Когда Карандра занесла клинок, чтобы вонзить его в сердце Эсмеральды, все они резко рванулись вперед в надежде предотвратить неизбежное.
Но они были слишком далеко.
Все, кроме Вернона.
В последнюю секунду сломленный король сжал кулаки и бросился вперед. От Карандры его отделяло всего несколько шагов, и он успел перехватить руку шаманки раньше, чем клинок вонзился в грудь Эсмеральды. Карандра зарычала, разъяренная предательством, и резко рванула руку с ножом, вонзая его королю в живот. Прежде чем кто-то успел отреагировать, клинок вошел в тело короля еще несколько раз, и Карандра запела еще громче, взывая к своему богу.
Кровь, льющаяся из ран Вернона, закрутилась, не достигая пола, и потянулась к идолу Атора. Но прежде чем она достигла темного дерева, идол покачнулся. Эсмеральда, отпущенная Карандрой в момент атаки Вернона, со всей силы налегла своим хрупким телом на чудовищное изваяние, пытаясь опрокинуть его. Опухшее от слез лицо девушки исказилось яростью и ненавистью.
А затем раздался выстрел, оглушивший всех в помещении. Яркая вспышка разогнала тьму вокруг Регина, когда он нажал на курок вновь занесенного пистолета. Пуля со свистом рассекла спертый воздух и вошла Карандре ровно между глаз, превращая лицо шаманки в жуткое кровавое месиво.
Дочь Атора, отброшенная выстрелом назад, повалилась на идола своего Отца, давая наконец достаточный импульс, чтобы Эсмеральде удалось повалить его. Безжизненное тело Карандры осталось лежать на деревянной статуе, которая стремительно впитывала текущую из раны кровь.
Заполняющая зал тьма устремилась к идолу и за доли секунды окутала его как кокон, так плотно, что его не было видно сквозь облака мрака. По залу разнесся громкий ужасающий смех, от которого волосы поднимались дыбом и дыхание перехватывало. А потом в мгновение ока тьма растаяла, и вместе с ней исчезли и идол, и тело Карандры. В память о кровавых ритуалах, проводившихся в этом зале, осталось лишь темное, будто выжженное пятно посреди герба Баригора.
Регин, бросив еще дымящийся пистолет, подбежал к Вернону, истекающему кровью на полу. Принц опустился на колени перед умирающим братом.
– Вернон?
– Регин, – смертельно бледный король попытался улыбнуться, – теперь ты будешь королем. Хорошим.
Принц молчал. По его щекам текли слезы.
– Я все испортил, Регин, – Вернон закашлялся, из уголка его рта текла кровь. – Я лишь хотел показать ему. Отомстить ему.
– Кому, Вернон?
– Отцу. – Тело короля свело судорогой, но он все же продолжил: – За тетю Анну. За все его злодеяния. Но Эсмеральда, она не виновата.
Вернон протянул дрожащую руку к сестре, содрогающейся от рыданий в объятиях Мариуса, и прохрипел:
– Эсме, прости меня.
Его рука упала на пол вместе с его последним вздохом.
– Ваше высочество, вы в порядке? – Квентин остановился за спиной у Регина.
– Да. – Принц смахнул рукавом слезы, поднимаясь.
– Что он сказал вам? – Квентин бросил презрительный взгляд на тело Вернона.
– Он раскаялся. Я надеюсь, Алор простит его, – угрюмо ответил Регин.
– Несмотря на то, что он сделал?
– Никто не заслуживает, чтобы его душа была пожрана Кавицем.
Они покинули зал в трагическом молчании. Они победили. Но никто не ощущал от этого радости.
Баригор, Лориц, 10 августа 3607 года
С битвы за Лориц прошла неделя. Усеявшие Дворцовую площадь трупы убрали и сожгли. Подданных Баригора – с почестями. Северян и предателей – в канаве за границей города. Брусчатку очистили от крови и грязи, во дворце заменили выбитые стекла, а обвалившийся угол здания на Главной улице закрыли строительными лесами. В тронном зале ошкурили и покрыли свежим лаком паркет и заново покрасили стены и потолок, стерев все следы пребывания там идола.
Летнее солнце вновь заливало улицы столицы. Посевы на окрестных полях окрепли и заколосились. Пораженные неизвестной болезнью люди выздоровели. Порча ушла, как будто ее никогда и не было.
И хотя исчезли все внешние следы королевской ошибки, чуть не обернувшейся катастрофой для всей страны, если не для всего мира, этот короткий период тьмы оставил неизгладимый след на душах жителей провинции и участников атаки. Многие погибли. Люди потеряли близких: кого-то забрала болезнь, а других принесли в жертву на алтаре Атора. Дети остались сиротами, а жены – вдовами.
В первый же день после победы оставшиеся епископы единогласно избрали Десницей Матиаса. Процесс, обычно занимавший месяцы, а то и годы, сжался до одного дня, потому что ни у кого из священнослужителей не было сомнений в том, что молодой священник избран Алором. Еще через день Десница короновал нового короля, Регина I.
Своим первым указом Регин представил Седрика, Квентина и Реймонда к главной награде Баригора – Королевскому Ордену. Решение даровать орден некроманту и герцогу, долгое время находившемуся в опале, вызвало немало пересуд среди дворян и видных горожан, но все они были вынуждены признать бесценный вклад графа Ардейна и герцога фон Аурверна в победу.
Победа и коронация омрачились новостью о кончине королевы Матильды. После смерти Карандры ее величество нашли в ее покоях. Сначала все подумали, что она мертва, но все же сердце королевы еще билось. Но недолго. Через два дня она воссоединилась с Алором, так и не придя в сознание.
На фоне всего произошедшего Регин приказал не проводить никаких мероприятий по случаю своей коронации, отложив их до лучших времен. Сам юный король выглядел немного подавленным, но держал спину ровно и говорил спокойно. Выходя к подданным, он всегда демонстрировал только уверенность и доброжелательность, как воздух необходимые измученным неделями хаоса жителям Лорица.
Через пять дней после победы в столицу прибыл передовой отряд Лаппорта во главе с самим герцогом Люцием. Он явно был не в восторге от того, что вместо него столицу освободил кто-то другой, как и шестнадцатилетним мальцом на троне. Но все же беспрекословно принес Регину присягу. Если герцога и волновала судьба Вернона и причины произошедшего в столице, он не задал этих вопросов ни Регину, ни Матиасу, ни Реймонду.
Приближался День Создателя – крупнейший праздник в стране. По приказу нового короля гуляния были сведены к минимуму. Священники в проповедях призывали людей в этот день возносить молитвы Алору и поминать павших.
И все же многие жители города и даже дворяне вышли на улицы, наслаждаясь возможностью снова гулять под теплым солнцем и общаться.
Седрик и Квентин были среди этих людей. Некромант все еще выглядел ослабленным и опирался на изящную трость. Его посоха с ним более не было. Квентин выглядел бодрее, хотя его левая рука лежала на перевязи и рукав кителя свободно болтался на ветру.
– Как рука, ваша светлость? – поинтересовался Седрик, ухмыляясь.
Квентин поморщился:
– Нормально. Доктора не уверены, что она полностью восстановится. Но рекомендуют мне не терять надежды.
– Небольшая цена за победу над величайшим врагом, – хмыкнул Седрик.
– Ты пожертвовал бо́льшим, – согласился Квентин.
– Вы думаете? – Седрик не выглядел расстроенным. – Конечно, я более не являюсь единственным за последнее столетие некромантом четвертого круга, но, может, это и к лучшему. Третий круг меня тоже устроит.
– Ты думаешь, твоя сила восстановится?
– Конечно. Зрение уже вернулось. Госпожа Смерть не лишит меня своих даров. Она лишь подрезала мне крылья за такую наглость. Но я ведь и не собирался никуда улетать. – Как всегда, по лицу графа Ардейна невозможно было сказать, шутит он или серьезно.
Какое-то время они шли молча, разглядывая окружающих их радостных людей, заполонивших Верхний город. На их довольных лицах не было ни тени пережитых ужасов. Но что творилось в их душах, оставалось только гадать.
– Как ты думаешь, что будет дальше? – спросил Квентин.
Некромант пожал плечами:
– Не знаю, я же некромант, а не ясновидящий. Возможно, мы все будем жить долго и счастливо.
– Меня беспокоит то, что тело Карандры исчезло.
– Боитесь, что она вернется? – Седрик смерил друга задорно-подозрительным взглядом.
Квентин нахмурился от самой этой идеи, но ничего не сказал.
– Мы победили ее один раз, одолеем и второй.
– Ты как будто читал пособие для молодых офицеров. «Знакомый противник всегда представляет опасность меньшую, чем новый, с тактикой и мышлением которого вы незнакомы».
– А разве это не так?
– Конечно так. И все же это меня тревожит.
– А есть что-то, что вас не тревожит, ваша светлость? – Седрик не упустил возможность подколоть друга.
Квентин лишь бросил на него злобный, но все еще дружелюбный взгляд.
Они дошли до небольшой площади с фонтаном, на которой мальчишка лет двенадцати продавал газеты. Из-за перебоев с печатью, вызванных порчей, «Лорицкий вестник» подорожал до восьми пинов.
– Король Регин заложил памятник сокрушителям северян. Кто станет скульптором, еще неизвестно! – надрывался мальчик, силясь перекричать гомон толпы. – Свадьба принцессы Эсмеральды и принца Мариуса состоится в Лорице! Приглашены дворяне со всех концов Паранта!
– Кажется, я знаю, что готовит для нас будущее, – задумчиво прокомментировал Седрик.
Квентин непонимающе повернулся к нему.
– Королевскую свадьбу и расшаркивание с другими королями и правителями. Регину будет непросто доказать, что в Баригоре всё под контролем.
Квентин оглядел отдыхающих людей, чисто подметенные улицы и свежеокрашенные дома.
– Через месяц никто даже предположить не сможет, что в Лорице что-то случилось.
– И все же Баригор показал слабость. Если бы все не закончилось так быстро, кто-то из монархов непременно попытался бы откусить кусочек наших земель.
– Думаешь, это все еще возможно?
– Вам ли, ветерану войны с Тронцем, не знать, что такая вероятность есть всегда.
Квентин серьезно кивнул.
– Но Реймонд не зря придумал эту свадьбу. Если Регин хорошо себя покажет, никому и в голову не придет шалить. По крайней мере, в ближайшее время.