А Регин повернулся к следующим за ними солдатам и выкрикнул:
– Алор с нами, славные воины! Его заступничеством мы сокрушим тьму!
Люди откликнулись на его слова воодушевленными криками и гомоном. От былого уныния не осталось и следа. Глаза аурвернских конников горели, а плечи были расправлены. В ярком солнечном свете сомнения, терзавшие их все прошедшие недели, растаяли. Люди снова поверили в то, что победа возможна и близка.
С таким настроением, сопровождаемая разрывающим облака солнечным светом, армия Регина подошла к Лорицу.
Баригор, Лориц, 3 августа 3607 года
В Лорице войско Регина уже ждали. Шеренги королевских солдат и гвардейцев выстроились по обеим сторонам моста через Льеж и на нем самом. Их было куда больше, чем людей Квентина, и в обычных обстоятельствах нападавшим ни за что не удалось бы проникнуть в город. Но яркие лучи полуденного солнца, следовавшие за новым Десницей, мгновенно внесли разлад в построение врага. Солдаты теряли сознание или, наоборот, наконец прозрев, в ужасе бросали оружие и бежали куда глаза глядят. Несколько человек даже спрыгнули с моста в реку.
А когда люди Квентина, епископы и даже некроманты запели молитву Алору, строй защитников города окончательно развалился. Можно было подумать, что битвы не состоится вовсе, но на мосту оставался стоять небольшой отряд одетых в шкуры северян. Понимая бесперспективность своего положения, они хотели было бежать, но путь им преградили мертвецы, внезапно потянувшиеся из переулков промышленного района.
Некроманты сделали из одной из повозок импровизированный помост, на котором начертили символы силы. Они также попросили у интенданта собрать кровь баранов, которых закололи на ужин, и провели длинный ритуал, в результате которого несколько десятков ведер свежей, еще исходящей паром крови впитались в дерево повозки.
Теперь жрецы смерти встали на свой помост в пентаграмму: пятеро вокруг и Седрик в центре – и спокойно и уверенно творили магию. С такой подготовкой поднять несколько сотен трупов для них не было большой проблемой.
Солдаты Аурверна заколебались, смущенные атакой мертвецов, многие из которых больше напоминали древние иссохшие кадавры – жертвы порождаемой порчей болезни. Но Квентин поднял над головой саблю и закричал:
– Некроманты – наши союзники. Мертвецы не причинят вам вреда. Ружья к бою!
Стоящие впереди бойцы вскинули уже заряженные ружья, прицелились и выстрелили. Несколько северян упали навзничь. Второй ряд сменил первый, и вновь последовал выстрел. Бойцы Аурверна, многие из которых были ветеранами войны с Тронцем, точно знали, что делали. У вооруженных одними лишь копьями и пращами северян не было шансов.
– Странно, – пробормотал Квентин, наблюдая, как редеют ряды противника.
– Что-то не так, лорд фон Аурверн? – спросил Регин, чей конь ковырял копытом землю по правую руку от Квентина.
– Отец Матиас сказал, что северяне владеют магией, а эти едва оказывают сопротивление.
– Подожди, Квентин, – прокомментировал Реймонд, находящийся слева от герцога, – это просто пехота, гвардия еще впереди.
Квентин угрюмо кивнул и продолжил отдавать своим людям приказы.
Через город они прошли на удивление быстро. С теми немногими его защитниками, кто еще оказывал сопротивление, легко расправились поднятые некромантами мертвецы.
Когда солнечные лучи заглядывали в окна жителей столицы, горожане высыпали на улицы, с восторгом глядя на небо и приветствуя воинов Регина. Им было не важно, кто эти люди, лишь то, что они принесли с собой долгожданное солнце.
Враг ждал в самом сердце Лорица, на полукруглой Дворцовой площади. Несколько сотен северян и баригорцы, не теряющие сознания при столкновении с солнечным светом, – предатели и перебежчики. Они перегородили ведущие к площади улицы несколькими рядами баррикад, а ее саму заняли почти целиком. На небольшом возвышении перед оградой королевского двора за еще одной баррикадой стояло несколько пушек, по бокам которых расположились пугающего вида северяне в шкурах зверей с черепами, надетыми на головы.
За их спинами во дворе возвышался трехметровый идол Атора, источающий тьму. Облака над ним опускались так низко, что почти касались крыши трехэтажного здания дворца. Они закручивались в медленно вращающийся вихрь, впитывая сочащийся из идола мрак и разнося его дальше и дальше.
Свет Алора не мог пробиться через водоворот тьмы. С приближением войск Регина ко дворцу все бо́льшая часть неба очищалась от облаков, и к моменту начала сражения тучи остались лишь над дворцом, пугающим темным пятном зияя в центре небосвода.
На пути сквозь город некроманты подняли несколько сотен мертвецов, ведь недостатка в несожженных трупах в пораженной порчей столице не было. Эту армию они пустили вперед, на штурм баррикад. Мертвецы валили со всех трех улиц, подходящих к Дворцовой площади, буквально тараня заграждения. Они не были особенно эффективны в роли солдат, но сносить защитные сооружения у них получалось великолепно.
Матиас и священники запели молитву, и их поддержали солдаты и жители столицы, следовавшие за небольшой армией своих спасителей. Как и несколькими днями ранее, звуки молитвы создали над верующими облако света. Оно поднялось ввысь и ударилось о стену черных облаков. Золотое сияние Алора столкнулось с угольно-черной тьмой Кавица, будто два гигантских зверя, черный и белый, сражались в небесах. Но тьма не отступила. Силы были равны.
Мертвецы снесли баррикады защитников дворца, и Квентин скомандовал атаку. Его люди двигались по главной, самой широкой улице верхнего города, а оставшиеся на ногах после первой атаки ожившие трупы наступали с боковых улиц, тесня противников к центру.
На возвышении у дворца бахнули пушки. Один снаряд угодил в угол выходящего на главную улицу здания, из-за чего он обрушился, погребая под собой несколько солдат. Другие снаряды попали в гущу битвы, убивая и оглушая как своих, так и чужих.
Места на площади было совсем немного, и, когда на нее высыпали полки Квентина, началась настоящая свалка. Люди рубили друг друга в ближнем бою. Баригорцы орудовали саблями, а северяне – копьями и топорами. Кругом царил хаос, лилась кровь, и души воссоединялись с Алором.
Регин и Реймонд остались в хвосте наступления, защищая некромантов и священников. А Квентин и Мариус, несмотря на уговоры Реймонда, ринулись в атаку в первых рядах. Одни из немногих оставшиеся верхом, они проносились по рядам врагов, рубя их направо и налево и стреляя из пистолетов.
Пушки защитников больше не палили – в начавшейся мясорубке невозможно было разобрать, кто свой, а кто чужой. Но шаманы не теряли времени даром. Они вытащили со двора молодую истощенную девушку, одетую в одну ночную сорочку. Пока трое других танцевали вокруг них с бубнами, призывая Атора, четвертый перерезал жертве горло от уха до уха. Кровь брызнула во все стороны, прямо в воздухе превращаясь в волну тьмы, которая устремилась к полю боя. Бойцы Аурверна, которых тьма касалась, падали навзничь, корчась и хватаясь за горло. Северяне приветствовали это воодушевленными криками и начали атаковать с удвоенной силой.
Шаманы не останавливались, и еще несколько жертв отдали свои жизни и души Атору. Даже защитная молитва, которую продолжали петь священники в тылу нападавших, не могла остановить темную порчу, напитанную отобранной жизнью. Защитники дворца начали теснить атакующих, прижимая их к стенам окружающих площадь домов.
Тогда Седрик приказал своим некромантам перестать поддерживать армию мертвецов и передать свою энергию ему.
– Никогда не пытайтесь повторить то, что вы сейчас увидите, – тихо предостерег герцог, поднимая посох в воздух.
Мертвецы, еще секунду назад всеми возможными способами атаковавшие северян, вдруг попадали на землю, становясь тем, чем были раньше – безжизненными трупами. Но от каждого из них к посоху Седрика потянулась тонкая ниточка изумрудного свечения, видимая даже тем, кто не обладал Зрением. Воздух вокруг некроманта завибрировал, наполняясь энергией, центром которой был сияющий в навершии посоха изумруд.
– Смерть за моей спиной, – прорычал Седрик с усилием, будто он пытался поднять нечто невероятно тяжелое, а не просто стоял на месте, – Смерть перед лицом моим. Смерть во мне. Я – это Смерть. Смерть – это я.
Как это уже было несколько недель назад, во время его спора с Карлом, тень Седрика вдруг начала расти, приобретая очертания фигуры в капюшоне. Окружающие Седрика некроманты смотрели на своего лидера широко раскрытыми глазами, понимая значение увиденного, но продолжили передавать графу Ардейну свою энергию.
Седрик сжал зубы и нахмурил брови, с трудом сдерживая сконцентрированную в нем энергию смерти. Его глаза не просто светились, они сияли изумрудным светом не меньше, чем его посох. Кости его черепа будто бы проступили сквозь и без того тонкую кожу, создавая пугающую, леденящую душу картину. Регин, не отрываясь следивший за происходящим, ахнул и закрыл рот рукой, пораженный увиденным.
Наконец, когда напряжение достигло своего пика, а шаманы на площади потащили в центр своего возвышения сразу пятерых жертв, от посоха Седрика отделилась едва заметная звездочка изумрудного света. Но в этой звездочке была заключена вся мощь собранной некромантом энергии.
Седрик резким движением рук направил посох вперед, и звездочка устремилась вдаль, пролетев над головами сражающихся солдат и танцующих в экстазе шаманов. Изумрудное свечение пролетело сквозь королевский двор и врезалось в идол, водруженный посреди него.
Все звуки вдруг пропали, и время как будто стало течь медленнее. Все, от солдат с обеих сторон до изможденных жертв, приведенных на заклание, подняли головы, не понимая, что происходит.
А затем последовал взрыв, полный магии, тьмы и энергии. Огромный, сочащийся мраком идол Атора взорвался изнутри, разлетевшись на мириады крошечных частиц. Волна энергии выбила стекла во дворце и сбила с ног шаманов и первые ряды их союзников. Грохот стоял такой, что сражение на несколько минут прекратилось, пока оглушенные бойцы с обеих сторон приходили в себя.