Преобразование «Рурколе» из национального, управляемого государством угольного концерна в международную сверхмонополию, действующую в горной промышленности, торговле, машиностроении и отрасли химикалий, связанных с углём, прошло через три периода развития. Первый период продолжался с 1969-го до 1983-го, второй — с 1983-го до 1993-го; третий начался в 1993 г.
Первый период, 1969—1983 гг.
Акционерное общество «Рурколе» (РАГ) было сформировано 18 июля 1969 г., под эгидой тогдашнего министра экономики ФРГ Шиллера. В РАГ вошли двадцать шесть компаний горной промышленности, производящие 94 % угля в Рурском районе. Концерн включал также 52 шахты, 29 коксовых заводов, 5 брикетных фабрик и 20 шахтных электростанций самообеспечения. РАГ не было прямо сформировано как непосредственно государственное предприятие, но с самого начала возглавлялось государственными монополиями. Принадлежащая государству компания «ФЭБА» (VEBA) удерживала 27 % акций, «Зальцгиттер» (Salzgitter AG) — 11 %. Кроме того, участие в капитале имели стальные и горнодобывающие компании вроде «Сидешар» (Sidéchar) и «Хёш» (Hoesch) с 8 % у каждой, «Маннесман» (Mannesmann) и Thyssen (Тиссен) — с 7 % у каждой, Krupp (Крупп) — с 6 %, «Клёкнер» (Klöckner) — с 5 %, «Фридрих-Хайнрих-Фервальтунгс» (Friedrich-Heinrich-Verwaltungs AG) и «Нидерберг-Фервальтунгс» (Niederberg-Verwaltungs-AG) — с 3 % у каждой, «Бергверкгезелльшафт Вальсум» (Bergwerksgesellschaft Walsum AG) и «Хайнрих-Роберт-Фервальтунгс» (Heinrich-Robert-Verwaltungs-AG) — с 2 % у каждой.
Вначале на РАГ была возложена двойная задача: ввиду тогдашнего соперничества сверхдержав США и Советского Союза следовало считаться с международными конфликтами, а значит и с перерывами нефтепоставок. РАГ, как предполагалось, предупреждало такую ситуацию, обеспечивая независимую национальную энергетическую базу, что называлось «безопасностью снабжения». Так как продвижение минеральной нефти в качестве первичного сырья для энергетики и химических отраслей казалось неудержимым, угольное производство должно было систематически снижаться, рабочие места — сокращаться, а шахты — закрываться. Благодаря великой традиции революционного рабочего движения в горной промышленности следовало ожидать острых классовых конфликтов. Закрытия и сокращения рабочих мест поэтому следовало выполнять так, чтобы не вызвать массовых забастовок и демонстраций шахтёров.
Этой цели служила хитроумная система государственных субсидий, закреплённая среди шахтёров на основе классового сотрудничества с реформистским руководством Горно-энергетического отраслевого профсоюза (IGBE [19]). С помощью всеобъемлющих мер регулирования и социальных планов с 1969-го по 1983-й РАГ смогло сократить 52 650 рабочих мест, не вызвав вспышки рабочей борьбы. С самого начала, однако, главной заботой монополий было не «сокращение рабочих мест социально приемлемым образом», как вновь и вновь распространялось РАГ в унисон с правой профсоюзной бюрократией, а получение максимальной прибыли. Ещё при основании «Рурколе» в 1968 г. ставший позже председателем наблюдательного совета Кемпер объявил:
«Мы хотим управлять компанией так, чтобы она ориентировалась на стремление к прибыли. Повторю то, что сказал ранее: эта компания — не бесприбыльная компания, а просто компания, которая не будет распределять прибыль в течение двадцати лет. Это значит, таким образом, что мы должны стремиться делать прибыль, переносить эту прибыль, и укрепить компанию так, чтобы она смогла успешно конкурировать с другими источниками энергии» (речь Хайнца П. Кемпера (Heinz P. Kemper) — Ханс-Хельмут Кунке (Hans-Helmut Kuhnke), «АО „Рурколе“» (Die Ruhrkohle AG), c. 63; выделение наше).
Государственные меры поддержки в этом первом периоде развития РАГ заключались, главным образом, в том, что сталелитейную промышленность и угольные теплоэлектростанции обязывали покупать рурский уголь. Взамен им гарантировалась цена мирового рынка («конкурентная цена») на эти закупки. Так как «Рурколе» не могло вырабатывать максимальную прибыль при этой цене, ему было позволено определять, сколько оно рассчитывает получить от сталелитейной промышленности и электростанций за тонну угля. В случае коксующегося угля различие с так называемой конкурентной ценой финансировалось за счёт «коксоугольного пособия» от 1969 г.; в случае энергетического угля с 1975 г.— за счёт так называемого «угольного пфеннига», то есть сборов с налогоплательщиков или потребителей электричества. Таким образом «Рурколе» было позволено произвольно устанавливать свою монополистическую цену на уголь, а государство заботилось, чтобы это общество платило по счетам. За первые десять лет существования «Рурколе» получило 9,6 млрд дойчмарок от таких косвенных мер государственной помощи. Кроме того, оно получило 3,8 млрд дойчмарок прямой инвестиционной помощи и дотаций на закрытие шахт.
Этими деньгами оно также финансировало социальные планы для уходящих шахтёров, чтобы не возбудить классовое противоречие, и ради приглушения классового сознания. Целью было глубоко впечатать в сознание шахтёров: несмотря на все закрытия, «никто не останется на улице».
Но главное, что о чём заботилось «Рурколе», это сделать немецкую горную промышленность конкурентоспособной на международном уровне. Вся подземно-горнорудная промышленность была переведена рационализацией на новое высокотехнологическое основание. Например, в 1969 г. только 29,5 % шахт использовали в забоях технику щитовой крепи; в 1983 г.— уже 98,3 %. Ядром государственных субсидий, таким образом, было финансирование рационализаторского наступления «Рурколе».
Второй период, 1983—1993 гг.
После 1983 г. система государственных угольных субсидий была изменена. От стальных предприятий и электростанций больше не требовалось покупать уголь и кокс с шахт и коксовых заводов «Рурколе». Увеличение доли импортируемого угля компенсировало снижение добычи в Германии. «Рурколе» создало новый прибыльный сегмент в международной угольной торговле. Получаемая в нём монополистическая прибыль более чем восполняла экономические возможности, исчезающие из-за сокращения подземной угледобычи.
Во втором периоде создалась конкурентоспособная международная горнодобывающая монополия, которая не только сама производила уголь, но и скупала предприятия так называемых «околопрофильных» областей внутри страны и за рубежом для участия во всей цепочке создания стоимости в связи с угольной промышленностью. В 2000 г. концерн RAG включал примерно 500 компаний, в т. ч. 200 за рубежом. В этом году концерн по существу был организован в семи кругах деятельности:
• «Дойче штайнколе» (Deutsche Steinkohle AG), в котором сосредоточилась национальная горная промышленность;
• «РАГ коул интернешнл» (RAG Coal International), включавшее международную горную промышленность, предприятие добывающих технологий «ДБТ» (DBT), национальную и международную торговлю углём;
• «РАГ Иммобилин» (RAG Immobilien), один из крупнейших владельцев недвижимости Германии в 2000 г., располагающий 70 тыс. жилищ для 200 тыс. чел., а также участвующий во всё большем числе торговых домов и других крупных строительных проектов;
• «ШТААГ» (STEAG), одна из ведущих на национальном и международном уровнях монополий в строительстве и эксплуатации угольных электростанций;
• «Рутгерс» (Rütgers AG), производитель основных химикалий, пластмасс, автомобильных принадлежностей;
• «РАГ Сарберг» (RAG Saarberg), в котором сосредоточились все операции, не относящиеся к горнодобыче — энергетика, экологическая инженерия, каучук;
• «РАГ Динстлайстунгсгезелльшафтен» (RAG Dienstleistungsgesellschaften), сервисные компании, работавшие с профессиональным обучением, информационными технологиями, страхованием, и, в других странах, даже организовывавшие профсоюзное строительство по модели немецкого ГХЭОПС (IGBCE).
В то время как оборот всего концерна РАГ вырос с 18 382 млн дойчмарок в 1983 г. до 23 408 млн дойчмарок в 1993 г., оборот в горнодобыче снизился с 15 848 млн дойчмарок до 12 478 млн дойчмарок.
Основой этой тенденции было увеличение эксплуатации шахтёров. Выпуск вырос за этот период с 4,03 тонн угля на человека за смену до 5,18 тонн.
Так же как и в промышленности вообще, технология производства в подземной разработке в течение этого периода была переведена на основу микроэлектроники и автоматизации. Использование компьютерных технологий выросло за 1983—1993 гг. с 40-ка до 150-ти систем. Штат горной промышленности сжался за тот же промежуток времени ещё на 35 тыс. рабочих до 87 340 чел. Притом, что все горнопромышленные компании по-прежнему показывали убытки в своих балансах, все другие дочерние компании РАГ показывали прибыль. Метод был прост: в деловых отношениях внутри концерна, к примеру, между шахтами и горнопромышленным машиностроением или предшественниками сегодняшнего «РАГ Информатик» (RAG Informatik), занятого информационными технологиями, выставлялись чрезмерные цены, которые, конечно, уменьшали рендиту шахт и увеличивали цену угля. Таким образом субсидирование цены на уголь косвенно также субсидировало строительство других филиалов РАГ. Но общественность была заверена, что субсидии служили угольной промышленности и имели, главным образом, социальную функцию сохранения рабочих мест шахтёров или, по крайней мере, их «социально приемлемого» сокращения.
Государственные субсидии служили в этом втором периоде преобразованию РАГ из производящего уголь концерна горной промышленности в высокодифференцированный концерн, объединяющий предприятия, действующие по всей цепочке создания стоимости в связи с углём.
Третий период, после 1993 г.
После 1993 г. государственная доля в РАГ была в основном приватизирована. Главными акционерами в 2000 г. были «Э-он» (тогда ещё «ФЭБА») с 37,1 %, «Райниш-Вестфелише электрицитетсверке» (Rheinisch-Westfälische Elektrizitätswerke) с 30,2 % и «Тиссен сталь» (Thyssen Stahl AG) с 12,7 %. «Рурколе» стало инструментом этих трёх сверхмонополий и само готовилось стать международной сверхмонополией в угольном секторе. Перемены в экономике и экономической политике вынудили «Рурколе» сменить политику.
• В 1998 г. был сформирован единый национальный угольный концерн РАГ — «ДШК» (DSK). Под крышей «ДШК» были объединены также оставшиеся каменноугольные шахты «Пройссаг» (Preussag AG) в Иббенбюрене и «Сарберг» (Saarberg AG).
• Когда национальные рынки электричества, ранее строго регулируемые государством, были либерализованы, пропало важное основание прежних контрактов РАГ с электроэнергетикой. Закупки сталелитейной промышленности ещё более снизились.
• Цель создания национального энергетического резерва была оставлена. В контексте реорганизации международного производства это было уже несвоевременным. Тогдашний министр экономики Рексродт заявил:
«Аргумент „безопасности снабжения“ как существенное основание этих субсидий потерял свою важность ввиду событий на международных рынках энергии с их надёжными и устойчивыми предложениями» (РАГ, «Взгляд в прошлое — взгляд в настоящее — взгляд в будущее» (Rückblick — Einblicke — Ausblicke), c. 31).
• Полная либерализация угольного импорта и истечение «столетнего соглашения»(предусматривавшего долгосрочные угольные поставки немецким электростанциям) в конце 1995 г. вынудили РАГ обходиться меньшей суммой субсидий внутри страны. Однако, осталось необходимым сохранить угольную промышленность в небольшом объёме как основу для испытания и дальнейшего развития добывающих технологий, в которых РАГ заняло ведущее положение на мировом рынке. Это требовало дальнейшего удешевления производства и повышения добычи угля за счёт шахтеров.
• Рост противоречий между монополиями, а также и с партнёрами в ЕС, и, не в последнюю очередь, высокая государственная задолженность сделали невозможным сохранение прежних субсидий для «Рурколе». В раунде переговоров по углю 1991 г. был окончательно согласован субсидированный объём угля 50 млн тонн в год; с 1997 г. были установлены верхние пределы для субсидий, уменьшавшиеся из года в год. С 5,2 млрд евро в 1996 г. субсидии должны быть планомерно снижены к 2005 г. до 2,7 млрд евро; в то же время угольное производство должно быть сокращено до 30 млн тонн в год. Но РАГ получило за это компенсацию: разницу между так называемыми издержками добычи тонны угля, установленными РАГ, и «субсидируемой конкурентной ценой», достигшую в 2001 г. добрых 200 дойчмарок (102,3 евро) за тонну.
В 1990-х субсидии служили главным образом финансированию расширения концерна РАГ в господствующую над рынком международную монополию. В течение этого периода «Рурколе» покупало угольные шахты в Латинской Америке, США и Австралии; к 2001 г. оно приобрело за рубежом шестнадцать шахт. С производством 94,7 млн тонн РАГ стало в 2001 г. четвёртым в мире частным производителем угля. В том же году оно овладело штатовской группой «Лонг-Эйрдокс» (Long-Airdox) с двадцатью четырьмя отделениями на всех континентах. С тех пор оно располагает также горнодобывающим машиностроением для камерно-столбовой разработки, используемой в каждой второй угольной шахте мира.
В то же самое время РАГ выросло в одного из ведущих мировых торговцев углём. Через «РАГ коул интернешнл» оно контролирует международные торговые потоки. Оно доставляет энергетический уголь из Колумбии, Венесуэлы и Южной Африки в Европу, энергетический уголь из Польши и России — в Северную и Западную Европу, энергетический и коксующийся уголь из Австралии — в Азию, главным образом в Японию и Корею. С этой целью оно основало торговые центры в Балтиморе, Париже, Йоханнесбурге, Бомбее, Сингапуре, Пекине и Сиднее. Торговое соглашение с китайским правительством предусматривает сбор в порту Сянган кокса с различных коксовых заводов Китая, отправляемого далее РАГ морским путём в США, Латинскую Америку и ЕС.
РАГ овладело международной ролью лидера добывающих технологий и обладает заграничными производственными возможностями в США, Австралии и Китае. Это позволило ему получить влияние на реструктурирование угольной промышленности в бывших странах Советского Союза, в Восточной Европе и Китае, а также Индии. Предприятие «ДБТ» (Deutsche Bergbautechnik) укрепило свою силовую позицию мирового номера 2. В последующие двадцать лет ожидается оборот в размере 2 трлн евро. «ДБТ» присутствует во всех главных угольных регионах — США, Польша, Южная Африка, Австралия, Китай — располагая собственными производственными участками. Оно стало рыночным лидером в шахтном оборудовании (щитовая крепь и забойные конвейеры) в США (60 % рынка) и Австралии (80 %).
«ДБТ» использует своё ведущее влияние на угольную политику ЕС для попыток наложить руку на восточноевропейские шахты. Представительство ЕС в Москве поручило ему подготовить к маю 2001 г. экспертное заключение по «генеральному плану» реструктурирования российской угольной промышленности, открывающему «ДБТ» возможности получить и там ведущее влияние.
«ШТААГ», дочерняя компания РАГ, специализирующаяся на строительстве электростанций и монополист в эксплуатации электростанций, ввела в действие собственную угольную электростанцию в Колумбии. В турецком городе Искендерун «ШТААГ» построила собственную угольную электростанцию в 2002 г. и получает морским путём топливные поставки «РАГ коул интернешнл» и «Райнбраун бреннштофф» (Rheinbraun Brennstoff) — три миллиона тонн стандартного угольного эквивалента ежегодно. С этой целью был построен отдельный погрузочный терминал для океанских грузовых судов на средиземноморском побережье.
Так называемая концепция оптимизации Комиссии Миката, назначенной правительством Коля, содержала сценарий программы рационализации и закрытия «ненужных» шахт. С каждой новой регулирующей программой производство радикально сокращалось за счёт шахтёрских рабочих мест, и свёртывание ускорялось, пока в 2002 г. в Германии не осталось только десять угольных шахт. Производство было сосредоточено в наиболее выгодных шахтах, которые работали на полную мощность. Через прямое сравнение на основе единообразного учёта издержек они были вынуждены конкурировать за самые низкие издержки производства. С 1993 г. по 2000 г. выпуск на человека за смену в немецких шахтах вырос с 5,18 до 6,68 тонн. «ДШК» стремится к 2005 г. достичь 8,5 тонн на человека за смену.
С лицемерным обещанием не допускать увольнений по производственным причинам до 2005 г. график труда был чрезвычайно флексибилизирован; под названием «скользящей системы» была введена фактически непрерывная круглосуточная добыча угля. Этой системе намеренно дали такое туманное название, чтобы обойти профсоюзные контракты, относящиеся к полномасштабной круглосуточной работе. Реальная заработная плата была резко сокращена, так что в 2002 г. она была примерно на 20 % ниже уровня начала 1990-х. Шахтёры скатились в низ промышленной шкалы заработной платы в Германии.
Пакет мер в области персонала от 2002 г.в «Дойче штайнколе» являл собой беспрецедентное открытое нападение на социальные достижения шахтёров. Были запланированы следующие меры: никакого увеличения тарифной оплаты в течение нескольких лет, упразднение компенсаций транспортных расходов работников, прекращение предоставления компанией автобусных услуг, 20 %-ное снижение рождественской премии, отмена бесплатного угля для шахтёров со стажем менее 20 лет.
За 1993—2001 гг. были сокращены 23 580 рабочих мест под землёй и 9 380 — на поверхности. Обещание воздерживаться от увольнений по производственным причинам оказалось на практике пустой фразой, ибо тысячи и тысячи шахтёров были вытеснены из горной промышленности. Уволенные ли по болезни или сначала подвергнутые террору переброски в другие шахты и затем вынужденные уйти, переведённые ли на рабочие места вне горной промышленности на основе ложных обещаний «долгосрочно безопасных» заменяющих рабочих мест или вытолкнутые в программы переквалификации и дальнейшего обучения — шахтёры теряли места в горной промышленности. Чтобы избавиться ещё от 9 тыс. рабочих мест в 2003—2005 г. в конце 2002 г. РАГ обратилось к прямому шантажу: рабочий коллектив должен быть разделён на «необходимый персонал» и «необязательный персонал» на основе балловой системы. Любой отнесённый к «необязательному персоналу», не нашедший новую работу и не ушедший в пределах девяти месяцев, находится под угрозой расторжения трудового договора с предложением о перенайме на изменённых условиях, предусматривающих потерю 20 % заработной платы и ухудшение условий труда.
В 2007 г. намечено прекратить навсегда субсидии для закрытий шахт «социально приемлемым образом». Но это означало бы отказ от центрального пункта специфической для горной промышленности формы политики классового сотрудничества.
К тому времени «Рурколе» планирует урезать своё производство до базового уровня 20 млн тонн угля. Из прежних 600 тыс. шахтёров в Германии 1950-х останется тогда максимум 20—25 тыс.
Результат всех этих мер и планов — шахтёры приобрели чрезвычайно скептическое отношение к политике классового сотрудничества правого руководства профсоюза и концерна РАГ. Уже в марте 1997 г. это привело к шестидневной забастовке шахтёров; она была самостоятельно инициирована шахтёрами и охватила в некоторый момент 135 тыс. работников. РАГ полностью осознавало «фактор риска», который представляет для него рабочий класс, написав в своём отчёте:
«Сокращение рабочего коллектива до 36 000 в настоящее время представляет наиболее значительный риск. Мы отозвались на проблему и заметно ускорили сокращение штатов в 2000 и 2001 гг. при помощи наших обширных инструментов кадровой политики» (РАГ, отчёт о деятельности за 2002 г., c. 41).
За 1969—2000 гг. государство раскошелилось на 35,05 млрд дойчмарок субсидий и льгот для РАГ. Выгоду от этого получил главным образом монополистический капитал, владелец концерна РАГ. В 1999 г. концерн показывал в балансе официальную прибыль в сумме 169 млн евро, а в 2000 г.— 170 млн евро. Но для публики РАГ всё ещё изображается бедствующим предприятием, которое может удерживаться на плаву только благодаря миллиардам государственных субсидий, выигрывают от которых, главным образом, и без того «чрезвычайно облагодетельствованные и привилегированные шахтёры». В действительности эти миллиарды позволили концерну РАГ стать международной сверхмонополией в сырьевом, машиностроительном и химическом секторах, базирующейся в Германии и бесцеремонно предъявляющей претензии на господство во всём мире. Развитие немецкой горной промышленности — классический пример того, как государственно-монополистический капитализм служит основанием для реорганизации международного производства.