцы просто не могли попасть по нему. Медведь ворвался в их ряды и за несколько мгновений завалил сразу четверых.
Айя не уступала ему, прыгая буквально по головам солдат, стремясь добраться до главаря северян.
Свет свой пролей
На наши души,
Нам силу дай,
Чтоб тьму сокрушить.
С каждым словом молитвы полумрак, царящий в подвале, все более рассеивался. Факелы на стенах разгорелись ярче. А ближайшие к священникам солдаты зашатались, дезориентированные.
Хтор прокричал что-то на своем языке, и несколько гвардейцев вскинули пистоли. Раскатистые звуки выстрелов, многократно отразившиеся от стен и сводов подвала, на мгновение оглушили всех. Один из священников упал как подкошенный, не успев завершить куплет, – пуля пробила ему голову. Другой медленно осел на землю, схватившись за бок, на котором стремительно расползалось кровавое пятно, но все же продолжил молитву. Еще несколько пуль попали в других гвардейцев, оказавшихся на пути, и одна рассекла плечо Айи, но та даже не поморщилась, полностью поглощенная ражем сражения.
Медведь продолжал самозабвенно рубиться с гвардейцами, которые изо всех сил пытались оказать ему сопротивление, но один за одним падали под его бешеным напором. Косуля достала откуда-то легкий арбалет и увлеченно стреляла по солдатам, пытаясь попасть в их кукловодов. В какой-то момент ей повезло, и, когда очередной гвардеец отвлекся на Айю, всего на секунду в прицеле Косули оказался один из подручных Хтора. Опытной убийце этого было достаточно. Толстый короткий болт с тихим смертоносным шелестом слетел с тетивы и вонзился в грудь северянину. Тот отшатнулся назад от удара, но прежде, чем упасть, он посмотрел в упор на свою убийцу и прокричал что-то неразборчивое. При каждом слове с его губ капала кровь, поднимающаяся из пробитого легкого. Когда варвар упал, Косуля победно улыбнулась, но лишь на секунду. В следующее мгновение она схватилась за горло, задыхаясь. Ее кожа посерела, и под ней появились сероватые прожилки, которые стремительно темнели. Женщина упала на землю, выпуская из ослабших рук арбалет, и забилась в конвульсиях.
Заметив это, Матиас подлетел к Косуле и опустил руки ей на грудь, продолжая петь молитву.
О Алор!
Именем твоим святым
Тьмы оковы сбросим,
Кавица победим!
Косуля перестала содрогаться и сделала рваный вдох. Руки Матиаса источали свет, слабый, но все же заметный в окружающей полутьме. И этот свет будто бы выжигал серые прожилки под кожей убийцы.
Тем временем Айя, метнув сразу несколько кинжалов, вывела из строя оставшихся гвардейцев с пистолями. Хтор отдал приказ, и на женщину набросились сразу четверо солдат. Но ей на помощь подоспела Сойка. Левая рука девушки безвольно висела, капюшон слетел, и совсем юное лицо искажало множество порезов и ссадин, но она оставалась все такой же смертоносной.
Остальные убийцы самоотверженно отражали атаки гвардейцев, исступленно пытающихся достать до священников и помешать их молитвенному песнопению. Один из гвардейцев смог пробиться вперед, пока его соратники оттеснили двух братьев Ордена в сторону, и рванулся к Деснице. Он замахнулся саблей, но стоящий рядом священник дотронулся до его спины рукой, и гвардеец замер как истукан, а потом мягко осел на землю.
Но брат Сурок отвлекся на этот звук, и в это мгновение неловкий, но на удивление точный удар одного из гвардейцев опустился на его плечо, перерубая кости и мышцы. Брызнула кровь, и Сурок со сдавленным криком упал навзничь к ногам Десницы. Тот бросил на него быстрый взгляд, но не прекратил петь.
О Алор!
Твой свет разрушит
Тьмы оковы!
Благословенный,
Прольется он во все альковы.
Айя и Сойка спина к спине сражались едва ли не с десятком гвардейцев. Им удавалось парировать их неловкие выпады, но с каждой минутой напор врагов все усиливался, а силы убийц иссякали. Увидев это, Медведь бросился к ним, буквально прорубая себе дорогу через ряды гвардейцев. Не от всех их атак мужчине удавалось увернуться, его одежда была рассечена во многих местах, кожу покрывали кровавые порезы, но он не обращал на них внимания.
Когда Медведя от его сестер отделял всего один солдат, изможденная и потерявшая много крови Сойка все же пропустила роковой удар. Сабля плашмя вошла ей под ребра, и девушка повисла на ней, мутными глазами глядя на Айю. Та не обратила на это внимания, ожесточенно отбиваясь от атак со всех сторон, но Медведь вновь взревел и с утроенной яростью налетел на гвардейца, убившего его сестру. Дикий напор Медведя позволил Айе выпутаться из боя с гвардейцами и вновь броситься к Хтору.
Путь ей преградил его последний оставшийся в живых подручный-северянин. Выставив вперед копье, он прокричал что-то, и Айя схватилась за грудь, согнувшись пополам. Но в этот момент пение священников за ее спиной вышло в крещендо, и Айя вновь выпрямилась, хищно улыбаясь противнику. Быстрым движением она сложила руки в знак Алора и ринулась ему навстречу. Но северянин радикально отличался от неповоротливых и плохо скоординированных гвардейцев. Он легко ушел от атаки Айи и обошел ее сбоку, увеличивая дистанцию и метя копьем в бок женщины.
О Алор!
На тебя уповаем!
В отчаяния час
К тебе мы взываем!
Еще один убийца пал под мощным натиском гвардейцев, но набирающая силу молитва Десницы и его спутников все больше подтачивала темное заклятие на несчастных. Со стороны могло показаться, что половина зала озарена мягким теплым светом, источником которого выступал Десница, а вторая половина отравлена едкой, приглушающей свет факелов тьмой, которая исходила от Хтора. Но с каждым следующим звуком молитвенной песни свет все больше теснил тьму. И вместе с ней и убийцы начали оттеснять все более теряющих ориентацию гвардейцев.
Айе удалось увернуться от удара северянина, она хотела было вновь атаковать, но тут из-за ее правого плеча появился Медведь. Мужчина тяжело дышал, и по его лицу стекал пот, смешанный с кровью – его или врагов, сказать было невозможно.
– Оставь его мне, Айя, – прохрипел Медведь, называя сестру по имени, – забери их главного.
Айя кивнула ему:
– Храни тебя Алор, Питер.
И женщина ринулась вперед, обходя северянина с копьем, который хотел было атаковать ее, но был вынужден переключить внимание на Медведя, едва не всадившего свои топоры ему в спину.
Приблизившись к Хтору, Айя как будто налетела на невидимую стену. Дикарь, облаченный в волчью шкуру так, что голова волка с остатком черепа украшала его лысую голову, нагло ухмылялся. Ухмылка вплеталась в сложный и пугающий узор синих татуировок на его лице и шее. Узкие глаза смотрели на Айю с презрением.
– Тебе не добраться до меня, жалкая южная сучка. Кровавый Отец защищает меня.
– Это мы посмотрим, – огрызнулась в ответ Айя и, спрятав кинжал и сложив руки в знак Алора, подхватила разливающуюся по залу и отражающуюся от сводчатых потолков молитвенную песнь.
О Алор!
Мы твой меч!
Кавица сокрушим,
Мир наш дабы
Сберечь!
Древняя молитва охотников на ведьм, известная лишь самым посвященным Церкви, резонировала от стен и умножалась. К ней будто бы добавлялись новые голоса. Голоса многих поколений алорианцев, защищавших эти стены от самых разных врагов. Голоса тысяч борцов со скверной Кавица, отдавших свои жизни за свет Алора. Песня звенела и переливалась, и казалось, что сами слова ее, распространяясь по комнате, излучают свет.
Когда Айя подхватила молитву, не зная слов, но интуитивно подбирая их, этот свет окутал и ее, и она сделала шаг вперед, туда, где только что ее останавливала невидимая преграда. Первый шаг дался ей с трудом, но она сделала еще одно усилие, и на последнем слове священного куплета невидимая стена разрушилась, пропуская сестру Ордена Вечного служения вперед, давая ей выполнить послушание.
Хтор оскалился подобно волку, чью шкуру носил. Он выхватил странного вида каменный клинок, похожий на ритуальный, и закричал что-то на своем языке, подняв голову вверх. Прежде чем Айя успела достигнуть его, он занес клинок над собственной грудью и намеревался опустить его, принося себя в жертву Кровавому Отцу. Но в последний момент в переливы молитвы вклинился еще один звук. Едва уловимый звон тетивы и вибрация воздуха, когда арбалетный болт разрезал его, устремляясь к голове Хтора. Тот уже начал опускать руки с занесенным клинком, но смертоносный снаряд вонзился ему прямо в глаз, отбрасывая назад и сбивая с ног. Косуля стояла на одном колене и двумя руками сжимала арбалет. Ее бледное лицо искривила злая ухмылка. Но было видно, что, несмотря ни на что, убийца довольна собой.
О Алор!
О Алор!
О Алор!
О Алор!
И все же ритуальный клинок по инерции опустился на грудь северянина. Пусть и не задев его сердце, он все же рассек плоть до крови, которая, вопреки законам природы, потекла по каменному лезвию вверх, впитываясь в него. И в ответ на это из клинка во все стороны понеслась волна необузданной дикой силы. Сила сбила с ног тех гвардейцев, кто еще держался, нескольких убийц и священников. Но особенно яростно она ударила по колонне, за которой стоял Десница. Старый камень не выдержал, трескаясь и распадаясь, отдельные кирпичи полетели вперед, прямо в первосвященника. Прежде чем кто-либо успел среагировать, Десница Алора оказался погребен под грудой сломанных кирпичей, глины и штукатурки. В это мгновение по помещению разнесся смех, дикий и нездешний, от которого кровь стыла в жилах.
Матиас и еще несколько священников, кому удалось устоять на ногах, тут же бросились к Деснице, вызволяя его из-под обломков. Его высокопреосвященство был жив и даже в сознании, но сильно пострадал от ударов. По его лицу стекала кровь из многочисленных рваных ран. И все же даже в такой момент он улыбался.