Из левой стороны грудины торчала стрела.
Диса подкралась ближе, боясь узнать в трупе Флоки. Это не был сын Хределя, но всё же она узнала эти длинные волосы цвета соломы, редкую бороду, хоть часть лица и пострадала от ворон. Это Эйрик Видаррсон.
Он умер два дня назад, может три. Диса видела, что его ноги сломаны. Она присела на корточки на расстоянии вытянутой руки от трупа и посмотрела наверх. Девушка представила, как он бежит через лес, прочь от Рога. Скорее всего один, потому что Флоки и брат Эйрика не оставили бы его труп. «Значит, он бежал, – подумала она. – Он был ранен – стрела попала ему в ребра. Он хрипел кровью. Он боялся. И он оступился и упал в этот овраг, переломав обе ноги. Он смог доползти до края. Он звал на помощь… но никто не пришёл».
Диса взялась за белое оперение стрелы. Приставив лезвие ножа плашмя к груди Эйрика – чтобы обеспечить противовес, – она вытащила стрелу из раны с влажным чавкающим звуком. Морщась от вони, Диса промыла ее в проточной воде и осмотрела наконечник. У стрелы было длинное, узкое острие, как раз для прокалывания кольчуги, с грубо нацарапанным крестом в гнезде. Боевая стрела. Но чья? Шведов? Норвежцев? Данов, любителей псалмов?
– От кого ты бежал, Эйрик? – пробормотала она. – И где Флоки?
Корни древнего ясеня у её головы замычали и зашуршали. Диса резко повернулась к ним, а потом склонила голову набок. Она услышала это во внезапной тишине: хруст шагов, приближающихся к оврагу. Она перебежала мимо трупа через ручей и вжалась в углубление под нависающими корнями.
Диса не смела дышать. Тяжёлые шаги над ней прекратились. Она слышала, как мужчина захрипел и пробормотал:
– Фух! Вот ты где, говнюк.
Звук шагов возобновился, когда мужчина зашагал к началу оврага.
Диса дёрнулась. Она быстро и тихо вышла из укрытия и скользнула глубже в овраг. Здесь он был шире, хотя ближе к вершине сужался, и там его почти полностью скрывали спутанные корни и ветки. В овраге было тепло, темно и воняло.
Она остановилась, растворившись в тени, когда новоприбывший достиг устья оврага. Диса увидела мужчину среднего роста, с золотисто-каштановой бородой и короткими на висках, но в целом длинными волосами, заплетёнными в косу и собранными на затылке кожаным шнурком. Он присел на корточки и заглянул вниз.
На нём был чёрный гамбезон под белым плащом-нарамником, расшитым чёрными символами Пригвождённого Бога – крестом с расширяющимися на концах перекладинами – и подпоясанным вокруг талии. На перевязи через плечо у него висел рог с бронзовыми вставками. На левом бедре – меч в ножнах, а справа она увидела связку ярких полосок ткани.
Он встал и вошёл в ущелье, обводя взглядом стены и пол. Внезапно он остановился. Его глаза сузились. Он вытащил из-за поясницы нож с длинным лезвием. Диса знала, что он заметил её следы; он видел стрелу, лежащую там, где она её уронила. Он не был дураком и понял, что не один.
– Я нашла его уже таким, – проговорила Диса тихим, испуганным голосом.
Он поднял взгляд к концу оврага.
– Покажись, – сказал он на гётском с сильным данским акцентом. – Только медленно.
Оставив копьё в тени, Диса шагнула вперёд, под серый свет.
Мужчина хмыкнул, оценив её боевую внешность, кольчугу и нож.
– Какого дьявола? Ты одна из них, да? Этих гётов-язычников, которых мы хотим привести к свету нашего повелителя, Иисуса Христа.
Корни вокруг неё задрожали, Диса почувствовала их страх. Имя Пригвождённого Бога было для них словно яд – для оставшихся ландветтиров, духов земли.
– Да, – сказала она. – Я гёт, из племени Ворона. А кто ты?
Мужчина склонился над трупом Эйрика и поднял стрелу, засовывая за пояс. Его руки быстро заплясали по телу, обыскивая.
– Я носитель добра и спасения, девочка. Это всё, что тебе нужно знать.
– Не трогай его! – не сдержалась Диса.
Мужчина присел на корточки и уставился на неё.
– А то что? Порежешь меня своим кухонным ножиком? – фыркнул он. – Я дрался с сарацинами и маврами, с принцами Востока. Я видел, как греческий огонь поглотил корабли королей-крестоносцев в заливе Золотой Рог, в Константинополе. Уж прости, если я не испугаюсь мелкой язычницы.
– Что ты здесь делаешь? – Диса кивнула на полоски ткани, красные и жёлтые, явно оторванные от старых туник. Он опустил на них взгляд.
– Обыскиваю деревья. Отмечаю те, которые понадобятся моему лорду, чтобы перейти реку, – он махнул головой в сторону Рога.
– Здесь есть мост.
– Да, есть. – Он повернулся. – Но некоторые из ваших решили сжечь его дотла, прежде чем прибыл авангард лорда Конрада. Этот идиот, – кивнул он на труп Эйрика, – был среди них. Ну что ж, Божья удача, что разведчики уже пересекли границу. Эти псы думали, что они в безопасности, но потом поняли, что ошиблись. Одного убили, двоих захватили и подумали, что эта дворняжка сбежала. А нет.
– Что за Конрад и что ему надо от моего народа?
– Для тебя он лорд Конрад, сучка, – рявкнул мужчина. – Он лорд Скары, за озером Венерн, и он несёт послание Всемогущего Бога. Папа приказал положить конец северной ереси, и мы его слушаемся!
– Крестовый поход, – выплюнула Диса. – И что станет с теми двумя, которых вы схватили?
– Им предоставят тот же выбор, что и тебе.
– Мне?
– Да, девчонка. Я забираю тебя с собой. Лорд Конрад захочет сам тебя допросить.
– Ты сказал, что предоставишь мне выбор. Какой?
Мужчина встал.
– Поцелуй крест или повисни на нём. – Он махнул ножом. – Брось свою игрушку, девочка. Сними эту кольчугу. Иди тихо и спокойно, и мой лорд может сжалиться над тобой и передать отцу Никуласу. Ему пригодится хорошая монахиня.
Диса продолжала стоять, уставившись на этого мужчину, этого дана, который вторгся в землю Вороньих гётов. «Не вторгся», – поправила она себя. Нет, он пришёл издалека – как и гласило пророчество. Она ответила:
Запах крови разносится, как дыхание дракона,
И скрывает бледное лицо Сола.
– Прекрати свои языческие бредни! Не искушай меня, девчонка, – сказал он. – Если мне придётся тебя тащить, тебе это не понравится.
Медленно, неторопливо Диса вытащила свой нож. Из-за тесных границ ущелья звук стали, скрежещущей по коже, стал громче. Словно шипение дюжины змей в ледяной ярости.
– Я Дочь Ворона, – сказала она. – Носительница руны Дагаз, несущая День, избранная норнами. Я жрица Человека в плаще, бессмертного вестника Спутанного Бога. Моей матерью была Дагрун-воительница, скьяльдмер, дева щита Храфнхауга на земле Вороньих гётов. Как зовут тебя?
Мужчина наклонил голову и сплюнул.
– Я тот, кто сломает тебя, если ты не прекратишь этот бред и не выйдешь сюда.
– Как тебя зовут?
– Какая тебе разница? – Он отошёл, сузив глаза, нож в его руке свободно свисал сбоку.
– Я хочу знать имя первого убитого мной человека. – Она подняла нож, и мужчина перевёл взгляд на руны на лезвии.
Корни вокруг них запели.
Лицо мужчины стало серьёзным.
– Думаешь, это игра, сучка? О нет. Но ей пришёл конец! – Он шагнул к ней. – Брось…
Диса махнула свободной рукой. Она аккуратно вытащила франкский топор и бросила его в сторону. Он ударился о стену оврага рядом с головой мужчины, отскочил и осыпал его грязью и кусками рыхлой земли.
– Господи! – выругался он, отходя назад и закрывая глаза. – Тупая ты пи…
В этот момент, когда он сосредоточился на себе, а не на ней, Диса напала. Она била тяжело и быстро, как учила её бабушка. И, как учил её Гримнир, она била насмерть.
Она прыгнула, когда он пришёл в себя. Её дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, поднимаясь паром в спёртом воздухе ущелья. Она подняла свой нож – сила её бьющей руки уравновешивалась свободной рукой на навершии – и почувствовала, как первый удар клинка с хрустом прошёл сквозь его подбородок на четыре пальца. Удар расколол его челюстную кость, раздробил зубы, вырвал корень языка и застрял в нёбе. Он пошатнулся, крича сквозь кровавую пену, вцепившись когтями в кусок стали, врезавшийся в его лицо.
Мужчина упал на колени, забыв о своём ноже. Диса нависла над ним. Её взгляд был тверже железа. Она смотрела, как он бьётся, захлебываясь кровью, хлынувшей в его горло и лёгкие. Он вцепился в стену.
Ауда рассказывала ей, как после первого убийства чувствовала страх и раскаяние; она призналась, что ей стало плохо, когда она поняла, что забрала отца, мужа и сына. Эта ужасающая тяжесть ответственности за смерть другого человека поставила её на колени. Второе далось легче, как и третье и все последующие убийства. Но первое…
Но Диса ничего не почувствовала. Ни страха, ни жалости. Её не волновало, что у этого безымянного ублюдка могли быть отпрыски, жена или убитая горем старая мать. Он сам решил приехать сюда. Решил ступить на землю её народа, неся послание ненависти, которое никому здесь не сдалось. Он знал, чем рискует, и недооценил её. Она посмотрела ему в глаза, увидела отчаянное желание жить и почувствовала дикий триумф.
Она готова убить следующего вонючего псалмопевца, который будет у неё на пути.
Зарычав, Диса схватила мужчину за затылок и навалилась всем весом на рукоять своего ножа. Лезвие прошло сквозь остатки его черепа и вошло в мозг. Диса увидела, как свет померк в глазах мужчины. Он откинулся назад, завалился набок и истёк последней кровью в этой отвратительной сернистой струйке, пробившейся сквозь дно оврага. Корни деревьев загудели, а затем смолкли.
– Будь свидетелем, Эйрик Видаррсон, – сказала Диса. – Не ходи в этом месте. Забери эту душу с собой и уходи. Пусть его наказание будет служить тебе в следующем мире.
Она раскачивала рукоять ножа взад и вперёд и кряхтела, когда вытаскивала лезвие из остатков лица мужчины. Она присела на корточки и вытерла нож о его плащ-нарамник, когда ей в голову пришла мысль. Ей нужно будет доказать это убийство. Доказать Гримниру и бабушке. Ей нужен был трофей. Но что? Ухо? Большой палец? Сморщенное мужское достоинство?