Реорганизация международного производства вводила новую фазу развития империалистической мировой системы. Международные монополии получили беспрецедентную власть; она обеспечивает им не только господство над мировой экономикой; посредством империалистических государств и их соответствующих правительств они оказывают на мировую политику решающее влияние. Но всё более капиталистическая общественная система не способна функционировать без сотрудничества или, по меньшей мере, терпимости масс. Это делает «новый мировой порядок» чрезвычайно уязвимым для классовой борьбы рабочего класса и борьбы за национальное и социальное освобождение в странах, угнетённых и эксплуатируемых империализмом.
На этом фоне возникла буржуазная теория глобализации. Преднамеренно невнятный термин «глобализация» предназначен скрывать классовый характер этого процесса. Речь идёт в действительности не о глобализации человеческого общества, а о реорганизации капиталистического производства. Невозможно «глобализовать» капитализм, не обостряя до предела всех присущих этому процессу противоречий.
Теория глобализации — отражение буржуазной идеологии. В зависимости от ситуации она то лицемерно выступает за прогресс и «права человека», то прибегает к прямой лжи и травле, то комбинирует оба метода. Её ядро — современный антикоммунизм, ибо господствующий класс вынужден реагировать на всё более скорое продвижение материальной подготовки социализма.
Кризис буржуазной теории глобализации
С 2000 г. Федерация немецкой промышленности (ФНП), политический союз интересов немецких монополий, ориентировала состоящие в ней фирмы отдавать приоритет теме «глобализации» (ФНП, годовой отчёт, 2000 г.). По сообщению журнала «Дас парламент», эта инициатива исходила прежде всего от тогдашнего представителя «Дойче банк» (Deutsche Bank) Рольфа-Э. Брейера:
«Так как глобализация связывалась до сих пор прежде всего с такими понятиями, как страх и убыток, председатель „Дойче банк“ Рольф-Э. Брейер призвал к „обсуждению шансов глобализации“» («Аус политик унд цайтгешихте» (Aus Politik und Zeitgeschichte), № 9/2001, приложение к «Дас парламент» (Das Parlament), 23 февраля 2001 г., c. 14).
Этот призыв был адресован правительству, общественным организациям и средствам информации, причём им до некоторой степени позволена была и критика:
«Они должны информировать посредством „гражданско-ориентированной“ информационной политики и объективного разъяснения и о возможностях глобализации, не приукрашивая связанные с ней проблемы» (там же).
Это обращение не умерло не услышанным. Положительные и в ограниченной степени также и критические оценки глобализации наполняют с тех пор не только бесчисленные речи буржуазных политиков, передовицы, выпуски новостей, глянцевые журналы и специально созданную под это литературу. Тема «глобализации» стала также элементом изучения в школах и университетах.
Церкви также пропагандируют «процесс переориентации». Синод Евангелической Церкви в Германии (EKD) даже принял решение, согласно которому «зарубежные инвестиции следует оценивать больше не как причину бедности, а как средство её преодоления» («Вестдойче алльгемайне цайтунг» (Westdeutsche Allgemeine Zeitung), 6 ноября 2001 г.). Подытоживая, он заявил:
«Церкви также должны разъяснять, что они расценивают транснациональные концерны, Всемирный торговый фонд и Всемирный банк не как противников, а как партнёров, требующих критического сопровождения» (там же).
При всей критике по частным вопросам «преодоление бедности» должно быть представлено истинной сущностью глобализации. Этой цели служит теория «экономической и политической интеграции». Согласно этой теории, «глобализация» полезна всем, равно в бедных и богатых странах, и как раз избегание глобализации привело бы страны к экономическому отставанию вплоть до банкротства. В годовом отчёте ФНП за 2000 г. говорится так:
«Бедные страны, участвующие в международном разделении труда, растут быстрее, чем те, которые не делают этого» (с. 8).
Конечно, в тех странах, что открывают себя процессу реорганизации международного производства, происходит возрастающее накопление капитала просто из-за скачка в вывозе капитала. Но это — только одна сторона проблемы. С другой стороны, закономерно растут, зачастую просто взрывоподобно, эксплуатация, массовая бедность, неоколониальная зависимость и угнетение. Карл Маркс указал на это элементарное противоречие в развитии капитализма:
«В наше время всё как бы чревато своей противоположностью. Мы видим, что машины, обладающие чудесной силой сокращать и делать плодотворнее человеческий труд, приносят людям голод и изнурение. Новые, до сих пор неизвестные источники богатства благодаря каким-то странным, непонятным чарам превращаются в источники нищеты… Этот антагонизм между современной промышленностью и наукой, с одной стороны, современной нищетой и упадком — с другой, этот антагонизм между производительными силами и общественными отношениями нашей эпохи есть осязаемый, неизбежный и неоспоримый факт» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, с. 4).
Чтобы не утратить остатков доверия, буржуазная идеология глобализации должна была признать разрушительный итог реорганизации международного производства. Она сделала это так, как будто речь шла лишь о прискорбных, но избегаемых «отклонениях». Клаус Шваб, основатель и председатель международного Всемирного экономического форума в Женеве, организующего ежегодные собрания международного финансового мира в Давосе в Швейцарии,— видный поборник этой линии:
«Глобализация для меня означает процесс, который неизбежен, но должен быть устроен лучше, т. е. более гуманно и социально. Мы должны взять глобализацию под контроль и направлять её таким образом, чтобы она не была полезна лишь отдельным группам, а служила людям вообще» («Зюддойче цайтунг» (Süddeutsche Zeitung), 1—2 сентября 2001 г.).
«Взять глобализацию под контроль» — постоянно всё вращается вокруг этого центрального пункта! Этим буржуазные идеологи в сущности признают, что они и их заказчики в правлениях концернов как раз не имеют контроля над ходом дел.
Дискредитация социализма и всех революционных устремлений относится к существенным чертам буржуазной идеологии глобализации. Один из застрельщиков в этом отношении — почётный председатель СвДП Отто Граф Ламбсдорф, специалист по перекладыванию на «социализм» вины за все отрицательные результаты международной реорганизации производства, особенно в развивающихся странах:
«Что до обострения положения задолженностью многих стран третьего мира, нельзя забывать, что это чаще всего продукт неразумных социалистических и государственно-экономических экспериментов минувших десятилетий… Большинство этих стран страдает не от рыночной экономики, а от последствий плановой экономики. Рецепты противников глобализации являются, в действительности, долгосрочными причинами болезни, с которой они якобы борются» («Франкфуртер алльгемайне цайтунг» (Frankfurter Allgemeine Zeitung), 19 июня 2001 г.).
Не нужно быть марксистом-ленинцем, чтобы разобраться в этой жалкой попытке Ламбсдорфа отвлечь внимание от общественных причин хронического экономического спада в большинстве неоколониальных стран. Какое отношение страны с крупнейшим долговым бременем, вроде Аргентины, Бразилии, Мексики, Турции и т. д., имеют к социалистической плановой экономике? Не являются ли они, напротив, скорее продуктами и наиболее последовательными представителями неолиберализма, полный крах которого доказывают нынешний мировой экономический кризис и кризис неоколониализма? Если бы эти страны действительно преследовали социалистические цели, то они высоко ставили бы принципы финансовой независимости, свободы от долгов, сбалансированного отношения доходов и расходов, и заботились бы о допущении сделок с империалистами только на взаимовыгодной основе.
Огромная дилемма антикоммунизма и его современных разновидностей состоит в том, что, с одной стороны, заявляется о гибели социализма в начале 1990-х, с падением социал-империалистического Советского Союза, а, с другой стороны, социализм ещё нужен им в качестве главного врага. Конечно, буржуазная идеология противоборствует не призраку прошлого, а актуальной угрозе нового подъёма борьбы за подлинный социализм. Этот подъём возникает в массовой борьбе, нарастающей повсюду в мире и всё более нацеливающейся на органы международного финансового капитала. Соответственно ФНП демагогически выступает против критиков глобализации:
«Многие бедные страны потрясены конфликтами и волнениями, разорены неспособными правительствами… За это и за часто сопровождаемые экономическим дирижизмом катастрофические общественные условия глобализация не может нести ответственности. Те, кто заботится о благосостоянии людей в таких странах, в первую очередь должны понять это и сконцентрировать часть сил там на улучшении политических условий. Но это намного труднее, чем демонстрировать в Сиэтле, Праге или Давосе» (ФНП, годовой отчёт, 2000 г., с. 8).
Бедность аргументации господствующих идеологов имеет фундаментальные причины. Газета «Ди вельт» взяла интервью у Найала Фергюсона, буржуазного профессора истории в Оксфорде и автора нескольких книг:
«Мнение о безальтернативности западного капитализма провозглашалось концом идеологий. Не оказалось ли теперь, что эта деидеологизация привела к обеднению политической теории и у нас нет никакой модели для объяснения слабостей и несправедливостей нашей системы?» («Ди вельт» (Die Welt), 19 июля 2001 г.).
Предложения Фергюсона по выходу из этой дилеммы не смогут, конечно, устранить фундаментальной слабости буржуазной идеологии глобализации:
«Полагаю, что мы можем обратиться к ряду чрезвычайно полезных моделей — мне приходят на ум работы таких экономистов, как Амартья Сен, Манкур Ольсен и Дуглас Норт,— которые предлагают убедительные аргументы, почему демократические учреждения, как правило, функционируют лучше недемократических. Проблема, однако, состоит в том, что их работы не столь демагогичны, как добрый старый марксизм, соединивший экономическое упрощенчество с революционной риторикой. На такие теории всегда будет спрос; во многом „антиглобализм“ является не чем иным как не переваренным марксизмом» (там же).
То, что буржуазная идеология глобализации с её тысячами книг, статей и рефератов не смогла удовлетворить потребность масс в осознании новых общественных событий и отношений, вовсе не было вопросом о недостатке «экономического упрощенчества» и «революционной риторики»; скорее причина в том, что эти теории едва ли имеют что-то общее с действительностью. Напротив, марксизм-ленинизм стремится осознать действительность, всесторонне раскрыть законы общественного развития и сделать из них выводы о необходимых общественных переменах.
Кризис буржуазной идеологии глобализации — важная отправная точка для возрождения притягательности марксистско-ленинской критики буржуазной экономики. Её превосходство над буржуазной теорией глобализации основывается и на том факте, что она последовательно исходит из интересов рабочего класса и широких масс, в империалистических странах, как и странах, угнетённых и эксплуатируемых империализмом.
Мелкобуржуазная критика глобализации и движение АТТАК
Как мнимый противник буржуазной идеологии глобализации и отклик на её явный кризис в конце 1990-х на сцене появилось много мелкобуржуазных видов критики глобализации. Они образовали теоретическую основу мелкобуржуазного движения антиглобализации международного характера. Это движение выдвигало совершенно справедливые требования, вроде освобождения развивающихся стран от долгов или против приватизации пенсионного обеспечения и здравоохранения. Зачастую оно добивалось также успеха в донесении до общественного сознания критики наиболее серьёзных антинародных последствий реорганизации международного капиталистического способа производства. Протесты по случаю саммитов Международного валютного фонда, Всемирного банка, Европейского Союза и т. д. с участниками из ряда стран — главные формы его борьбы. Их содержание — призывы к буржуазным политикам и учреждениям в связи с видением «другого мира». В репортаже о демонстрациях в Генуе в июле 2001 г. журнал «Дер шпигель» занимался преобладающими в этом движении настроениями и представлениями:
«Протест вызывает вовсе не глобальное слияние, а его односторонняя форма в пользу более сильных. Новых протестующих возмущает не глобальная свобода капитала, а глобальная несвобода жертв этого процесса» («Дер шпигель» (Der Spiegel), № 30/2001, с. 34).
Действительно, мелкобуржуазная критика глобализации делает вид, что возможна свобода капитала без несвободы эксплуатируемых и угнетённых. Эта иллюзия — отражение буржуазной идеологии. От её воздействия не смогли, по существу, уклониться и мелкобуржуазные критики глобализации. К ним применимо написанное в Программе МЛПГ о системе и роли мелкобуржуазного образа мышления в обществе:
«Мелкобуржуазный образ мышления занимает мнимо критическую позицию в отношении общественных условий, в то же время защищая капитализм против всякой общественной альтернативы» (с. 25).
Множество разновидностей мелкобуржуазной критики глобализации находят своё организационное выражение в международной организации АТТАК. Она получила, между тем, большое внимание в средствах информации в т. ч. и в Германии, и использует эту популярность, чтобы собрать силы широкого общественного спектра: критически настроенных сторонников или бывших членов СДПГ, реформистских функционеров профсоюзов, членов и сочувствующих «зелёных», ПДС, троцкистских и ревизионистских организаций, а также и многих тех, кто прежде не проявлял политической активности, в особенности молодёжь.
Её притягательность создают не только организуемые АТТАК демонстрации и яркие акции, но и множество образовательных инициатив с главным акцентом на строительство групп АТТАК в университетах. АТТАК выдвигает ряд заслуживающих поддержки требований и лозунгов, например, против политики «новой войны» Буша, против нарастающего разрушения окружающей среды или ужесточения эксплуатации и угнетения неоколониальных стран. Но для правильной оценки АТТАК следует видеть, что эта организация проводит иллюзию «демократизации» империализма через требования частичных реформ. Это — основное положение, которому АТТАК следует со своего основания в 1998 г. во Франции. Она восходит к обращению главного редактора газеты «Ле монд дипломатик» (Le monde diplomatique) в конце 1997 г.:
«В своём страстном обращении Рамоне сформулировал проблему эпохи как глобальную и потребовал глобального решения. Он дал недовольству глобализацией одну цель — демократический контроль над финансовым капиталом спекулянтов и фондовых обществ — не требуя „уничтожения капитализма“ и не призывая к последним боям» (Грефе (Grefe), Греффрат (Greffrath), Шуман (Schumann), «АТТАК — чего хотят критики глобализации?» (attac — Was wollen die Globalisierungskritiker?), с. 104).
С тех пор центральным требованием АТТАК стало введение налога на международные финансовые сделки, так называемый «налог Тобина». Отсюда французское название организации. В переводе боевито звучащее сокращение АТТАК означает «Ассоциация за налогообложение финансовых сделок в интересах граждан». Название «налог Тобина» восходит к нобелевскому лауреату Джеймсу Тобину. План состоит в том, чтобы облагать налогом в размере 0,5 % сделки в иностранной валюте при каждом пересечении границы. Это прежде всего сделало бы нерентабельными основную часть краткосрочных валютных сделок, в то время как долгосрочные торговые сделки и инвестиции едва ли были бы затронуты:
«Из 1,5 трлн долл., которые перемещаются за операционный день туда-сюда международными финансовыми центрами, 80 % — такие краткосрочные вложения со сроком менее двух месяцев, часто составляющим даже всего лишь часы» (Петер Валь (Peter Wahl), «Обложить налогом „пятую власть“!» (Besteuert die »fünfte Gewalt!«), www.attac-Netzwerk.de, 24 сентября 2001 г.).
«Налог Тобина», как предполагается, даст около 90 млрд долл. в год — при введении во всемирном масштабе. Эти деньги по плану АТТАК были бы использованы на «полезные расходы»: «на климатическую политику, социальные цели или политику развития».
Только кажется, что «налог Тобина» — требование за счёт прибыли. На самом деле, он полностью совместим с интересами прибыли международных монополий на основе государственно-монополистического капитализма. Вот почему со временем он входит в репертуар всё большего числа буржуазных политиков, включая некоторых во Франции и Германии, особенно реформистской масти. Конечно, следует поддерживать политические требования решительного прогрессивного налогообложения крупных доходов и крупных предприятий. Но требование «налога Тобина» как шага к обузданию империалистической политики — не просто иллюзорно, а в сущности даже и реакционно:
Во-первых, валютные спекулянты продолжат спекулировать, если смогут ожидать прибыль, превышающую потери от налогообложения. Это даже прямо признаёт сама АТТАК: «Спекулятивные атаки, обещающие прибыль в размере 10—20 % или, как было в Азиатском кризисе, 40—60 %, не предотвращаются. Налог Тобина эффективен только против „нормальной“ повседневной спекуляции» (там же).
Во-вторых, «налог Тобина» не может покончить со спекуляциями ценными бумагами международных монополий. Чтобы купить акции «Даймлер-Крайслер» (DaimlerChrysler) или «Дойче банк», биржевому спекулянту из США не приходится пересекать вообще никакую границу. Международно-монополистический капитал легко мог бы ограничить или полностью исключить воздействие «налога Тобина», совершая акционерные сделки через национальные фондовые биржи.
В-третьих, огромные объёмы спекулятивного капитала — результат перенакопления капитала. Он больше не может дать максимальной прибыли, будучи помещён в процесс воспроизводства, и потому ищет какого-либо способа вложения. На перенакопление капитала «налог Тобина» вообще никак не повлиял бы. Это иллюзия — пытаться повлиять на этот закономерный процесс капиталистического способа производства посредством налога, так сказать, повторно вводя спекулятивный капитал в капиталистический процесс воспроизводства.
В-четвёртых, и это основной момент,— сторонники «налога Тобина» исходят, как из само собой разумеющегося, из того, что правительства буржуазных государств действительно будут тратить полученные от «налога Тобина» средства на социальные и экологические цели. Но эти правительства полностью подчинены интересам монополий и срослись с ними. Поэтому более-менее во всех странах правительства сурово урезают государственные расходы на социальные и экологические цели ради обеспечения и увеличения максимальной прибыли международных монополий обширными налоговыми скидками и субсидиями.
В-пятых, доходы от «налога Тобина» принесли бы пользу прежде всего империалистическим государствам, поскольку они, конечно же, получили бы основную часть этого налога. Так что в конце концов крупные международные монополии получили бы обратно эти финансовые средства. Равный налог на трансферт капитала для империалистических и зависимых стран в конце концов только усилил бы неравенство.
В-шестых, едва ли можно предполагать, что такой налог как-то лёг бы бременем на международные монополии. Через свои монополистические цены они могли бы просто передать налог. Но это ухудшило бы положение немонополистических экспортёров и финансово слабых неоколониально зависимых стран; на пути их сделок встало бы новое препятствие.
«Налог Тобина», принадлежащий к доктринам АТТАК как якобы оправданное требование налогообложения финансового капитала, таким образом оказывается в экономическом отношении шагом к укреплению международных монополий, а в идеолого-политическом отношениях — источником иллюзий о возможности реформирования империализма.
Огромная бдительность оправдана в том, что касается организационных структур и методов АТТАК. АТТАК была создана так называемым «комитетом основателей», состоявшим из десяти видных членов-основателей, в т. ч. Вивиан Форрестер, и ещё сорока семи представителей негосударственных организаций и политических групп. Этот «комитет основателей» сохраняет право выбирать восемнадцать из тридцати членов правления. Только он определяет политические директивы АТТАК. Президент также избирается этими восемнадцатью членами — они формируют «постоянное большинство». В автократической манере основатели таким образом сохранили за собой право определять курс АТТАК в любой момент. По официальной версии, это должно предотвратить «внедрение». Но в действительности это организационно поддерживает буржуазную и мелкобуржуазную претензию основателей АТТАК на руководствои исключает всякое демократическое решение большинства, не соответствующее линии «отцов-основателей».
В Германии с первого съезда АТТАК в октябре 2001 г. в Берлине была дискуссия по самосознанию организации. В Берлине было представлено восемь тезисов и с самого начала подчёркнут «мировоззренческий плюрализм»:
«Любой участник действий АТТАК может иметь христианские или иные религиозные мотивы, быть атеистом, гуманистом, марксистом или приверженцем иных философий.АТТАК не имеет никакой обязательной теоретической, мировоззренческой, религиозной или идеологической основы и не нуждается ни в какой из них. Разнообразие — сила» («Между сетью, НПО и движением. Самосознание АТТАК» (Zwischen Netzwerk, NGO und Bewegung. Das Selbstverständnis von ATTAC), октябрь 2001 г.).
Это подчёркивание мировоззренческой открытости — с одной стороны, уступка широкому массовому движению критиков глобализации, охватывающему множество направлений. Но на деле эта уступка предоставляется лишь для виду. При устной защите участия марксистов иллюзии вроде «демократического контроля над международными финансовыми рынками» распространяются как основные положения АТТАК. Но это — крайние реформистские и ревизионистские позиции, несовместимые с революционной и марксистско-ленинской точкой зрения. Помимо справедливого исключения неофашистов, в условиях членства можно найти также следующее положение:
«Так же мало допускается сотрудничество с лицами и группами, принимающими насилие как политическое средство» (Грефе, Греффрат, Шуман, «АТТАК — чего хотят критики глобализации?», сс. 137—138).
Это также с самого начала дискриминирует позиции справедливой национальной и социальной борьбы за освобождение от империалистической эксплуатации и угнетения, и требует ничего иного как обезоруживания пролетариата в революционной классовой борьбе против империалистической мировой системы.
Естественно, приветствуются псевдомарксисты всех мастей при условии, что они ориентируются не на Маркса и Ленина, а на реформистские, ревизионистские или троцкистские искажения их учений. Это относится к группам вроде ПДС, ГКП и «Линксрук» (Linksruck), представленным в координационном совете АТТАК. С такими «прирученными марксистами» без больших проблем могут договариваться даже те члены АТТАК, которые, как бывший министр финансов от СДПГ Лафонтен, априорно претендуют на руководящую роль как «видные деятели». Подозрение в антикапитализме со стороны его бывших коллег в берлинском правительственном банке он, однако, хочет от себя отвести:
«Йошка Фишер упрекает критиков глобализации в „замшелом леворадикальном антикапитализме“. Они борются, однако, за нечто совсем иное: за спасение демократии» (из обращения «В поддержку АТТАК!» (Unterstützt Attac!) Оскара Лафонтена, опубликованного в приложении к «Ди тагесцайтунг» (Die Tageszeitung) за 28 сентября 2001 г.).
Пустая фраза о «спасении демократии», которое, якобы, возможно без постановки под вопрос власть международного финансового капитала и империалистическую мировую систему, является только лицемерием. Ещё Ленин указал, что господство монополистического капитала и демократические условия исключают друг друга:
«Политической надстройкой над новой экономикой, над монополистическим капитализмом… является поворот от демократии к политической реакции. Свободной конкуренции соответствует демократия. Монополии соответствует политическая реакция. „Финансовый капитал стремится к господству, а не к свободе“… В этом смысле неоспоримо, что империализм есть „отрицание“ демократии вообще, всей демократии…» (В. И. Ленин. ПСС, т. 30, с. 93).
Лафонтен со своими реформистскими концепциями уже потерпел явный крах в правительстве Шрёдера. Вынужденной финансовым капиталом отставкой в марте 1999 г. он проложил путь налоговой реформе, сперва всё больше освобождавшей международные монополии от уплаты налогов, а затем скинувшей им миллиарды налоговых возвратов. Однако Лафонтен подогревает иллюзию, что возможен социальный контроль над главами концернов мерами буржуазного государственного аппарата.
Конечно, критика со стороны АТТАК последствий реорганизации международного производства отчасти правомерна, а многие акции внушительны. Но в конце концов АТТАК остаётся заложницей системы. В конечном счёте критика ею глобализации не более, чем придирки к различным явлениям империализма без действительного выступления против его сущности.
Слепота мелкобуржуазной критики глобализации
В ходе реорганизации международного производства в материальной подготовке социализма случился качественный скачок. Мелкобуржуазная критика глобализации вовсе не понимает этой диалектики истории — для этих критиков сейчас существуют только различные варианты капитализма. Денис Мак-Шейн, депутат от британской Лейбористской партии и функционер Международной федерации металлистов, выразил это в почти классической форме:
«Перед левыми стоит уже не выбор, какой вид социализма они хотят, а какой капитализм они могут поддерживать» (Уильям Грейдер (William Greider), «Один мир, готовы или нет» (One World, Ready or Not), с. 36).
Мелкобуржуазные критики глобализации не понимают противоречивой сущности реорганизации международного производства: поскольку они односторонне ставят в центр внимания разрушительные силы капитализма, они почти единодушно толкуют об «экономическом терроре». Но экономика для масс только тогда представляет собой «террор», когда она под властью стремления к максимальной прибыли и на службе капитализма или, скорее, международного финансового капитала. Рабочий класс исходит из того, что есть также экономика, центральный пункт которой — удовлетворение постоянно возрастающих материальных и культурных потребностей широких масс:
«Социализм есть соединение самых передовых идей и достижений человечества. Он — не выдуманная схема и ни в коем случае не уравниловка, а вырастает из многообразной жизни и борьбы масс. Он — следующий общественный шаг вперёд, в котором революционный прогресс производительных сил применяется на пользу всего общества» (Программа МЛПГ, с. 49).
Поскольку мелкие буржуа не могут представить себе чего-то иного, кроме реформированного капитализма, они обращаются к более-менее фантастической разработке «моделей» того, как капиталистические деструктивные силы можно было бы обуздать «конструктивным» внешним регулированием и использованием политического «противодействия».
Мелкобуржуазная критика империализма
Во всём мире известен критик глобализации Чалмерс Джонсон, бывший профессор Калифорнийского университета в Беркли. Он критиковал «имперское перенапряжение» США (Отдача. Издержки и последствия Американской Империи (Blowback. The Costs and Consequences of American Empire), с. 147). Чтобы обосновать предпочитаемую им «альтернативу» капиталистического, но неимпериалистического развития США, Джонсон пытался доказать фундаментальную ошибку марксизма-ленинизма:
«Маркс и Ленин ошибались насчёт характера империализма. Вовсе не противоречия капитализма ведут к империализму, а империализм плодит некоторые важнейшие противоречия капитализма. Когда эти противоречия созревают, как им и следует, они порождают разрушительные экономические кризисы» (там же, с. 233).
По Джонсону, нужно просто избежать «ошибочного» развития в империализм, чтобы получить свободное от кризисов развитие капитализма. Но откуда произошёл империализм? Джонсон обходит ту историческую истину, что монополии и империализм были только закономерным результатом свободной конкуренции, развившей концентрацию и централизацию капитала до появления в конце концов финансового капитала с его стремлением к мировому господству. Но если бы Джонсон признал это, ему пришлось бы возводить зло империализма к капиталистическому корню вместо того, чтобы волноваться лишь о его «имперском перенапряжении».
Иллюзия «контролируемого» капитализма
Критика «неконтролируемого» капитализма особенно дорога сердцу противников глобализации. Один наиболее известных представителей этого направления — американец Эдуард Луттвак, написавший книгу о так называемом «турбокапитализме». По Луттваку сегодняшний «турбокапитализм» «…столь отличен от строго контролируемого капитализма, процветавшего с 1945 г. до 1980-х и принесшего сенсационное новшество массового достатка народам Соединённых Штатов, Западной Европы, Японии и всех других стран, следовавших их путями» (Эдуард Луттвак (Edward Luttwak), «Турбокапитализм» (Turbo-Capitalism), с. 27).
По Луттваку, после Второй мировой войны до 1980-х капитализм одаривал человечество только общим процветанием, поскольку подвергался «строгому контролю со стороны государства». Ради этой фата-морганы Луттвак, конечно, должен заставить нас забыть, что в то же время капитализм позволил сотням миллионов людей во всём мире страдать от безработицы, нищеты и фашистского угнетения. Очевидно, Луттвак рассматривает в качестве общего процветания всего лишь благосостояние буржуазии, из класса которой он происходит:
«Возможно потому что я — сын передового капиталистического производителя и сам предприниматель, я глубоко убеждён и в достоинствах капитализма и в необходимости поставить его работу под некоторый контроль» (там же, с. ⅸ).
Недвусмысленно мотивированный таким образом, Лутвак критикует «необузданные силы сегодняшнего турбокапитализма» (там же, с. ⅹⅳ), от которых он, однако, отмахивается как от извращения в целом «хорошего капитализма». На деле закономерность анархии рынка, регулярно одаривающая капиталистический способ производства разрушительными экономическими и политическими кризисами, сегодня проявляется в международных масштабах.
«Цивилизованный» или «укрощённый» капитализм
За «четвёртый путь» ратуют в вызвавшем много дискуссий вкладе в профсоюзные «споры о будущем» Хартмут Тёлле (председатель Немецкой федерации профсоюзов в Нижней Саксонии), Вольфганг Рэшке (профсоюзный казначей округа Зальцгиттер) и Клаус Дера (заместитель руководителя народного университета-интерната в Хуштедте). Под «четвёртым путём» эти трое — а также председатель «ИГ-Металль» (IG-Metall) Цвикель («Металль» (metall), № 9/2001) — понимают использование государственных мер для широкого регулирования экономики, и при этом оказываются в полном согласии как раз с финансовым капиталом:
«Сами секторы бизнеса и финансовой олигархии после международных кризисов последних лет требуют планируемой государством „финансовой архитектуры“, чтобы снова быть способными регулировать мировой рынок» («Четвёртый путь. Профсоюзы между рыночной экономикой и социальной ответственностью» (Der vierte Weg. Gewerkschaften zwischen Marktwirtschaft und sozialer Verantwortung), с. 13).
Как будто существует некая надклассовая экономика, они пропагандируют как центральный тезис своего «четвёртого пути»:
«Экономика формируема, а глобальная экономика формируема только на международном уровне. Но она может — и даже должна — направляться на верный путь посредством координирующей и регулирующей политики» (там же).
Ни одно слово не затрагивает капитализм в принципе. Вместо этого представители «четвёртого пути» потчуют нас буржуазной школярской «теорией», что экономика должна «только» функционировать, чтобы у масс всё шло хорошо. Согласно идеям насчёт «четвёртого пути» мы живём уже не в классовом обществе — так как «угнетённого класса» «в развитых индустриальных нациях больше нет»,— а в «гражданском обществе». У реформистских профсоюзных теоретиков это так же просто, как и оторвано от жизни. Некоторым функционерам профсоюзов достаточно уже позволения участвовать в решениях предприятия через несколько мест в наблюдательных советах, чтобы объявить исчезнувшей диктатуру монополий надо всем обществом.
Йорг Хуффшмид, профессор Бременского университета, близкий к ревизионистской ПДС, сделавший важный вклад в раскрытие вредных воздействий реорганизации международного производства, видит в сегодняшней стадии развития капиталистической экономики просто «возврат к капитализму, который не только главным образом, но и исключительно управляется интересами собственников. В этом отношении он является новой программой и на деле вызовом капитализму, укрощённому политикой реформ» («Мегаслияния» (Megafusionen).— «Юнге вельт» (Junge Welt), 6 июля 2000 г.; выделение наше).
Согласно этой логике, очевидно, мы жили до сих пор в системе, которая определялась интересами капитала только «главным образом». Теория «капитализма, укрощённого политикой реформ» является совершенным искажением действительного течения общественного развития. В конце Второй мировой войны государственно-монополистический капитализм всецело преобладал во всех империалистических странах. Это не подразумевало ни что монополии были кем-то «укрощены», ни что они были «цивилизованы». Напротив, они установили своё всестороннее господство надо всем обществом.
«Видовое многообразие» мелкобуржуазной критики глобализации значительно, но через все разновидности нитью проходит отрывание экономики империализма от его политики. Ленин охарактеризовал этот метод как типичный для оппортунистической критики империализма, представленной в его дни социал-демократом Карлом Каутским:
«Суть дела в том, что Каутский отрывает политику империализма от его экономики, толкуя об аннексиях, как „предпочитаемой“ финансовым капиталом политике, и противопоставляя ей другую возможную будто бы буржуазную политику на той же базе финансового капитала. Выходит, что монополии в экономике совместимы с немонополистическим, ненасильственным, незахватным образом действий в политике… Получается затушёвывание, притупление самых коренных противоречий новейшей ступени капитализма вместо раскрытия глубины их, получается буржуазный реформизм вместо марксизма» (В. И. Ленин. ПСС, т. 27, с. 390).
Обобществление производства в международных масштабах
Интернационализация капиталистического производства достигла с реорганизацией международного производства нового качества. Такое развитие, тем не менее, не изменит сущности государственно-монополистического капитализма. Как и прежде, монополиям всецело подчинено государство, а его органы слиты с органами монополий. Монополии установили свою всестороннюю диктатуру надо всем обществом. Но круг господствующих монополий значительно изменился и имеет тенденцию всё большего сужения до сверхмонополий.
Именно конкуренция вынуждает сверхмонополии и империалистические государства договариваться об общих правилах и заключать соглашения. На переговорах за закрытыми дверьми используются все средства, чтобы максимально провести согласно сложившемуся соотношению сил свои империалистические интересы. Возникает изобилие новых международных комиссий, учреждений и организаций для осуществления соглашений и контроля за их соблюдением. Конечно, эти новые международные структуры, в которых организовано международное производство и распределение, ещё не формируют единую государственную структуру. Даже если бы удалось создать более тесное объединение, например, Соединённые Штаты Европы,— политическая надстройка над международным производством, быть может, в форме мирового государства, не осуществима при империализме. Разве только если одна империалистическая держава преуспеет в подчинении всего мира до такой степени, что все независимые государства исчезнут или будут порабощены. Такое предположение, однако, лишено всякой реалистичной основы.
Реорганизация международного производства происходит в мире, который до сих пор определялся прежде всего национально-государственной организацией производства. Она сталкивается с различными нормами производства, стандартами образования, тарифными положениями, налоговыми законами, валютами и т. д., короче говоря — с рамочными условиями использования капитала, не соответствующими международному характеру производительных сил. Это ведёт к неизбежному вынуждению создавать необходимые для этого интернационализированного капиталистического способа производства относительно унифицированные для всего мира стандарты, нормы и условия. Карл Маркс обобщил закономерную связь между развитием производительных сил и производственных отношений:
«На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, с. 7).
Правда, национально-государственно организованное производство империализма уже с самого начала переплелось с мировым рынком, особенно через контроль над сырьевыми источниками и завоевание рынков для сбыта товаров, т. е. реализации прибыли. Но само производство оставалось преимущественно процессом в национальных рамках. С реорганизацией же производства всё зависит уже не от государственно-монополистической организации производства в отдельных странах, а прежде всего от положения отрасли на мировом рынке.
Сегодняшняя стадия развития, в которой современные производительные силы приняли международный характер, означает постановку под вопрос государственно-монополистического капитализма, представляющего до настоящего времени наиболее широкую и наивысшую форму приспособления производственных отношений к общественному характеру производительных сил, которая вообще возможна в рамках капиталистического общественного строя. Фридрих Энгельс описал три основных ступени обобществления производительных сил при капитализме:
«Обращение крупных организмов производства и сообщения — сначала в собственность акционерных компаний, позже — трестов, а затем — и государства» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, с. 229).
Реорганизация международного производства выдвинула новую стадию обобществления: международные монополии, включая их мировую систему производства и распределения.
Сегодня интернационализированные производительные силы восстают против узких рамок национально-государственного производства; они требуют новых производственных отношений, которые позволят им, пересекая границы, свободно разворачиваться в любой стране. Соответственно, экономическая роль буржуазного национального государства всё более заменяется своего рода международным картелем финансового капитала и ведущих империалистических государств. В этих рамках международные монополии ведут ожесточённую борьбу за преобладание. Всё это вызывает новую фазу борьбы среди международных монополий за передел мира, обостряет международную конкурентную борьбу до сражения на уничтожение и увеличивает общую опасность войны.
Процесс реорганизации международного производства, с помощью которого международные монополии пытаются приспособить производственные отношения к международному характеру производительных сил, не может завершиться в условиях капиталистических отношений собственности. Международные монополии, кроме того, по-прежнему нуждаются в буржуазном национальном государстве как инструменте власти и господства, как бы как национальной базе их международных действий. Именно это противоречие характеризует новую фазу в развитии империализма, которую следует определить как начало нового исторического перелома.
Ленин обратил внимание, что интернационализация производства в условиях империализма подчинена пределам, которые капитализм не может перешагнуть, не погибнув от этого:
«Не подлежит сомнению, что развитие идёт в направлении к одному-единственному тресту всемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все без исключения государства. Но развитие идёт к этому при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях,— отнюдь не только экономических, но и политических, национальных и пр. и пр.,— что непременно раньше, чем дело дойдёт до одного всемирного треста, до „ультра-империалистского“ всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратится в свою противоположность» (В. И. Ленин. ПСС, т. 27, с. 98).
Интернационализированное производство объективно прогрессивно, поскольку использует производительные силы на самом передовом уровне, координируя их во всём мире свыраженной планомерностью и эффективностью в рамках действующих по всему миру концернов и их международных ныне производственных систем, а также поскольку общественное накопление также интернационализировано. Но этому противостоят опустошающие разрушительные силы, порождаемые реакционной сущностью империализма: они основываются на частном присвоении плодов этого развитого международного производства горсткой международных монополий, оспаривающих друг у друга господствующее положение на мировом рынке.
То, что империализм может начать реорганизацию производства, но, из-за своих неразрешимых внутренних противоречий, никогда не сможет создать мировое государство, делает очевидным, что империализм наталкивается на относительный предел своего исторического развития. Современные производительные силы требуют производственных отношений, соответствующих их международному характеру, но они могут быть реализованы лишь в Соединённых Социалистических Штатах мира. В книге «Неоколониализм и изменения в национально-освободительной борьбе» говорилось:
«Когда рабочий класс одержит победу и приступит к строительству социализма во всё большем числе стран, тогда едино действующее международное рабочее движение сможет задействовать глобально выверенные производственные местоположения, современные средства транспорта и связи, запасы сырья во всём мире в интересах всех народов без исключения. Тогда станет возможным разделение труда для взаимной пользы народов, при котором научно-технические достижения и культурные сокровища, природные богатства и особые умения одних будут приносить пользу и другим» (Клаус Арнеке (Klaus Arnecke), Штефан Энгель (Stefan Engel), «Неоколониализм и изменения в национально-освободительной борьбе» («Der Neokolonialismus und die Veränderungen im nationalen Befreiungskampf), с. 300).
Со своим мелкобуржуазным образом мышления мелкобуржуазные критики глобализации не могут постичь, что экономическая основа нового социалистического общественного устройства уже подготовлена внутри старого. Программа МЛПГ гласит:
«Исходя из развития современной техники обобществление производства осуществилось в международном масштабе и было доведено до крайности. Этого требует постоянно растущее крупное производство, в котором производственные связи должны устанавливаться всё планомернее, не затрагивая отношений эксплуатации. Производительные силы развиты сегодня настолько, что возможны достойные человека жизненные условия и высокий культурный уровень для всего человечества. Таким образом, государственно-монополистический капитализм создал все необходимые материальные предпосылки социализма, в то время как господство монополий стало решающей помехой всякому общественному прогрессу» (с. 35).
Империалисты пойдут на любой обман и насилие, чтобы сохранить капиталистические производственные отношения. Рабочий класс и народные массы, однако, должны решиться на борьбу за подлинный социализм.
Перспективы освобождённого социалистического мирового производства
Только социалистические общества смогут использовать в интересах общества все преимущества обобществлённого на международном уровне производства. Они будут равноправно и к взаимной пользе сотрудничать с другими народами и нациями. Ленин отметил:
«Соединённые Штаты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом,— пока полная победа коммунизма не приведёт к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства» (В. И. Ленин. ПСС, т. 26, с. 354; выделение наше).
В социалистической экономике одна часть населения больше не будет перерабатывать пока другая часть не полностью занята или длительно безработна, как типично для сегодняшней, капиталистической экономики. Только при социалистических отношениях власти и производства трудящиеся смогут использовать современную технику таким образом, что каждый сможет удовлетворять свои всесторонние потребности и развивать свои индивидуальные способности в политической, общественной и культурной сферах.
В коммунистическом обществе, которое возникнет из Соединённых Социалистических Штатов мира, государства также исчезнут. Фридрих Энгельс писал об отмене классов и государства при коммунизме:
«Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, с. 173).
Насколько на сегодняшней стадии обобществления производства в развитии производительных сил созрели предпосылки для решения насущных проблем человечества, весьма конкретно и наглядно показала проходившая в Штутгарте летом 2002 г. выставка «Земля 2,0 — технологии завтрашнего дня», которую посетило около 100 тыс. чел. Она была организована правительством земли Баден-Вюртемберг и демонстрировала потенциал развития новых технологий в самых разных областях:
Прецизионное земледелие для преодоления голода и недоедания
Вот что говорилось о сельскохозяйственном производстве в каталоге выставки:
«Новые технологии дают возможность производить высококачественные пищевые продукты в крупных масштабах экологически приемлемым способом. Посредством спутниковой разведки определяются многие качества земной поверхности и верхних слоёв почвы. Полученные данные дают сведения о росте и здоровье земледельческих культур или их заражении вредителями. Оценка этой информации позволяет так называемому прецизионному земледелию (precision farming) точно определять специфичные потребности различных культур в различных местах возделывания. При полевых работах эти сведения учитываются согласно участку опять же с помощью спутникового точного определения места. Таким образом, с малыми производственными затратами получается большой урожай. В то же время избегается загрязнение грунтовых вод чрезмерным удобрением и, таким образом, сберегается окружающая среда» («Земля 2,0 — технологии завтрашнего дня» (Erde 2,0 — Technologien für morgen), сс. 124—125).
Автоматизированные процессы изготовления для производства соответственно потребностям масс
Что касается промышленного производства:
«Интеграция датчиков и актуаторов на одном чипе позволяет даже в миниатюрных масштабах малозатратную автоматизацию многих трудовых операций. Высокоточные автоматические процессы изготовления, таким образом, возможны даже для миниатюризированных продуктов, которые пока не могут изготовляться в малом количестве с помощью автоматизированного оборудования. Производство может быть, таким образом, сразу приспособлено к пожеланиям индивидуальных клиентов» (там же, с. 100).
Что это означает, конкретизировал пример текстильной промышленности:
«Вскоре… предметы одежды могли бы изготовляться согласно пожеланиям и меркам индивидуальных клиентов. Одежда по мерке стала бы доступной. Это имело бы то огромное преимущество, что производство осуществлялось бы только на спрос. Нереализуемые излишки производства канули бы в прошлое. Эта техника соединяет преимущества рационального изготовления массовых продуктов с точно подогнанным под клиента индивидуальным изготовлением на заказ (mass customization). Текстиль можно было бы, таким образом, изготовлять гораздо экономичнее в плане ресурсов и в то же время с большей ориентацией на клиента» (там же, с. 122—123).
Возобновляемые источники энергии для установления единства между экономикой и экологией
Про энергетику можно было прочитать:
«Новые интеллектуальные технологии показывают путь в будущее, которое в долгосрочной перспективе обойдётся без ископаемых топлив. Различные возможности свободного от вредных веществ энергоснабжения и энергопользования находятся в стадии практических испытаний» (там же, с. 42).
Это было применено, например, к технологии топливных элементов и их использования в общественном транспорте:
«Топливный элемент для транспортных средств — технология будущего. Городские автобусы могут быть первыми серийными транспортными средствами, питаемыми топливным элементом. Так как транспортные средства, работающие на водороде, не дают никаких вредных выхлопов, реальностью станет безвыхлопный транспорт. Это особенно важно для автобусов и прочего городского транспорта из-за загрязнения воздушной среды в городах. Другое преимущество: автобусы внутригородских маршрутов могли бы легко заправляться в сети водородных заправок» (там же, с. 178).
Современные информационно-коммуникационные технологии для всестороннего общественного планирования и организации
Несомненно наиболее далёко идущие перемены происходят в области технологий связи, с помощью которых отдельные лица или группы людей, производственные бригады, домохозяйства, сожительства и т. д. могут всесторонне включаться в планирование и организацию общественного производства и воспроизводства непосредственной жизни. В этой области появляются обширные возможности:
«Интеллектуальные дома и подключаемые к Интернету бытовые приборы — уже не предвидческие проекты далёкого будущего. Соединение разнообразных бытовых систем типа отопления, сигнализации, холодильника, ТВ, датчиков погоды и человеческого присутствия делает взаимосвязанное, частично автоматизированное и удалённо управляемое домохозяйство одним из великих новшеств этого десятилетия. Можно с полным правом говорить об интеллектуальном доме, если отдельные компоненты соединены современными информационно-коммуникационными технологиями в цельную систему и используются скоординированным образом» (там же, сс. 86—87).
Если посмотреть на этот и дальнейший технический прогресс, сразу встаёт вопрос, почему это не реализуется немедленно, в крупном и всемирном масштабе. Решающая причина этого — всестороннее господство монополий, противостоящее использованию общественного прогресса в интересах масс. В то время как вскоре станет возможно посылать почти все данные мира в самые удалённые уголки Земли через Интернет, и фактически каждый мог бы щелчком мыши участвовать в мировой экономике, в мировой политике, культуре и досуге, в каждом аспекте общественной жизни — всё более узкое число финансовых олигархов и их монополистических политиков определяет общественную жизнь всего мира. Это ничтожное меньшинство держит власть в своих руках, в то время как в действительности сотни миллионов людей обслуживают интернационализированное производство и обеспечивают общественную жизнь.
Это противоречие между развитыми производительными силами и традиционными отношениями производства и власти может быть решено только социалистической мировой революцией. Это вовсе не утопия, а задача, решение которой назрело сегодня больше, чем когда-либо. Подкупающе актуальными словами выразился Маркс в 1867 г., завершая первый том «Капитала»:
«Рука об руку с этой централизацией, или экспроприацией многих капиталистов немногими, развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства путём применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима. Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем растёт и возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, сс. 772—773; выделение наше).
В 1991 г. Вилли Дикхут заявил:
«Переход от одной формы общества к другой — это фаза исторического перелома… Он может происходить через революцию или изменение производительных сил. Нужно исследовать волны борьбы, которые делают существование империализма всё более затруднительным. Сегодня всё вращается вокруг структурного кризиса со всеми его социальными последствиями. Этот новый способ производства больше не может поддерживаться самими империалистами в течение продолжительного периода. Концернам нужно много людей для поддержания их производства, они должны вовлекать широкие массы, чтобы решить свои проблемы… Эта фаза исторического перелома — переход от капитализма к социализму. Эта фаза перелома ещё не наступила, но её факторы, кажется, развиваются» (беседы 7 и 17 октября 1991 г.).
Реорганизация международного производства, со всеми её силами, взрывающими империализм, вступила в фазу исторического перелома. Империализм наталкивается на относительный исторический предел, который не может преодолеть. Колесо истории нельзя ни остановить, ни повернуть обратно, как надеются мелкобуржуазные критики глобализации. Их реакционные мечты о «цивилизованном» или «укрощённом» капитализме и их тоска по приемлемой для них нише в этом обществе выражают их страх перед революционными переменами.
То, что более десяти лет назад можно было определить только как тенденцию, сегодня проявляется как непреодолимый натиск революционных производительных сил, направленный на подрыв империализма. Глубокие, неразрешимые кризисы охватили империализм. Пробуждение классового сознания на широком фронте стало международным явлением. Подъём освободительной борьбы, массовых восстаний, забастовок и международная массовая борьба за мир во всём мире — безошибочные признаки начинающихся общественных перемен.
Освобождение от эксплуатации и угнетения и, в конце концов, от классов и классового господства пойдёт иными путями в экономически передовых и империалистических странах, чем в массе неоколониально эксплуатируемых и угнетённых стран. Но интернационализация капиталистического производства создала международный промышленный пролетариат, объединяющий все народы мира. Этот пролетариат способен к международной координации борьбы в различных нациях и развитию на более высокую ступень борьбы за свержение империалистической мировой системы. Программа МЛПГ гласит:
«В условиях созревшей интернационализации производства, социалистическая революция примет международный характер… Поэтому в будущем пролетарская стратегия и тактика в каждой отдельной стране должна пониматься по существу как подготовка международной революции» (сс. 54 и 55).
Когда батальоны международного финансового капитала выступали в поход, чтобы реорганизовать производство, распределение и, в конце концов, весь мир в своих интересах, они понятия не имели, что этот поход только ускорит их общее падение. Опьянённые собственной пропагандой насчёт «конца истории», они также не подозревали, что, высвобождая международные производительные силы, они придадут новую силу и перспективу революционному стремлению человечества к новому общественному порядку без эксплуатации, угнетения и войны. Начались сумерки богов международного финансового капитала. Это канун действительно нового мирового порядка — Соединённых Социалистических Штатов мира.