черная бесконечность; я и сейчас, если закрою глаза, могу представить ее и ощутить, как моего лица касается что-то похожее на слабое дуновение, проникающее из глубин мироздания подобно соленому ветру, что встречал в старину морских капитанов, штурмующих неизвестность. Конечно, иллюзия, но… Я как-то сказал про это Эшли, а она ответила, что каждый раз перед стартом слышит как будто музыку, или что-то отдаленно схожее с музыкой, но совершенно точно доносящееся оттуда же, откуда прилетает мой звездный бриз…
Сразу за рубкой находится обсерватория – небольшой наблюдательный мостик, оборудованный широкополосным квантовым телескопом, мощным оптическим визором, рабочей станцией и двумя креслами, а за обсерваторией – блок выживания, состоящий из аварийного жилого отсека, локальной энергоустановки и независимого ЕМ-двигателя. Такие блоки были на всех четырех палубах, с теми лишь очевидными нюансами, что на второй не было необходимости в дополнительном жилом модуле, а в командном блоке отсутствовал локальный пост управления. Конструкция исследовательских крейсеров предполагала возможность аварийной расстыковки любой из палуб – хоть всех четырех разом – для выживания экипажа в случае экстренных обстоятельств. Аварийный жилой модуль включал в себя две тесные шестиместные каюты с трехъярусными койками, киберкухню с минимальным запасом ингредиентов для синтеза, санузел, в котором, если умываешься над раковиной, то едва не стоишь одной ногой в инфракрасном душе, а другой – на сидении унитаза, медицинский комплекс и криогенную капсулу на крайний случай. 12 человек могут продержаться в таком модуле до полугода в режиме очень жесткой экономии всех ресурсов; маловато, чтобы долететь куда-то на ЕМ-двигателе, развивающем скорость в 0,125 световой, но при определенном везении, если катастрофа застигнет вблизи системы с экзопланетой, можно попробовать высадиться и протянуть еще какое-то время, используя блок как атмосферный челнок и автономную базу. Впрочем, при исправном УБВ-передатчике в зоне доступности связи, идти на такие крайности еще никому не приходилось, да и эпизодов экстренной расстыковки за всю историю существования крейсеров этой конструкции набралось бы от силы десяток.
Просто в случае действительно катастрофических событий экипаж обычно не успевал ничего подобного предпринять.
Али, как врач, проходил контрольную карту на посту в медицинском отсеке; сейчас, во время промежуточного старта с Луны, не было существенной надобности следить за жизненными показателями экипажа, но перед и после субквантовых переходов это являлось необходимым и порой спасало человеческие жизни.
Зойка и Ойуун спустились на третью палубу, в ходовой блок – сердце и нервный центр звездолета. Здесь вдоль центральной оси вытянулась в вакууме изолирующего контура 60-ти метровая «сигара» маршевого гравитационного двигателя с преобразователем массы, используемого для разгона до околосветовых скоростей, в окружении основных агрегатов накопления и трансформирования энергии, вспомогательной и резервной силовых установок на виртуальных плазменных тороидах, и расположенных по окружности трех центральных энергоблоков SQR-двигателя. В центре сплетения узких тоннелей и переходов находился тесный инженерный пост – рослая Зойка забиралась туда с ругательствами, а выбиралась со стоном – пульт контроллеров и ручное управление ходовыми системами, а ближе к корме – блок из двух электромагнитных маневровых двигателей с локальными магнетронами. За пределами владений Зойки располагались сервера корабельного ICU и рабочий отсек Ойууна – еще одно крошечное техническое помещение, в котором, однако, он чувствовал себя преуютно и обжил, украсив множеством разноцветных лент, витых шнурков с золотыми монетками и изображениями круглых мандал; в носу находился пост управления, а в корме – аварийный блок и дополнительный третий шлюз.
Никого не было только на четвертой палубе; ее основной объем занимал грузовой отсек – огромный пустой герметичный контейнер с многофункциональными отделениями, где стоял атмосферный челнок с ЕМ-двигателями, 2 типовых планетохода – в общем, стандартный экспедиционный набор, о целесообразности которого в полете к краю Вселенной долго спорили и в итоге решили оставить, рассудив вполне здраво, что лучше не отказываться от базовой комплектации при путешествии в неизвестность, ибо разумных аргументов в пользу такого отказа не было. Еще на четвертой палубе располагались аварийный отсек, основные шлюзы, трапы и пандус.
За три минуты до пуска мы закончили чтение контрольной карты, и Лаплас начал обратный отсчет. Сейчас нам предстоял первый промежуточный перелет, всего лишь на 5 астрономических единиц, туда, где над плоскостью эклиптики Солнечной системы нас ждало кольцо основного SQR-двигателя. Это как сесть в такси до аэропорта: уже дорога, но еще не То Самое Путешествие. Тем не менее, это был первый этап на Пути, ступить на который мы все так страстно желали, и потому к естественному и привычному легкому беспокойству, какое всегда испытывает любой пилот перед первым нажатием пусковой кнопки, которым стотысячетонный крейсер отправляется в межзвездную бесконечность, добавлялось еще какое-то щемящее и тревожное чувство.
Сегодня я бы назвал это предчувствием необратимости.
Но тогда я счел его следствием того нетерпеливого возбуждения, которое испытывал и весь экипаж, и я сам: полтора часа на гравитационной тяге до точки сборки и старта показались монотонной неделей; все собрались в ходовой рубке, выглядывая, когда среди пронизанной лучами звезд темноты появится белое трёхспицевое кольцо – как будто дети, которых везут в парк аттракционов, прижавшись к стеклам автомобиля, высматривают над зелеными кронами взлетающие качели и колесо обозрения.
– Вижу! Вот он, вот!
– Где?!
– Под Волопасом, на два градуса южнее, смотри!
– Да нет там ничего, мы еще далеко.
– Есть, ты не туда глядишь просто!
– Акико говорит, давайте посмотрим в телескоп.
– Нет, в телескоп неинтересно!
– Полтора на восток от Ицара…
– Вот и Ой тоже заметил! Да, и я вижу! Вижу!
Как я уже писал, у привычных исследовательских «десятитысячников», курсирующих по Галактике, диаметр кольца SQR-двигателя составляет всего три сотни метров; первые «миллионники», отправившиеся к Туманности Андромеды, были оснащены кольцом с диаметром немногим более километра. Основной двигатель крейсера класса А-бис «Эволюция», способный мгновенно перенести его на несколько миллиардов световых лет, представлял собой тор шести километров в диаметре по внутреннему краю и пяти сотен метров в поперечном сечении, который соединялся с энергоблоками ходовой палубы тремя длинными жесткими спицами энергопроводов, внутри которых шли силовые кабели, технические тоннели и коммуникации. В сравнении с исполинским кольцом SQR-двигателя стопятидесятиметровая «Эволюция» выглядела крошечным серебристым зерном, искрой от упавшей звезды, удерживаемой в центре гигантского белого круга паутинными нитями длиной в несколько километров.
Я как-то пытался объяснить Егору принцип действия SQR (SubQuantRing): в момент электромагнитного импульса потенциалом от 2,7 до 4,8 × 10^48 Дж. – побольше, чем у иных сверхновых и некоторых магнетаров при смещении поля и перестроении магнитных линий! – внутри кольца происходит…и вот тут, как бы удивительно ни звучало такое в отношении практически применяемого изобретения, мнения ученых о сути феномена расходятся. Образуется пузырь вырожденного пространства, внутри которого звездолет перемещается мгновенно в любую точку Вселенной? Происходит фазовый переход между кварк-глюонной плазмой и адронной материей – и обратно? Тысячи тонн металлических сплавов с заключенной внутри живой плотью преобразуются в универсальную бинарную субквантовую волну, которая компактифицируется до отрицательных величин массы, а потом снова разворачивается в четырех изменениях заданной точки пространства? Кажется, предпочтение отдавалось последнему объяснению, хотя, возможно, что правильными были все три, или же существовало какое-то четвертое, еще не завоевавшее внимания научного общества: обычно дискуссия на эти темы велась на языке, понятном лишь десятку – другому людей во всем населенном мире, а я утешал себя тем, что отважные летчики, капитаны и космонавты – первопроходцы прошлого тоже вряд ли могли бы разложить формулами все процессы, приводящие в движение моторы их самолетов, кораблей и ракет.
Дальность субквантового прыжка напрямую зависит от накопленного энергопотенциала, поэтому совершенствование SQR-двигателей шло в области увеличения возможности аккумулирования и мгновенного преобразования в импульс энергии, полученной от трансформации мю-каппа-мезонов – частиц экзотической темной материи с отрицательной плотностью массы. Их аккумулировали, притягивая из пространства, чаши сотен вакуумных ловушек, установленных на кольце двигателя: похоже на то, как водить наэлектризованным эбонитовым стержнем в очень пыльной комнате. Темп накопления энергии при этом прямо пропорционален скорости движения корабля, однако очень много зависит от технологичности улавливающих и преобразующих устройств: как ты помнишь, «Заре» в 1998-ом приходилось восемь недель заряжаться для прыжка на сто световых лет, а Чен, Ливингстон и Ковальски, во время путешествия на «Чайке» к квазигалактике Большого Пса, разгонялись по две с половиной недели, чтобы прыгнуть на девять тысяч.
Навигационная стратегия «Эволюции» предполагала совершение двух субквантовых переходов в неделю по пять миллиардов световых лет каждый, при маршевой скорости между прыжками в 0,92с. Но и это был не предел; совершенство SQR-технологий Земли достигло степени столь высокой, что, воплотившись в «Эволюции», не могло само для себя определить этих пределов. Существовали расчеты, согласно которым критическая нагрузка на энергетические и ходовые системы была эквивалентна прыжку примерно на 21,8 миллиарда световых лет; однако при всей головокружительности таких цифр, дело было вовсе не в расстоянии, а в том, что сила импульса при подобном переходе равнялась бы совокупной энергии пары сотен, а может, и тысяч квазаров, продуцированной за миллионы лет, иными словами – тяготела к бесконечной величине. Что в таком случае может статься не то, что с экипажем и кораблем, но с пространством и временем, с самой материальной структурой мироздания, предсказать не брался никто. По сути, человечество создало самый потенциально опасный и разрушительный объект в изученной нами Вселенной, и я не уверен, что кто-то в полной мере это осознавал, пребывая в воодушевлении от масштабности целей и поражающих воображение возможностей их достичь.